Россия и русские в мировой истории.
Шрифт:
Добавим, что в этот же период США не только в косвенной форме, но уже открыто поставили под сомнение ялтинско-потсдамский порядок в Азии, предъявив ультиматум Японии в ходе переговоров с СССР в 1956 году, что в случае подписания Японией мирного договора с СССР, в котором Япония согласится признать Южный Сахалин и Курильские острова частью территории СССР, США навечно сохранят в своем владении острова Рюкю. В Памятной записке Государственного департамента объявлялось, что США <рассматривают так называемое Ялтинское соглашение просто как изложение общих целей тогдашними главами участвующих держав, а не как
340
окончательное решение этих держав или какой-либо юридический результат в вопросе о передаче территорий>. Далее была изложена полная ревизия позиции США не только в Ялте, но и в Потсдамской декларации, и директиве генерала Макартура:
В этот же период США начинают обретать стратегическую способность нанести существенный ущерб Советскому Союзу, которая вместе с усилившимся крестоносным импульсом Вашингтона подтверждала наступательный характер американской политики. Так же, как и огромный рост вооружений с военными расходами на сумму в 30 млрд. долларов и увеличивавшийся разрыв в ВНП. Тем не менее, как признает Бжезинский, <именно США в этот период становятся чрезвычайно чувствительны к своей безопасности: даже незначительная ядерная способность СССР создавала внутри страны (США) ощущение уязвимости со стороны советского ядерного нападения>. Что же СССР? Сочетание внутренних и международных трудностей побудило советскую сторону инициировать ряд шагов, направленных на разрядку в отношениях Восток-Запад. Еще до смерти Сталина СССР дал понять, что готов рассмотреть возможность единой, нейтрализованной Германии. Однако такая Германия была не нужна США с самого начала, и именно США, но не СССР в первые послевоенные годы опасались исхода <свободных общегерманских выборов> в силу очевидного доминирования пацифистских и нейтралистских настроений. Еще более значительной была готовность заключить мирный договор с Австрией, в результате чего СССР вскоре вывел оттуда свои войска. Было восстановлено некое взаимопонимание с Югославией, а <дух Женевы>, последовавший за встречей в 1955 году, имел следствием совместное объявление СССР и США о сокращении вооруженных сил.
Бжезинский же отмечает, что наступательная идеология США не была сопровождена реальным наступлением, и сожалеет, что на этом этапе США не стали добиваться успеха в ревизии европейского порядка, санкционированного не только Сталиным, но также Рузвельтом и Черчиллем. По его суждению, только пассивность США по отношению к кризису в Восточной Европе и вводу войск в Венгрию в 1956 году, а также очевидные разногласия западных союзников по Суэцкому кризису придали советскому руководству уверенность и заложили новое продолжение противостояния вместо победы Запада, который упустил возможность добиться полного
435 Тихвинский СЛ. Россия-Япония. Обречены на добрососедство. Воспоминания дипломата и заметки историка. М., 1996, с. 104-107.
341
краха советского контроля над Восточной Европой и не использовал для этого ни уязвимость СССР в этом контроле, ни его заинтересованность в ослаблении напряженности. В результате в новом периоде 1958-1963 годов, названном весьма справедливо <преждевременным советским глобализмом>, уже СССР начал более провоцирующую политику. Если между 1953 и 1957 годами СССР преувеличивал свою мощь, чтобы США воздерживались от наступления, то начиная с 1957 года советские лидеры стали раздувать свою мощь для подкрепления собственной наступательноеT436.
Ведущий политолог американского Совета по внешним сношениям, знаменитый своим максимально обнаженным нигилизмом к СССР и России, отмечает самый <наступательный> период советской политики не в сталинские времена, а в хрущевские, что наносит удар по искусственной схеме А. Янова, который втискивает факты в прокрустово ложе своей теории, что все периоды <реформы> означали отказ от <имперской политики экспаснсии>, а все периоды <антиреформы>, куда в Новейшее время отнесен прежде всего Сталин, сопровождались экспансией и завоеваниями.
