Роман с физикой, или За всех отвечает любовь
Шрифт:
– Надо разделиться. Один идет в дурдом и разведывает обстановку. Другой остается на воле, чтобы в нужный момент вытащить из больницы и сделать то, что надо сделать.
– Кому идти в дурдом? И что симулируем?
– Не симулируем, а демонстрируем амнезию. Мы же ничего не помним с 1953 года.
– Тогда пойду я, – физику туда проще всего попасть. У нас был случай, еще при Курчатове, один сотрудник сошел с ума. Все хотел с жизнью покончить все не знал как. Долго собирался и репетировал. Потом, правда просто повесился. Так вот у него на поминках коллеги нашли детали от изделия.
– Какого
– Да, чего уж теперь-то скрывать.
– Так он с помощью радиации пробовал на тот свет уйти не получилось.
– А как же детали бомбы?
– Мы для того чтобы скандал не поднимать решили обратно на работу отнести.
– У моего знакомого до сих пор радиационный ожег, на месте того кармана.
– Может, покойный бомбу дома хотел собрать? Страшные вы люди, физики!
– Теперь никто не знает – сумасшедший, что с него возьмешь! Скандал замять не удалось и с тех пор физиков раз в год у психиатров проверяют. Так что нам попасть в психушку проще, чем диссидентам. Только потом профессии можно лишиться. Преподавать физику в школе до конца дней.
– Да, а у меня другой случай. Есть у меня заместитель Шварцман. Тот умудряется все время где-то лечиться за счет университета. На работе от него толку ноль. Больной на всю голову. Псих, каких мало или очень ловко прикидывается. Как только его начнешь к совести призывать, он на весь университет кричит: Вы антисемит! Так мы его один раз всей кафедрой к психиатру отвезли. Врач, как только услышал – философ, – сказал до свидания, – вы все такие и смотреть не стал. Значит, я вас сдаю.
– А как быть с портфелем? Человек с двумя портфелями – самая незаметная фигура.
– А там ничего важного нет. Должна же быть в больнице камера хранения. Вот только блок сигарет надо вам переложить. Курить, наверно там не дают, обидно. Придется бросить. Да, и пусть документы у вас остаются. Паспорт и пропуск. Без документов при Сталине еще хуже, чем без денег, мне отец так всегда говорил.
– А куда пойдем?
– Тут вокруг курчатовского института несколько больниц. Прямо в окружении больничном. Есть тут и приют для физиков, перенапрягших мозги. Туда и пойдем.
Да, вот еще что. Вы жене моей вечером позвоните. Когда с работы придет. Иначе будет думать – на Лубянку попал.
– Хорошо.
– Вот телефон, но лучше запомнить.
– Обязательно позвоню. Надеюсь все-таки выбраться от сюда.
– Я тоже, иначе бы в дурдом бы не пошел. От работ важных и секретных бы отстранили. А все самое интересное в физике под секретом.
– А какие у нас варианты. Лубянка? – Изотов вздохнул. – Как там моя Любовь?
– Все может быть. Может быть, в этом мире ее нет.
– Как это?
– Родители – враги народа, предположим, в университет из-за этого могли не взять или еще что.
– Не враги они народа.
– А как вы догадались, что она в университете?
– А за всех же в университете отвечает Любовь. Если не хиппи, то это женщина. Отгадка простая.
– Моя аспирантка.
– Интересно есть ли хиппи при Сталине?
– Пока не видно, что-то.
– Может быть, все в дурдоме сидят.
– Вот вы с ними и повидаетесь, Николай Георгиевич.
Они неминуемо приближались к необычному магазину.
На вид это был самый обычный сельский магазин, каких в России тысячи. Где-нибудь в тропиках можно встретить магазин, который представляет собой четыре вкопанных в землю столба и крышу из пальмовых листьев. Не исключаю, что где-то ближе к полюсу есть магазины из глыб льда. Но самый странный в мире магазин не отличался ни стройматериалами, ни архитектурой. Он отличался людьми. В этом простом гадюшнике главное было – люди. Дело в том, что на площади около сорока метров, были представлены все ведущие разведки мира.
В кино Джеймс Бонд пьет мартини с водкой. Одет в шикарный костюм на нем бабочка и общается он в основном с длинноногими красавицами. Тот, кто писал сценарий знал шпионскую работу. Настоящим сотрудникам британской разведки МИ-6 приходилось пить водку без мартини, причем водка была очень плохого качества, теплая. Пить ее приходилось из граненых русских стаканов, а иногда и прямо их горлышка. Не закусывая.
А собутыльником был русский алкаш у которого требовалось узнать номер проекта для которого он сегодня точит детали. Узнать есть ли сверхурочные – значит работа срочная. Выведать хорошие ли премии – в этом случае проект важен для высшего начальства и много что другое.
Это был ближайший магазин к проходной атомного центра и туда бегали все сотрудники, страдающие самой популярной русской болезнью – пьянством. В основном это был рабочий класс, рабочие мастерских и подсобных производств курчатовского института. В хорошую погоду купившие водку люди располагались рядом с магазином на улице. В плохую погоду пили внутри магазина, что в других местах было строго запрещено. В нормальных советских винных точках продавщицы были женщины. Мужчины не выдерживали неограниченного доступа к спиртному и спивались. Кроме того, в любом советском магазине был грузчик вечно пьяный дядя Вася и пожилая уборщица. В необычном магазине на всех этих трех должностях были молодые парни с проницательными глазами и со школой КГБ за плечами.
Ученые приближались к магазину как раз без чего-то одиннадцать. В одиннадцать все магазины спиртного Советского союза открывались. Из пустого парка и безлюдной улицы возникла небольшая толпа у магазина.
– Коля – это ты? – к Боркову подошел пожилой рабочий.
– Назарыч. Как ты? Все там же?
Анатолий Назаров по прозвищу Назарыч был мастером в одном из экспериментальных цехов Курчатовского института. Борков его знал еще по тем временам, когда на дипломе делал свой первый прибор на электронных лампах. Борков со всеми ладил и с директорами и с рабочими.
Назарыч протянул руку, но не разжал кулака в котором были зажаты такие-то бумажки.
– Вот, извини, карточки на водку получил. Как в войну. Дожили. Один смех! Без карточек только шампанское.
– А что спирт? Спирта то у вас всегда было.
– Какой спирт... А у вас с этим делом как? Я ведь перейду к вам, плевал я на этот непрерывный стаж. Накой деньги, если на них купить все равно ничего нельзя.
– У нас пока со спиртом нормально. Звони, знаешь телефон?
– Знаю, позвоню. Слушай, мне уже в очередь надо. Сейчас откроют. Пока.