Ромео во тьме
Шрифт:
Зазвонил его телефон. Это был Роуд. Доминик кратко заверил его в том, что встретил Ромео и сейчас везет его в гостиницу. Он извинился перед Орландо за то, что они так и не увиделись нынче. Они договорились созвониться. На том и распрощались.
На самом деле, Мэйз направил свой автомобиль вовсе не в гостиницу. «На север» – гласил дорожный указатель. «Туда-то нам и надо» – довольно пробормотал Мэйз и кинул быстрый взгляд на сонного Ромео.
Они уже почти выехали за пределы городка, как внезапно Ромео распахнул глаза, широко заулыбался и уставился на Мэйза. Тому сделалось немного не по себе, ибо юноша минут
Ему дико хотелось знать, что именно,…но это было невозможно.
По крайней мере, Ромео мерещилось что-то забавное, потому что он смеялся во весь голос. Хуже было бы, если бы его посетили кошмары.
Тем временем, Мэйз напряженно вглядывался в темные обочины проселочной дороги. Прошло немного времени. Справа, чуть поодаль, он заметил, как блеснула река. В свете месяца серебристые блики на воде казались чешуей. Как будто там мерцала вовсе не река, а исполинская змея, которая причудливо изогнулась и уснула в пересохшем русле. Свет фар выхватил из тьмы поворот направо, на дорогу, что вела через поле подсолнухов, к реке. Доминику не терпелось рассмотреть поскорее самый берег, но его прерывистыми полосами скрывали деревья, специально высаженные когда-то, чтобы защитить поля от сильного ветра. Как раз к ним Мэйз и Ромео сейчас приближались.
Наконец, узкая колея завернула в последний раз, и Порш вынырнул из
гущи деревьев, почти к кромке воды.
Мэйз вздрогнул, когда метрах в трехстах, он увидел Дом. Единственный на километры вокруг, прикрытый вязами и отделенный от мира квадратом поля, он уютно устроился у тихой речной заводи. Доминик взглянул на Ромео, но тот находился во власти видений и ничего не замечал. Порш подъехал к самому дому, и двигатель его стих.
Сначала Мэйз услышал тишину. Она была такой звенящей, такой пронзительно пустой, что сделалось даже страшно. Потом он обратил внимание, что тишина не была такой уж пустой: деревья шептали листвой, река, то и дело, позвякивала вдруг набежавшей волной или всплеском.
Затем Мэйз посмотрел на дом. Довольно большой, белый, двухэтажный, с мансардой и зеленой черепичной крышей. На крыше мансарды – кованый флюгер. В виде забавного Ангела с трубой и Чертика с трезубцем. Они как будто собирались вступить в шуточную борьбу.
Открытая терраса, дворик, окруженный невысоким забором. Качели, клумбы. Милое, уютное гнездышко для молодой семьи.
« Божественный вид из окон…» – подумал Доминик. С одной стороны – изгиб реки и безграничные дали равнин, насколько хватает глаз. С другой – буйная зелень вязов, за которыми – море золотых головок цветов, что всегда смотрят на солнце.
Со второго взгляда стало понятно, что в гнездышке давным-давно не селились голубки: штукатурка фасада дома облупилась, качели насквозь проржавели. Клумбы почти сравнялись с землей, многочисленные окна были кое-как заколочены, а некоторые и вовсе зияли унылыми черными дырами. Деревянная табличка с полуистертой надписью «Продается», вколоченная в землю рядом с местом, где раньше была калитка, покосилась и была сильно испачкана птицами.
«Грустное зрелище…» – Мэйз повернулся и посмотрел на Ромео. Он не ожидал увидеть, что тот, подавшись вперед всем телом, уставился на дом, не отрывая от него потрясенного взгляда.
–Ты узнаешь это место? – Доминик тихо задал вопрос.
–Да… – прошептал Ромео. – Я видел его раньше…
– Кого? – решил уточнить для проверки Мэйз.
– Дом…
– Это его ты видел во сне?
– Да…
Мэйз медленно открыл дверь машины и кивнул в сторону дома.
– Не хочешь войти?
Вместо ответа, юноша торопливо выбрался из машины. Он пошел навстречу дому, как лунатик, нетвердо, но упрямо. Его походка напоминала шаги марионетки, которую ведут за ниточки.
Доминик опередил его. Он пересек запущенный двор и приблизился к дому. Его передернуло: вблизи дом казался мертвым и почти истлевшим телом. Покойником.
Ромео прикоснулся ладонью к облупленной стене. Он что-то чувствовал, но что?
Мэйз наблюдал за юношей, и его глодало любопытство.
Ромео приблизился к одному из не заколоченных окон и остановился в нерешительности. Он не осмеливался забраться в дом первым. За него это сделал Доминик.
2.
Когда его глаза привыкли к темноте, он понял, что оказался в обычной прихожей, что выходила в столовую и на кухню, и где располагалась высокая лестница, которая вела на второй этаж.
Ромео последовал за Мэйзом. Он замер посреди комнаты всего на несколько секунд, словно чутьем определяя дальнейшее направление. И вдруг кинулся, сломя голову, куда-то, по лестнице наверх. Его шаги прогромыхали на втором этаже, прямо над головой Мэйза, а потом неожиданно стихли.
Доминик остался один в темноте. Озираясь по сторонам, он начал пробираться вперед. Он уже не видел в этом доме ничего романтического и интересного и клял себя за необузданную любознательность.
Он боялся темноты. В этом ему стыдно было признаться даже себе самому.
Доминик брел наощупь, вглядываясь в темные коридоры и вслушиваясь в звуки мертвого жилища. Сердце его замирало. Во тьме ему мерещились неясные тени, от движения которых прерывалось дыханье.
Напряжение росло: единственным желанием Мэйза было выбраться отсюда, как можно скорее. Но для этого, надо было сначала найти Ромео.
Но, прежде всего, необходимо было побороть не только собственный страх, но и любопытство, которое все равно было сильнее страха, и заставляло его суетливо и бестолково двигаться вперед, в кромешную тьму, куда не проникал даже лунный свет.
«Интересно… Ромео увидел этот дом во сне, хотя совсем не помнит его. Как же так происходит?…Интересно… Где-то здесь, на первом этаже, погиб его отец…случайная утечка газа…глупо, – думал Доминик, – хорошо, что Ромео об этом так и не узнал. Умер, да и умер. Неприятно, наверное, знать, что твой отец помер от утечки газа. Интересно, где именно это произошло?»
Он поежился, затем вытянул вперед руки и тут же натолкнулся на стену. Ругнувшись про себя, Мэйз проклял того, кто строил этот дом и понатыкал три дюжины окон на втором этаже и на чердаке, и не сделал ни единого именно в том месте, где он сейчас находился. Ему становилось совсем не по себе. Надо было быстрее находить обратный путь, в светлую прихожую, где была хорошо видна лестница наверх. И что он туда сразу не пошел?!