Россия и мусульманский мир № 6 / 2013

Коллектив авторов

Позднее, когда на чужбине выросли новые поколения, они оказались востребованы в промышленном развитии региона. Развитие это инициировалось не внутренними процессами развития, а внешним и во многом чуждым для Азии государственным давлением СССР – наследника Российской империи. Эта востребованность отделила депортантов от местного сельского хозяйства, где они должны были контактировать, в частности, с культурно близким тюркским населением, и насильственно интегрировала их в русскоязычную среду, ориентированную на государство-империю. Все это привело к утрате многих элементов национальной идентичности и, поскольку «свято место пусто не бывает», замене их элементами русской культуры и русской национальной идентичности.

Три крымских тюркских субэтноса, депортированных в Центральную Азию, на родине были заняты преимущественно в сельском

хозяйстве, не отличались высоким уровнем образования и вовлеченности в русскую культуру. Единый этнос крымских татар после распада СССР вернулся на родину уже не сельским, а городским и утратившим во многом национальную культурную идентичность. Новые поколения имели среднее и высшее техническое образование, были русскоязычными и русскокультурными горожанами. Данная метаморфоза не была случайной.

Для титульных наций в союзных и автономных республиках СССР, в том числе и для крымских татар до депортации, вертикальная мобильность облегчалась национальной принадлежностью. В Центральной Азии вертикальная мобильность за счет национальных преференций для крымских татар была полностью исключена. Карьера для них открывалась только за счет личного профессионализма и высокого уровня сложности рабочей силы, дающей возможность неоднократно менять профессию в течение жизни. И так было на протяжении двух демографических поколений, т.е. рожденных в интервале 1946–1986 гг. В результате в семьях крымских татар создалась устойчивая ценностная ориентация на среднее и высшее образование. Для национальных меньшинств она была традиционна в России и СССР практически только для евреев. В свою очередь возможность вертикальной мобильности за счет знаний способствовала росту общей культуры, а рост культуры оказал влияние на характер политической борьбы – упор на ненасильственные, гандистские методы.

Данная ценностная установка оставалась неизменной и после падения СССР, возвращения на родину, несмотря на перемены почти во всех сферах жизни, несмотря на трудности как с получением образования, так и с последующим трудоустройством. Сама установка, причины ее породившие и следствия из них продолжают «жить» в общественном бессознательном этноса. Несмотря на заметное возрождение национальной культуры за последние 20 лет, тенденция, набравшая силу в изгнании, и сегодня остается неизменной. Выпускники школ повсеместно проходят тестирование на русском языке 1 , а родители, как и 20 лет тому назад, отдают своих детей в русские школы. Татарские музыканты сетуют на любовь соплеменников к низкопробной русской и следующей в ее русле татарской попсе.

1

Среди выпускников школ крымских татар, планировавших в 2011 г. пройти внешнее независимое тестирование, никто не выбрал родной язык в качестве языка прохождения теста. На сегодняшний день в Крыму подано 11,6 тыс. заявок на прохождение ВНО, в 97% из них в графе о языке указан русский.

Об этом еженедельнику «Авдет» заявил Эмиль Меметов, музыкант-клавишник группы «Хаят!», признанной лучшим крымско-татарским ансамблем 2008 г. «Свадебные музыканты против своей воли вынуждены играть “Кайфуем”, “Самарканд” или “Боджа”, – рассказывает о музыкальных пристрастиях современных крымских татар Меметов. – Или вот это: “Мы, татары, любим поспать…”, или: “Сидят татары водку пьют”, “Джинна, джинна из кувшина”. Но на наших свадьбах заказывают и заказывают эти ужасные песни! Один только “Ташкент” чего стоит! Самая популярная песня на свадьбах. Многие подпевают, даже не осознавая смысла слов: “Родной Ташкент, ты родина моя”. Именно на свадьбах очень ярко проявляются проблемы нашей культуры. Но у нас, музыкантов, связаны руки. На свадьбах работает правило: кто танцует, тот и заказывает музыку». «Сегодня ноутбук – это первый инструмент у любого свадебного ансамбля. Как-то мы играли на свадьбе в одной из крымских глубинок. Разгар торжества, как всегда, гости толпятся в очереди. Подходит ко мне юная дама и заказывает песню Потапа и Насти Каменских. Я вежливо отвечаю, что их песен у меня нет. У девушки округляются глаза, и она надменно произносит: “Вы вообще Интернетом пользуетесь?”», – посетовал музыкант (2011, «Новый Регион – Крым»).

