Россия 2020. Голгофа
Шрифт:
В коридоре хлопнула мина «Клеймор», раздались крики на несколько голосов. Кузьма из-за двери разрядил магазин автомата наугад, он поставил мину «Клеймор» у тела погибшего охранника, дождался, пока первые пройдут его, врезал по середине. Потом добил остальных…
— Батя, двигай давай! Чего встал?!
Майор пришел в себя. Да, надо уходить, всех похоронят.
Через первый этаж не пробиться — все уже на ногах. Сейчас очухаются от потерь и пойдут снова. Скорее всего, поднимут полицейские щиты и пойдут под их прикрытием…
А минут через пять поднимутся снайперы, и тогда —
Майор достал из кармана разгрузки несколько пластинок взрывчатого вещества пластида и готовую сеть, чтобы подключить их. В стандартное снаряжение каждого спецназовца входило до полукилограмма пластида, готового к применению.
Быстро прикрепив их на окно, он прокричал:
— Ложись!
Взрывом стекло вынесло вместе с рамой и решеткой на ней, вмонтированной в стену на отдельных штырях. Они сами едва укрылись за массивной, из настоящего дерева кроватью.
— Ветер, двор!
Пока Ветер зачищал двор, майор обратил внимание на телевизор, который искорежило и снесло взрывом. В современных телевизорах имеется целый блок памяти, на котором можно записать до тысячи часов качественного видео, а также разъемы для подключения внешних носителей. Просто так совпало — дома у майора был такой же телевизор. И блок памяти сейчас лежал у его ног. Он машинально подобрал его и сунул в карман.
— Пошли.
Он подтащил заложницу к окну и бесцеремонно выпихнул в еще дымящийся пролом.
Стук каблуков в коридоре. Дверь. Но иракские полицейские не ожидали увидеть то, что они увидели, а вот он ожидал и был готов стрелять. Короткая очередь — полицейский убраться не успел, мешали те, кто напирал сзади, так и рухнул в двери.
Майор выпрыгнул в проделанный взрывчаткой пролом, даже не видя куда.
Приземлился хорошо — ничего не сломал, не вывихнул. Двор мок в грязи, нанесенный сюда ветром песок хлюпал под ногами. Стреляли, но ничего не было видно, стреляли непонятно куда, в основном по месту, где произошел взрыв. Это было хорошо, но точно так же можно было получить пулю и от своих…
— Ветер, где ты? — прокричал майор в пустоту, и микрофон на горле подхватил его голос. Он не стрелял по одной причине — в неразберихе, в темноте стрелять будут по огневым точкам, неважно, своим или огневым точкам противника, и самый верный способ оказаться в безопасности — это не стрелять вовсе. Потом, конечно же, разберутся…
— Справа! Идем к механпарку!
— Машины заминированы!
— Все в порядке. Я разминирую одну…
Навстречу майору из темноты выскочили трое, иракские полицейские, расхристанные, без касок, но с оружием. Они не были готовы, а он был и положил их одной очередью.
В следующий момент по нему от главного здания ударил легкий пулемет, и ему пришлось уходить от огня, перекатываясь в грязи и держа свое оружие на вытянутых руках. Пулемет не затыкался — двести патронов как-никак в ленте, это тебе не фунт изюма. Пулями было насыщено все в пространстве, сам воздух был пронизан пулями, стреляли все и во всех. В возникшей неожиданно критической ситуации, как это обычно и бывает, все разом забыли все, чему их учили…
Послышался рокот мотора большого объема, майор приготовился стрелять, но в темноте трижды проблесками вспыхнули фары. Значит, свои…
Машина прикрыла его от огня со стороны главного здания своим телом, и он побежал к машине. Ввалился на переднее пассажирское, грязный, пропитанный сыростью и на удивление живой.
Машина была знатной. «Додж Рэм» с двойной кабиной и, судя по звуку, дизелем «Камминс», с тягой, как у тепловоза. Частично бронированная, полностью бронированные иракской полиции не поставляли, слишком дорого, но частично бронировали уже здесь, в Ираке. Броневставки в двери, защита двигателя, сваренный короб для пулеметчика в кузове, вставки в шины…
— Пошел!
Но Ветер уже и без команды рванул к воротам.
У самых ворот были полицейские, они не вовремя среагировали, и один не успел отскочить. Лобастый, массивный капот американского пикапа ударил его и отбросил в сторону, сама машина — как в учебнике — ударила таранным бампером в ворота под углом в сорок пять градусов. Ворота готовились открывать, балки не было, и полотно ворот вынесло на улицу на бампере, с грохотом отбросило в сторону…
На тесной улице — половодье синих огней. Прибыли…
— Назад!
Майор и американец открыли огонь практически одновременно, русский спереди, американец с заднего сиденья. Бывший за рулем Ветер, пригибаясь, перекинул рычаг коробки на задний ход и врубил газ, выкручивая руль. Улица была узкой, а американский пикап огромным, нечего было и думать вписаться в поворот с первого раза. Иракские полицейские стреляли в ответ, укрывшись за машинами, немного времени у них все же было. Американский пикап под углом ударил задом в стену, взревел дизелем, на какой-то момент показалось, что стена их остановит, мощи двигателя не хватит. Но нет, хватило, скрипя рваным металлом, пикап пошел задним ходом почти параллельно стене, разгоняясь…
Ушли?!
Меняя магазин, Брат чудом обострившимся зрением заметил движение на одной из машин и с ходу, с полоборота понял, что это такое…
— С улицы!
Он схватился за руль и изо всей силы рванул его на себя. Ветер выругался, пикап на скорости миль сорок в час таранным бампером врезался в лавку, вынося витрину и часть стены вместе со всем товаром, в то время как иракские полицейские открыли огонь из ДШКМ, установленного на одной из машин. Пули, которые должны были попасть в пассажирский салон, пролетели совсем рядом, пулеметчик взял другой прицел и выпустил еще одну очередь, но эти пули попали сбоку-справа в моторный отсек. Моторный отсек был прикрыт сбоку листом толстой стали, но пулю ДШК с пятидесяти метров не остановит ничто, кроме танковой брони. Моментально лопнула шина, взлетел вверх едва держащийся на петлях искореженный капот, пули изуродовали двигатель и мост. Заискрило, потянуло дымом. Пулеметчик взял новый прицел, еще левее, но там уже никого не было. Оказавшиеся в пикапе как в ловушке люди, двое русских и двое американцев, молча, сосредоточенно, без лишних слов лезли назад через огромное раздвижное окно в задней стенке кабины в кузов и дальше, на свободу…