Тем не менее именно во времена Хрущева идеологическая песнь Мао <Ветер с Востока побеждает ветер с Запада> стала вдохновляющим мотивом хрущевского глобализма – доктрины мировых отношений и соединения усилий внешней политики стран социализма во главе с СССР, коммунистического и рабочего движения западных стран и национально-освободительного движения в так называемом третьем мире. Холодная война, которая была исключительно делом советско-американских отношений, вернее, ее идеологическим фоном в первое десятилетие после войны, переносится на весь мир. Резко возрастают вовлеченность СССР в разных конфликтах и его помощь антиимпериалистическим силам: Ближний Восток, Конго, Северная Африка, Индонезия, Наконец, Хрущев дерзает войти в святая святых и вотчину доктрины Монро – Западное полушарие и начинает помогать Кубе. В 1961 году Хрущев произносит речь о <национально-освободительной борьбе>, которую Бжезинский остроумно сравнил по ее звучанию для США с тем впечатлением, что должна была произвести на СССР доктрина <освобождения>, провозглашенная А. Даллесом всего лишь около десятилетия до этого. Стороны обменялись посланиями. После инцидента в бухте Кочинос Куба стала для США таким же источником позора в глазах мировой общественности, каким была Венгрия для СССР. Расправа над П. Лумумбой и использование механизма вооруженных санкций ООН повернуло против США мнение немалого числа так называемых развивающихся стран, которые ежегодно пополняли ряды ООН, голосования в которой уже не демонстрировали полную поддержку США.
<"Brzezinski Zb. How the Cold War was Played… p. 190-191.
342
Итак, после войны именно США начали наступательную стратегию для передела ялтинско-потсдамского мира. Что же происходит в области идеологии?
<Левое> и <правое> в общественном сознании холодной войны: западная революция и советская контрреволюция
Сегодня и политики, и обществоведы как на Западе, так и в России широко пропагандируют окончание холодной войны как главный <позитивный> итог <демократической> перестройки международных отношений, ставшей возможной после краха <тоталитарного монстра> – СССР. Холодная война определялась либеральной доктриной как <борьба демократии и тоталитаризма>, проявляющаяся в военном противостоянии, навязанном <свободному миру> <агрессивным вооруженным до зубов коммунизмом>. Публицистика столпов западной политологии часто повторяет эти штампы в более или менее богатом контексте.
Определение холодной войны, как и ее причин, имело зеркальный аналог в советской внешнеполитической идеологии и пропагандистском арсенале лишь с обратным знаком: современные международные отношения – это <классовая борьба мирового империализма и коммунизма>, проявляющаяся (исключительно благодаря миролюбию социализма) прежде всего в сфере идеологии, но также в борьбе <агрессивного блока НАТО> с <оплотом мира и социализма> – Советским Союзом. Так трактовали <главное противоречие нашей эпохи> будущие идеологи <демократической перестройки международных отношений>, в то время маститые пропагандисты советской внешней политики и космополитической доктрины обострения идеологической борьбы как формы классового противоборства мирового социализма и капитализма437. Их <кузены> в полном согласии с той трактовкой противостояния провозгласили после победы <либерализма> над коммунизмом <конец истории> (Ф. Фукуяма).
Не следует оспаривать, что коммунистическая доктрина СССР безусловно окрасила холодную войну и придала ей специфические черты. Но очевидно и то, что холодная война обязательно состоялась бы в иной форме, даже если в 1945 году на месте коммунистического СССР возродилась и восстановила бы свою историческую и национально-религиозную ипостась Российская империя, ибо мнимым <борцам против большевизма> были весьма по душе главные первоначальные задачи русской революции. Довести эти задачи до логи-
437 Арбатов Г.А. Идеологическая борьба в современных международных отношениях. М-, 1970.
343
ческого конца, закрепить их навечно, не допустить восстановления преемственности русской истории – вот главный смысл западной политики в отношении СССР в XX веке.
Сведение противостояния Запада и геополитического феномена СССР – России исключительно к демагогии о борьбе коммунизма и демократии было нужным для того, чтобы потом обосновать правомерность замены итогов Второй мировой войны, которую СССР выиграл, на итоги холодной войны, которую СССР проиграл, причем проиграл в роли носителя коммунистической идеи. Идея и носитель были повержены с афишируемым треском. Но ликование либерализма странно не соответствовало абсолютной безвредности идеи коммунизма для Запада в силу ее уже полной непривлекательности в конце XX века. Триумф связан с тем, что под видом коммунизма, казалось, удалось еще раз похоронить в зародыше потенциальную возможность исторического возрождения России. Ибо Великую Отечественную войну СССР выиграл в своей ипостаси Великой РОССИИ.