Россия в меняющемся миропорядке
Шрифт:
В литературе это слово использовалось и в другом контексте. У того же Карамзина в его «Истории» слово «дань» означает плату дружинникам за службу у Олега: «сию дань получали варяги»; «славяне, кривичи и др. народы должны были платить дань варягам, служившим России»; «Новгород давал им ежегодно 300 гривен тогдашнею монетою российскою».
При рассказе о походе Олега «на Царьград» 907 г. летописец называл «данью» ту плату, которую предложили ему «Греки, устрашенные его намерением» штурмовать город. Сверх этой дани греки обязались уплатить так же в разовом порядке уклады на города Киев, Чернигов и др. По словам Н.М. Карамзина, «древний смысл слова «дань» есть дар, и уклады» 104 . При описании походов киевских князей «на Царьград» он чаще называл ее «добычей», каковой она была всегда.
104
Сноску 310 комментария к «Истории» Карамзин заключает указанием, что укладами называлась дань или налоги – См. С. 257 книги.
Как
Обвиняя греков в неуплате дани, что и стало якобы причиной войны Игоря с империей в 941 году, А.Н. Сахаров говорил о некоей «ежегодной дани», не уточняя время появления этого обязательства. В прошлом в отношениях Киева и Греков вопрос о дани возникал лишь в 907 году. Но мы знаем, что тогда он сполна получил то, что требовал, после чего вместе с войском быстро, как сказано в ПВЛ, ушел «восвояси». В сохранившихся архивных источниках нет никаких свидетельств того, что в последующие годы дружинники Олега ходили за ней в далёкий Царьград. Нелепо думать, что и сами греки ежегодно доставляли ее в Киев. Таким образом, не только сам объем дани никак не предполагал многократного, а тем более ежегодного получения подобного «дара» от греков за обретенный мир, но и не предусматривал процедуры ее регулярного получения. Поэтому вопрос о дани такого рода – выдумка, о которой нужно забыть.
Но, может быть, сторонники этой точки зрения имели в виду отказ греков платить какую-то иную «дань». Чтобы проверить это, нам снова придется вернуться в 907 год, так как только тогда было произнесено слово «дань». Вероятно, как «дань» некоторые авторы понимают льготы, которые якобы тогда же потребовал Олег для своих подданных, и которые стали содержанием договора 907 г. Это так называемое «слебное», т. е. кормление «послов», которых Киев рассчитывал направлять в Константинополь с княжескими грамотами, и такие же «месячины» – ежемесячная выдача продуктов («хлеб, вино, мясо, рыба и плоды») Руси, «ходящей в греки» по торговым делам на все время их пребывания там. Помимо «кормления» предусматривалось их расселение у монастыря святого Маманта и бесплатное пользование ими общественными банями, – «сколько захотят».
Составитель ПВЛ, а так же Н.М. Карамзин и ряд других авторов считали эти льготы данью, и её греки якобы обязались предоставлять подданным Руси в 907 г. Но никто из них не принял во внимание, что ПВЛ умолчала о том, согласились ли тогда греки на эту «дань», как и на то, согласился ли Олег, в свою очередь, на исполнение его подданными в Царьграде встречных правил поведения. В «Повести временных лет» этот вопрос остался открытым, ее составитель Нестор не счел возможным представить его как решенный сторонами. Обстоятельство немаловажное. Было и еще одно, не менее значимое, заставляющее усомниться в правдивости представленной Нестором информации о т. н. договоре 907 г. В ПВЛ он свел в этот договор и льготы, предоставленные Византией по требованию Олега его подданным, «ходящим в Греки», и выставленные ею (Византией) встречные «правила», которые те должны строго соблюдать находясь «в Греках». Те и другие никак не могли совпасть по времени появления, а значит, и оказаться в одном документе. Как следует из ПВЛ, ограничительные правила греки сформулировали сразу же, как бы в ответ на его требования предоставлять льготы «ходящей в греки» Руси – ее послам и торговым людям. Их появление могло произойти с большим разрывом во времени, а сам отсчет этого времени мог начаться только после 907 года.
