Россия и мусульманский мир № 10 / 2014
Шрифт:
Таблица 1
Европейские страны с ожидаемой численностью мусульман более 10% в составе их населения, 2030 г. (%) 29
В целом, как показывают расчеты специалистов «Пью», мусульманское население в мире увеличится в ближайшие 20 лет примерно на 35%. Превосходя вдвое темпы роста немусульманского населения, глобальная мусульманская община достигнет показателя в 2,2 млрд человек, пройдя отметку в 26,4% от общего числа прогнозируемой численности населения планеты (8,3 млрд) в 2030 г. 30 И в этом случае исламская идентичность может восприниматься «своей» каждым четвертым жителем Земли.
29
Составлено по: Pew Forum on Religion & Public Life…
30
Pew Forum on Religion & Public Life… – P. 13.
При такой впечатляющей демографической динамике исламские мыслители, однако, критически относятся к мифотворческому дискурсу превращения человечества
31
Курбанов Р.В. Фикх мусульманских меньшинств. Мусульманское законодательство в современном немусульманском мире (на примере стран Западной Европы и Северной Америки). – М.–Н. Новгород: ИД «Медина», 2011. – С. 16.
32
Здесь и далее тексты аятов Корана приводятся по изданию: Священный Коран с комментариями на русском языке. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2007.
33
Akbar S. Ahmed. Living Islam…
В последние годы серия политических дебатов о месте мусульман в Европе по-разному сосредоточивалась на темах интеграции, безопасности, дискриминация и идентичности 34 . Эти дискуссии часто представляют мусульман как новичков на европейском континенте 35 . С тем уточнением, что они образуют то, что К. Колдуэлл называет «параллельные общества». По его словам, новички в Англии сейчас слушают «Аль-Джазира», а не Би-би-си, они сомневаются, стоит ли идти на военную службу в принявшей их стране. Интолерантные книжные размышления сторонника мифа о Еврабии К. Колдуэлла, американского журналиста и главного редактора журнала «The Weekly Standard», о воздействии массовой иммиграции мусульман в Европу в XX столетии 36 , представляющие их как силы, которые «терпеливо завоевывают города Европы, улица за улицей», были обвинены в разжигании исламофобии, или что «The Guardian» (Великобритания) именует как «культура страха» 37 .
34
Meer N. Misrecognizing Muslim consciousness in Europe. – Ethnicities, 2012. – № 12 (2).
35
Steyn M. America Alone: The End of the World as We Know It. – Washington, DC: Regnery Publishing, 2006.
36
Caldwell C. Reflections on the Revolution in Europe: Immigration, Islam and the West. – London, Allen Lane, 2009.
37
См.: Mishra P. A culture of fear. The Guardian, 2009. 15 August. URL: http://www.theguardian.com/books/2009/aug/15/eurabia-islamophobia-europe-coloni-sed-muslims
Наблюдаемая сегодня по обе стороны Атлантики реакция на новоприбывших носителей инокультурной идентичности чаще всего и выглядит именно так: тревога и ужас. Западный мир, по свидетельству Д. Муази, погрузился «в атмосферу страха, арабы и мусульмане превратились в заложников культуры унижения» 38 . Большинство горожан Европы охвачены ею словно персонажи французского поэта XVII столетия Ж. де Лафонтена: «А те, которые в живых, смерть видя на носу, чуть бродят полумертвы: Перевернул совсем их страх…» (Слова басни «Звери, больные чумой», в которой стихотворец использовал образы животных для обличения пороков общества, российскому читателю более знакомы по сделанному И.А. Крыловым переложению на русский язык «Мор зверей» 39 ). Сам Лафонтен, член Французской Академии, испытавший опалу Людовика XIV, закончил свою жизнь в изгнании, нищете и забвении. Однако его произведения не канули в Лету, и сегодня лафонтеновские строки с поразительной точностью иллюстрируют невымышленный глубокий кризис идентичности, от которого страдает Европа.
38
Mo"isi D. The Clash of Emotions // Foreign Affairs. 2007. Vol. 86. № 1, Jan/Feb, pp. 1–5. URL: http://www.foreignaffairs.com/articles/62267/dominique-mo~Asi/the-clash-of-emotions
39
Крылов И.А. Мор зверей // Полное собрание сочинений в 3 т. – М.: ГИХЛ, 1946. – Т. 3. – С. 35–38.
Как убежден соотечественник прославленного баснописца, французский историк и политолог Д. Муази, в случае Европы можно говорить о вызванном конфликтом эмоций «многослойном страхе» 40 . Эту тему он так же развивает в своей статье «Горькое торжество демократии», написанной для книги «Демократия и модернизация» специально к Мировому политическому форуму в Ярославле 9–10 сентября 2010 г. Показывая, как беспокойство от таящейся опасности по многим причинам стало главной тенденцией в развитии Европы, Д. Муази конкретизирует тот страх, который теперь вызывает у нее появление «Другого».
40
Mo"isi D. Ibid.
