Россия: власть и оппозиция
Шрифт:
Вот уровень дискуссий по Евразии, который только и должен быть принят нами сегодня, если мы хотим не играть, а быть и пре-существовать, ответствуя от истории. В противном случае лукавое слово «Евразия» начнет творить свою самоубийственную и убийственную для мира черную мессу, противостоять которой Запад и весь мир в целом будут не в состоянии.
Мы знаем, что этноконфессиональный баланс в Евразии нарушен. И в этот момент, когда мы выступали и выступаем с категорическим непризнанием беловежских соглашений, называя и продолжая называть их преступными, мы говорим именно о подломе, подрыве и даже сломе этноконфессионального баланса, что приводит к повседневному разрушению всех
Это обстоятельство фатально требует от нас хотя бы временного геополитического сжатия, ибо сегодня, в условиях враждебности к нам со стороны Запада, мы не можем и не должны стремиться к сохранению многих уже потерявших для нас смысл атрибутов империи. Возможно, мы восстановим их завтра в другом виде, но сегодня это для нас в новой геополитической ситуации может стать непозволительной роскошью.
Рассмотрим, чем это чревато для Запада и для мира? Уже в апреле-мае этого года на юге начнет громыхать серия геополитических взрывов. Первой ласточкой, по-видимому, будет Таджикистан. В условиях, когда эффективный контроль над ситуацией для нас уже невозможен, когда между Таджикистаном и нами находится пространство чужого суверенного государства с названием Казахстан, единственный разумный и отвечающий интересам России выход — есть немедленный увод русских войск из Средней Азии и мобилизация всех национальных сил с целью обеспечения принятия русских беженцев на нашей территории в максимально благоприятном для них режиме.
Отвечать по своим имперским обязательствам в условиях, когда империи нет, мы не должны и не можем. Так сказать, «либо-либо».
Что касается меня лично, то, с благожелательным интересом следя за многими разумными действиями Нурсултана Назарбаева, я тем не менее совершенно не понимаю, почему Россия с такой уж самопожертвенной готовностью должна оберегать южные рубежи его державы и сохранять благополучие Казахстана, проводящего, конечно же, неизмеримо более разумную реформу экономики, нежели фанатичные русские западники гайдаровско-ельцинской ориентации.
Трагически переживая распад СССР и осознавая геополитические последствия такого распада, я тем не менее стою на позиции, согласно которой каждая из суверенных держав, коль скоро она уж так стремится сохранить суверенность, должна получить от этой суверенности не только плюсы, но и неизбежные минусы, и обеспечение стабильности с юга — есть личная забота руководства Казахстана и казахских национальных элит. Единственный вариант, при котором это может стать делом России, — это вариант признания реалий срединной Евразии и самоопределения ряда национальных субъектов, в том числе и к абхазского, в русском геополитическом векторе, что вовсе не унизит, а лишь усилит звучание их национальных культур и меру их исторической субъектности.
Я, естественно, исхожу при этом из того, что антирусская ориентация российского руководства есть временный фантом, всего лишь зловредная геополитическая химера, которая в ближайшее время будет преодолена. И хотелось бы, чтобы это произошло мирно и в рамках существующей конституции.
В этом смысле я полностью разделяю обвинения ряда моих коллег, представляющих исламское сообщество и народы тюркской группы, которые говорят о том, что ориентация в русском поле сегодня крайне затруднена по причине, мягко говоря, размытости и невыявленности оного в российском истеблишменте, вплоть до непосредственного руководства Россией. Что ж, могу лишь посочувствовать и им, и себе и обратить внимание их на то, казалось, очевидное обстоятельство, что жить и развиваться их народам придется не один год и не одно десятилетие, а делая что-нибудь на века, следует, конечно же, оставаться верным великой
Вместо этого налицо еще одна модель игры, предлагаемой русским с некими двусмысленно лживыми реверансами. Речь идет о мозаичной Евразии, где якобы возможен прямой геополитический союз именно региональных элит: ферганской, наманганской, курской, красноярской и прочее. Оставляя в стороне качество этих элит, что лично для меня глубоко небезразлично, я хотел бы обратить внимание на другое, а именно на то, что в этой концепции в очередной раз отсутствует понятие истории, ибо нет национального субъекта, а есть некие, нанизанные на своего рода нитку, постисторическис игровые реалии. Что это за нитка, для меня очевидно. Ниткой здесь является именно исламский проект нового мирового порядка в его ортодоксально-конфессиональной или же тюркско-неоязыческой разновидности. Промежуточной стадией реализации этого проекта является исламизация или отуречивание Северной Евразии. Как ни странно, но вторая разновидность этого проекта получает поддержку и Запада, и США, что, на мой взгляд, не говорит в пользу высокого качества хотя бы только лишь игрового менталитета. Исламская Евразия или Евразия тюрков — великий Туран — вот игровые маски, лежащие в его исламской ипостаси. И эти маски должны быть сорваны.
Я подробно описывал данный вариант в ряде публикаций, вызвавших бурную реакцию в русских патриотических кругах и град обвинений в мой адрес по части раскольничества и прочих ужасов и кошмаров. Я надеюсь на постепенное окультуривание русского патриотического движения, при котором эти круги поймут, что подлинные ужасы и кошмары не столь очевидны и выступают под сладкоречивыми масками. В любом случае модель Жана Тириара с его Европой от Дублина до Владивостока поразительно совпадает с моделью Андрея Сахарова, с той лишь разницей, что на вершине оккупационной пирамиды того или иного европеизма разные политические силы Европы видят себя. Что касается меня, то для меня очевидно, что в условиях геополитической нестабильности вопрос о том, какие силы оседлают евразийство в его прозападной модификации, предрешен, и это будут силы черного тевтонского Ордена.
В равной степени не принимая западнического евразийства в его американской и германской редакции, я тем не менее выступил против германского варианта, поскольку он является наиболее реальным. Тем самым я выступаю против наибольшей опасности для истории и для России. Сегодня она исходит оттуда. Как это кому-то не покажется странным.
Мир, увы, устроен не так просто, как это хотелось бы и демократам, и патриотам, которые едины, увы, в этом своем упрощенчестве и на его основе, как мне кажется, порою даже готовы подписать антиинтеллектуальный консенсус, что для меня, в условиях игровых реалий XXI века, равносильно капитуляции.
Итак, тевтонское евразийство, разрабатывавшееся рекламируемой Александром Дугиным организацией «Ваффен-СС», представляет собой сеть неофеодальных центров на периферии Европы с мощным ядром срединной Европы (миттель-Европа), полностью контролирующим эти неофеодальные центры.
Эта модель вынашивалась германским империализмом давно. Она отчасти была реализована в эпоху Брестского мира, и странно, право же, читать апологетику ей в так называемой патриотической прессе. Вот уж подлинный конфликт между игрой и историей.
Тевтонский, исламский, тюркский, а возможно, и ряд других проектов могут приобрести геополитическую согласованность. Возможно, они уже и приобрели ее. Если это так, то конец США, конец европейской демократии и европейской истории предрешен. Кое-кто может радоваться этому, ибо именно европейские, американские: игроки; беспощадно уничтожали Евразию русских. Но, понимая, что следующие игроки будут лишь еще беспощаднее, я продолжаю выступать-с защитой истории.