Наконец, мы не забыли, что в 907 году договор не заключался, его составитель ПВЛ монах Нестор сочинил спустя два века.
Скорее всего, вопрос о льготах подданным Киева в Царьграде мог возникнуть после того, как Империя начала активно пресекать и наказывать случаи самоуправства «ходящей в греки» Руси путем применения норм уголовного права Договора 911 г. В ответ на это Киев стал настаивать на предоставлении льгот Руси, «ходящей в греки».
Византия, сколько могла, оттягивала решение этого вопроса. Всё это время ее службы порядка не оставляли незамеченными случаи его нарушения киевскими подданными. Результаты этого нашли свое выражение в ст. 2 Договора 945 г. в виде этих ограничительных правил пребывания в Царьграде «ходящей в греки» Руси. Там же, наконец, нашли свое место и льготы, причем, первые были поданы, как кнут, вторые – как пряник, тем более, что эта их часть представляла «кормление» подданных Киева в Царьграде. Это значит, что только согласно договору 945 г. Византия приняла на себя обязательство содержать «ходящую в Греки Русь», т. е. их временное пребывание в стране – проживание и кормление, а так же обеспечение их снаряжением и съестным на обратную дорогу. Поэтому, ссылки на неуплату греками «дани», о которой писали некоторые авторы, беспочвенны, так как такие претензии могли возникнуть лишь после 945 года и только по делам о «кормлении» Руси, «приходящей» с княжеской «грамотой» по торговым и иным делам.
Теперь о второй причине, якобы вынудившей Игоря в 941 г. военным походом двинуться «на Царьград» – желание заключить с греками соглашение о торговле. Эту причину называли многие авторы, но Б. Акунин в их числе был последним по времени.
Оспорить и эту причину не составляет труда: сама ПВЛ свидетельствует против нее. Мы знаем, что походов было два: в 941 и в 944 году, первый был крайне неудачен для Игоря: против его флота Византия применила «огненную воду», уничтожившую две трети его лодок. В результате с оставшимся войском ему пришлось спасаться бегством. Но, вернувшись в Киев, как сказано в ПВЛ, он начал «собирать множество воинов и послал за море к варягам, приглашая их на греков, снова собираясь на них походом». Далее читаем: «в год 944 он собрал воинов многих…и пошел на греков в ладьях и на конях, стремясь отомстить за себя». Императорский двор Византии был предупрежден об опасности и на этот раз решил избежать войны. Встретить войско Игоря были направлены послы, которые предложили ему «дань, какую брал Олег и прибавить еще». Игорь созвал совет из ближних дружинников, которые заявили ему: «чего нам еще нужно, – не бившись, взять золото, и серебро, и паволоки? Разве знает кто – кому одолеть: нам ли, им ли? И послушал их Игорь: взяв у греков золото и ткани на всех воинов, он возвратился назад к Киеву восвояси» 105 . Не следует думать, что речь шла о неуплате какой-то дани, которую Византия задолжала Руси. Не случайно греки предложили дань, какую брал Олег. С тех пор прошло 37 лет, и греки сами напомнили о дани 907 года. Если бы речь шла о неуплате такой же дани, истоки которой восходят к тому времени, грекам не надо было бы напоминать послам Игоря об этом. В данном случае само ее упоминание говорит только о том, что греки предложили в этот раз такой же или даже больший разовый откуп, как и в 907 году. Игорь и его воинство согласились. Византия и в этот раз откупилась от варваров, для которых военная добыча была единственной целью похода. Комментарии здесь не нужны. Просмотр ПВЛ показал, что ее составитель лишь раз коснулся торговых отношений Руси и Греков – только в т. н. договоре 907 г. Речь шла о последней в числе других льготе, которую потребовал Олег для своих подданных, торгующих на рынке в Царьграде: «и пусть торгуют, сколько им нужно, не уплачивая никаких сборов» 106 . Нам известно, что в 907 году никакой договоренности Византии с Киевом вообще не было. Сам вопрос о переговорах сторон о заключении договора так и остался открытым. Положения мнимого договора 907 г. нашли свое воплощение в договоре 945 г., но в их числе не было льгот по торговым пошлинам для киевских подданных, ходящих в греки с товаром для продажи, как не было их и в Договоре 911 г. Скорее всего, этот вопрос так и не получил своего развития, поэтому его можно считать исчерпанным.