По мнению французского мыслителя, мощнейшим стрессом, затмевающим весь белый свет особенно боязливым европейцам, оказывается ужас перед террористом, особенно когда он представляется в виде мусульманского фундаменталиста с «поясом шахи-да». Именно этот страх, пишет Муази, «оборачивается представлением о захвате мусульманским миром Европы, в котором пришлые чужаки занимают ведущие демографические и религиозные позиции», при этом сам Старый Свет превращается в «Еврабию» 41 . Допуская,
41
Муази Д. Горькое торжество демократии // Иноземцев В.Л. (ред.) Демократия и модернизация: к дискуссии о вызовах XXI века / Центр исследований постиндустриального общества; Вступ. статья В.Л. Иноземцева. – М.: Европа, 2010. – С. 112.
42
Там же. – С. 115.
Однако заметная часть граждан демократических государств Евросоюза, по наблюдениям аналитиков, в большинстве случаев исламскую идентичность воспринимает как альтернативную идентичности европейской, а ее носителей – исключительно как Значимого Другого, которого можно обвинить во многих бедах, включая угрозы суверенитету и национальной идентичности европейским нациям-государствам. В западном дискурсе прочно устанавливается такая рамка восприятия мусульман, в которой они предстают как «наиболее сложно адаптирующиеся к стремительно меняющемуся западному обществу социальные группы, наиболее упорно сопротивляющиеся включению их в современный социальный и политический мейнстрим» 43 .
43
Курбанов Р.В. Указ. соч. – С. 8.
Притом что подавляющее большинство граждан мусульманского вероисповедания, как отмечает ученая И.С. Семененко, обращаясь, в частности, к особенностям идентичности мусульман Великобритании, «не противопоставляет свою религиозную идентичность национальной, считая себя “британскими мусульманами”, и в целом обнаруживает высокую степень доверия к демократическим институтам (при низком уровне политического участия)» 44 . Анализ этих паттернов идентичности, продолжает рассуждать российский политолог, убеждает в правомерности вопроса, поставленного в одной из работ исследовательницы из Манчестера М. Соболевска, о том, насколько они являются религиозными по содержанию, или же это в первую очередь форма этнополитической и даже расовой идентификации для новых поколений, своего рода замена устойчивых примордиальных идентичностей прошлого 45 . Скорее речь идет, заключает И.С. Семененко, «о формировании гибридных идентичностей, где религиозная составляющая оказывается неотъемлемой частью социокультурной идентичности ее носителей – выходцев из стран исламского ареала» 46 .
44
Семененко И.С. Политическая нация, национальное государство и гражданская идентичность: на пути в глобальный мир // Политическая идентичность и политика идентичности: В 2 т. – М.: РОССПЭН, 2012. – Т. 2: Идентичность и социально-политические изменения в XXI веке / [Отв. ред. И.С. Семененко]. – С. 50.
45
Sobolewska M. Religious extremism in Britain and British Muslims: threatened citizenship and the role of religion // The New Extremism in 21st Century Britain (Extremism and Democracy) / R. Eatwell, M.J. Goodwin (eds.). – London and NewYork: Routledge, 2010. – P. 56–57.
46
Семененко И.С. Указ. соч. – С. 50.
Закономерно, что сопряженный с концептом гибридности феномен гибридной политической идентичности, в теоретическом дискурсе преимущественно связанный с межкультурным взаимодействием, не утрачивает свое политическое измерение с момента первых постколониальных исследований от Ф. Фанона 47 , П. Джилроя 48 , С. Холла 49 к X.К. Бхабхе 50 и др. В частности, Я. Питерс, утверждает, что гибридизация или формирование «глобального меланжа» является процессом сплетения, а не просто диффузии из развитых стран в развивающиеся. С этой точки зрения гибридизация, противостоя культурному дифференциализму расистской и националистической доктрин и одновременно сохраняя «изгнанный, маргинализованный и табуированный опыт», смягчает конфликт идентичностей и способствует их сохранению, хотя и в трансформированном виде 51 .
47
Fanon F. Black Skins, White Masks (1952) / Transl. from French by C.L. Markmann. – N.Y.: Grove Press, 1967.
48
Gilroy P. The Black Atlantic: Modernity and Double Consciousness. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1993.
49
Hall S. Cultural Identity and Diaspora // Colonial Discourse and Postcolonial Theory: A Reader / Ed. by P. Williams, L. Chrisman. – N.Y.: Columbia University Press, 1994.
50
Bhabha Н.К. The Location of Culture. – L., N.Y.: Routledge, 1994.
51
Pieterse J.N. Globalization and culture: Global melange. Lanham: Rowman & Littlefield Publishers, Inc., 2009. (2nd ed.).
Во многом благодаря такому эффекту оказавшиеся в Западной Европе мусульмане считают себя одновременно и мусульманами, и европейцами, не испытывая при этом состояния внутреннего дискомфорта, разлада с самим собой. «Вы можете быть носителем канадской культуры и при этом быть мусульманином по вероисповеданию, и в этом нет никакого противоречия», – утверждает хорошо известный на Западе Т. Рамадан, профессор современных исламских наук факультета востоковедения Оксфордского университета 52 . Применительно к ситуации мусульманского сообщества России он придерживается той же позиции, говоря, что «мусульманин может быть россиянином, европейцем, и тут нет никакого противоречия» 53 .
52
Tariq Ramadan: Western Muslims Beyond Integration. URL:(Дата обращения: 20.03.2014.)
53
Мухаметов Р. Тарик Рамадан: «Будьте активны, прозрачны, полезны» URL:polezny.html (Дата обращения: 20.03.2014.)