«Крымско-татарские издания возмущаются бытовой профанацией собственной истории.

Как, объясните, возмущается «Голос Крыма»,

можно назвать кафе, где едят, пьют, гуляют, отдыхают, ходят по нужде, именем крымского хана, его династии (причем, искажая оригинальный вариант), или непосредственно резиденции, которая на протяжении веков служила оплотом, сердцем великого государства? Или как можно было назвать («Диваном», прим. «ИР») увеселительное заведение именем совета при хане (если, конечно, «авторы» имели в виду предмет современного интерьера)? Это высшая форма невежества, плевок в лицо предков, создавших великую державу, с которой считались». Называя кафе и рестораны, отмечает «Голос Крыма», «святыми именами», их владельцы, возможно, демонстрируют недостаток обыкновенного, базового гуманитарного образования. «Но удивительно еще и то, что крымским татарам такие оказии вообще до лампочки. Порой кажется, что ничего святого не осталось. Это выражается хотя бы в том, что среди широченного и разветвленного рынка ликеро-водочной продукции занимает свое место и национальный бренд «Ханский коньяк», который рождается, разливается в стеклянную тару и начинает свое путешествие по миру в бывшей столице крымского государства Бахчисарае». Вот так люди среднего возраста и молодежь выучили главный урок: «Мы, конечно, патриоты, но с поправкой на ветер», – пишет «Голос Крыма». Между тем, по данным украинских СМИ, у производителей «Бахчисарай Ханский 5*» амбициозные планы: к концу 2011 г. войти в ТОП-5 украинских коньяков в своем ценовом сегменте (2011, «Новый Регион – Kpым»).

Живучесть наследия депортации зафиксирована, что показательно, в частности, в новейших программных документах политических организаций. Так в Программе «Милли Фирка», политической организации крымских татар, созданной уже в XXI в., констатируется: «Молодежь все больше и больше утрачивает интерес к национальной жизни, культуре и родному языку, предпочитая участие в более успешных и “перспективных” социокультурных проектах… Многие молодые люди без ясного представления о своем будущем, подвергаясь скрытой, а порой и явной дискриминации по национальному признаку, отказываются от национального в надежде занять достойное место в обществе в соответствии со своими способностями, талантом и энергией, как правило, за пределами Крыма».

Как пойдет дальнейшее развитие этноса? Эта проблема порождает фобии как внутри этноса, так и вне его, относительно проявлений межнациональной и межконфессиональной конфронтации. Фобии подогреваются событиями и тенденциями как на постсоветском пространстве, так и в мусульманском мире в целом.

С одной стороны, очевидно, что ненасильственные методы оказались успешными для крымских татар, возможно, только в условиях катастрофы советского режима, а также первоначальной неустойчивости режимов ряда постсоветских государств, в том числе Украины, с другой – становится все более очевидным, что реализация целей крымских татар в результате прежних методов борьбы принципиально неосуществима. Если так, то можно ли ожидать в Крыму силовых методов борьбы, таких как терроризм, в том числе исламский? Надо ли ожидать вооруженных методов борьбы? Оправданы ли связанные с этим фобии славянского населения в Крыму и за его пределами?

«Крым рискует превратиться в горячую точку», – пишет киевский журнал «Фокус». «Недавние события в Киргизии показали, что при критическом количестве нерешенных проблем достаточно одной искры, чтобы произошел этнический взрыв… Любое замыкание крымско-татарской общности в себе, прекращение процесса их интеграции в государство явно не будет способствовать уменьшению радикальных настроений в их среде», – пишет «Фокус», подчеркивая, что сегодня до 8 тыс. крымских татар являются сторонниками исламистов из «Хизб ут-Тахрир». «Счастья людям хочется всегда, даже если в качестве единственного инструмента для его достижения им оставляют крайние средства. Например, автомат Калашникова», – размышляют авторы киевского журнала (2010, «Новый Регион – Крым»).

Все познается в сравнении. В Центральной Азии источник терроризма, вооруженной борьбы, национализма и фундаментализма в том, что население молодеет, «издержки» образования и безработица растут, коррупция чудовищная, война кланов затрагивает все слои населения, социальные люфты практически отсутствуют, контраст между городом и деревней резкий, экстремистское подполье активно, повсеместно не хватает продовольствия, электроэнергии, воды, зато в избытке негативные социальные явления, связанные с незаконным оборотом наркотиков.