105
ПВЛ. Часть первая. С. 230–231.
106
ПВЛ. Часть первая. С. 221.
В договоре 911 г. эта тема лишь промелькнула при согласовании цены за продаваемых пленных – подданных той или другой стороны (ст. 10 договора 911 г., ст. 7 и 8 договора 945 г.). Можно считать, что в какой-то мере этой темы касается ст. 2 договора 945 г., где речь идет о «кормлении» киевских послов и купцов, «сколько захотят», хотя в большей степени это относится к вопросу о дани, чем к торговым отношениям сторон.
Завершая рассмотрение вопроса о цели похода Игоря «на Царьград» в 941, а затем и 944 году, нужно сказать, что по нашему мнению, в ее качестве в данном случае выступила долго дремавшая в Игоре варяжская и собственная жажда приобретения легкой добычи. Тем не менее, в правовой литературе страны с ХIХ века здравствует точка зрения, оформленная в наше время А.Н. Сахаровым, согласно которой «империя прекратила выплату Руси ежегодной дани» (якобы предусмотренной договором 907 г. – К.Р.), что и обусловило начало войны между сторонами (в оригинале – «соперниками») в 941 году» 107 . Столь же беспочвенными были ссылки и других авторов, не признававших самого факта, что договора 907 г. не существовало.
107
Сахаров А.Н. Дипломатия Святослава. – 2-е изд. М.: Междунар. отношения, 1991. С. 7.
Обратимся теперь к самому договору 945 года. Как он заключался – готовился, обсуждался ли – сведений нет, а то, что есть, таковыми назвать нельзя. Одно бесспорно: императорский дом Византии и в этот раз предложил киевскому князю Игорю прислать послов для заключения нового договора.
Как сказано в ПВЛ, в ответ на это Игорь направил «мужей своих» в Константинополь, где правящий император Роман «собрал бояр и сановников, и привели русских послов, и велели им говорить и записывать речи тех и других на хартию». Далее следует текст договора 108 .
108
ПВЛ. Часть первая. Текст и перевод. С. 231.
Есть все основания полагать, что все было иначе, скорее всего так, как и в случае с договором 911 года, начиная с непригодных для этого дела «мужей», направленных Игорем в Византию. Тогда в 911 году 14 дружинников, названных в тексте, «от рода русского» представляли Олега и «всех, кто под рукою его». С договором 945 г. дело обстояло сложнее: в его заключении сам Игорь участия не принимал. В преамбуле договора были перечислены имена 51 его подданных, надо понимать, «послов». И если в 911 г. направленные Олегом дружинники из его «ближнего круга» действовали по его поручению и от его имени, то из полсотни прибывших в 945 г. в Царьград «послов», как указано в договоре, Игоря представлял один. Остальные в нем названы «общими послами», но, тем не менее, некоторые из них персонифицированы, т. е. указан персонаж, которого он представлял в этом «посольском корпусе»: так первый в списке представлял сына Игоря – трехлетнего Святослава, второй – жену Игоря – княгиню Ольгу, третий – его племянника Игоря. Есть там и некий Улеб – посол от Володислава (так в тексте), есть посол и от его жены и т. д. Таких в списке 8, каждый из остальных 17 представлял себя самого или кого-то из региональных бояр».
Кроме этих 25 есть второй список из 26 человек, названных в нём «купцами», две трети которых, судя по их именам, были из варягов. Это позволяет судить об этнических и социальных корнях формирующегося сословия киевского «купечества, ходящего в греки». При знакомстве со списком «посольского корпуса» возникает впечатление, что, скорее всего, большая их часть «десантировалась» в Царьград, как бы мы сейчас сказали, за «шопингом». Можно только гадать, кто из всех этих «послов» приехал в столицу Византии, чтобы работать над договором?».