Роман с физикой, или За всех отвечает любовь
Шрифт:
– Фу, ну более менее я все решил, – запыхавшись, вошел в кабинет Борков.
– А что случилось?
– Не поверите. Тут для того чтобы объяснить надо немного физики. Радиоактивность источников излучения измеряют в Кюри. Такая несистемная единица. Это примерно 37 миллиардов распадов за секунду. Столько распадов за секунду насчитала Мария Кюри в грамме радия, который она открыла.
(Для читателей замечу, что единица эта еще и очень неудобная, неровная какая-то. То ли дело беккерель – один распад в одну секунду. Но Кюри была левая коммунистка и у нас пользовались
– Мне это знакомо.
– Так вот мы составляем заявки на источники на следующий год. Активность источника пишем в Кюри. Вообще-то Кюри, это очень много. Около источника такой силы минуту постоишь – и покойник.
– И что?
– Так мы пишем в заявке – источник десять в минус десятой степени. Машинистка в заявке печатает 10 в 10 степени Кюри.
– Понятно, – Изотов пока действительно все понимал.
– Так вот год назад машинистка забыла минус, маленькую черточку. Или она не пропечаталась?
– Бывает, – подтвердил Изотов вспоминая свою машинистку, которая уволилась. У меня тоже был случай...
– Но, уж поверьте не такой, как у нас, – не дал ему закончить Борков.
– И директор и министерство все не глядя подписали эту заявку. Сейчас конец года и готовый суперисточник едет к нам в институт.
– А что вы с ним делать будете?
– Что делать? – это вопрос. Я вам говорил, что и одного Кюри достаточно, чтобы человека на тот свет отправить, а тут таких десять миллиардов! У нас в институте и хранить такое нельзя.
Завод, который этот источник произвел к концу года, сейчас перекрыл Волоколамское шоссе. Людям близко находиться нельзя. Везут спецтранспортом. У грузовиков кузов по пять сантиметров свинца! Танковые тягачи везут, с охраной как у папы римского.
– Так что же делать?
– Я уже договорился.
– Как?
– У нашего директора характер тяжелый. Он со всеми смежниками и соседями переругался. А я договорился. Отправляем это чудо на Красногорский завод башенных кранов.
– Почему башенных кранов? Подвесить его что ли?
– Нет, – смеясь, ответил Борков, – закопать. У них там бункер есть для дефектоскопа, балки для кранов с помощью радиации просвечивать. Давно не работает. Туда и сгрузим, пусть лежит. Сейчас схожу, конвой разверну. Новый путевой лист выпишу и ребятам спирта дам на дорогу, иначе они большую дозу подхватят.
– А правда спирт помогает?
– Правда. Вернусь, расскажу.
Изотов снова стал от нечего делать разглядывать старые газеты, прикидывая про себя, во сколько же раз все ошиблись с активностью источника. Для того, чтобы не мучить читателей этой арифметической задачей, сообщу, что ошиблись они в
100 000 000 000 000 000 000 раз.
Я специально написал это число, чтобы было наглядней.
150 000 000 км
Для сравнения это расстояние от нас до Солнца. Так что астрономические числа они не только в астрономии, но и в физике микромира. Не говоря уж про советскую экономику.
А теперь зададим себе экономическую задачу:
Долго
На этот раз Борков ходил действительно не долго.
– Ну, что перейдем, наконец, к нашим опытам, потирая руки сказал он, стремительно входя в кабинет.
– Там все утряслось?
– В полном ажуре!
Через двадцать пять лет, когда приватизировали Красногорский завод башенных кранов, в затопленных водой подвалах новые хозяева обнаружили источник радиоактивный источник чудовищной силы. Сразу все подумали о террористах, о грязной бомбе, способной убить огромный город, такой как Москва. Но поиски злоумышленников ни к чему не привели и до сих пор. Никто так и не смог узнать, как и когда этот объект попал на заброшенный завод. Кто его принес туда и зачем.
– Заждались уже? Давайте, запускаем, – и Борков стал набирать тумблеры на приборах.
– Странно. Схему включения самого телевизора ребята изменили, а мне не сказали. Но это пустяки. Он включил телевизор.
В это самое время то ли что-то закоротило в телевизоре, то ли в институтскую башню попала молния, но в комнате вспыхнул сильный свет, как от фотовспышки и все погрузилось в кромешную тьму.
Через мгновение, (или это была вечность?) буря за окном стихла. Комната осветилась солнечным светом. Был ли это поздний закат или рассвет следующего дня было не понятно. Ученые держались за головы. У них было ощущение, что они со всего маха ударились о притолоку, входя в низкую дверь.
– Что это было? – решился спросить философ.
– Наверное, молния сеть пробила. Такое бывает. Сейчас посмотрим. – тут Борков запнулся. Что-то изменилось в кабинете. Он с ужасом стал оглядываться, и страшная догадка подтвердилась. На стене висел портрет Сталина в мундире генералиссимуса.
– Что это?
Они молча подошли к портрету. Борков снял его. На месте картинки остался прямоугольник выгоревших обоев. Портрет висел давно.
– Что случилось?
Изотов опытным взглядом на полке обнаружил томики с золотым теснением на корешках – Сталин, больше вроде ничего в комнате не изменилось.
– Мы что попали в прошлое?
– Не знаю. Знаю только, что машина времени антинаучная выдумка.
– Вы меня успокоили.
– Давайте спокойно. Если бы это было прошлое, то здания института еще не построили в 1953 году!
– Слава богу! – не по-советски вздохнул философ. – Но что-то же случилось!
– Можно, конечно, у людей спросить, но для осторожности давайте сначала новости посмотрим. Я даже не понимаю, сколько времени прошло. Вчера это или сегодня?
Борков поколдовал с телевизором, решительно выдернув из него лишние провода, и осторожно включил его. Когда экран засветился, появилась какая-то новая молодая ему не известная дикторша. Студия тоже немного изменилась. На заднике красовалась звезда, серп и молот.