Россия: власть и оппозиция
Шрифт:
«Союз народов, федерация территорий», «Жесткая федерации как дружественная уступка русских другим нациям во имя мира и согласия на нашей земле», «Без русских — нет других наций и нет Евразии» — вот с какими формулами должны выходить патриотические силы в пространство реальной политики после того, как они примут оценку ситуации, определят цели и этапы, исходя из этой оценки, заявят приоритет государственности, определят нации как субъекты государственного строительства. И коль скоро вся эта логически неизбежная цепь идеологических блоков уже отстроена, мы с такой же логической неизбежностью выходим на очередной блок нашей идейной конструкции.
Если субъектом государственного строительства являются нации, то где то ключевое звено, которое в национальном вопросе необходимо укреплять, коль скоро мы хотим укреплять субъекты государственного строительства? Отвечаем: это звено — единство истории. Именно
Я понимаю, что многим патриотическим силам кажутся несправедливыми обвинения по их адресу. Но дело обстоит именно так. И результат — слом государства. Прогноз — гибель населения в случае, если не удастся восстановить государственность. Субъект государственного строительства — нация, и только она. Нация — это культурно-историческое единство. Разве это не означает, что все, кто посягает на единство истории, деструкторы нации? Пусть кто-то докажет противоположное! Необходимость признания советского периода важной и значительной частью национальной истории, а не «черной дырой» внутри исторического процесса вытекает из дела государственного строительства со всею определенностью. Что толку в том, что крайние патриоты увязли в антикоммунизме, уравнивая его с антисоветизмом, составляющим часть их идеологического стереотипа? Подобные идеологические стереотипы характерны для идеологии прошлого века, в сегодняшней идеологике им места нет. Ибо согласно ей все, что мешает решению поставленной задачи — государственному строительству и спасению народа, — должно быть отвергнуто, причем не путем отговорок и открещиванья ничего незначащими фразами, а путем углубленного анализа, проникновения в смысл переоценки своих идейных пристрастий. Признание трагизма и величия советского периода безальтернативно для всех, кто занят государственным строительством. По этому поводу должны быть сделаны соответствующие, четкие и недвусмысленные заявления. И вне этих заявлений — союз политических сил на уровне действительного их синтеза невозможен. Каждый, кто не даст подобной оценки, не может быть членом движения. Каждый, кто делает заявления, не отвечающие этому принципу объединительной идеологии, из движения выводится. Такова неизбежность политического процесса, коль скоро мы действительно беремся решать ту задачу, которая перед собой поставили. Другое дело, что не может быть идеализации советского периода, преувеличения его роли за счет принижения предшествующих этапов. Недопустимо — замечу тут — и превращение в «черную историческую дыру» всего последнего семилетия (после 1985 года): оно также должно быть осмыслено как исторический опыт. Именно в этом вопросе демократы, патриоты и коммунисты, объединяющиеся на платформе государственности, должны проявить максимум идейного творчества и прийти к незыблемым, достойно соблюдаемым взаимным компромиссам.
Ведь с нарушением баланса во всех этих вопросах началось разрушение государства! И восстановление его начнется с восстановления и укрепления этого равновесия. Многое здесь будет зависеть от коммунистов.
Признание ценности и целостности российской истории неизбежно влечет за собой следующий тезис — «О русском пути».
Заявляя о том, что Россия есть цивилизация особого типа, особый мир, особый исторический субъект, имеющий свои цели и свой путь в истории, заявляя об общепланетарном мире как мире миров и противопоставляя этот мир миров унифицирующему всех и вся «новому мировому порядку», базирующемуся на навязывании всему человечеству западных ценностей, целей и технологий, идеологи русского пути обязаны предъявить движению свою философию русской истории и свою, неутилитарную телеологию. Именно на этой, осмысленной основе только и возможно объединение в дальнейшем наций вокруг России, ибо, являясь носителем цивилизационной специфики, русская нация предлагает свою модель, альтернативную западной. Конечно, эта модель должна быть моделью развития, а не моделью застоя, она должна предполагать разумную открытость миру, она не должна содержать в себе экспансионистского начала, но она должна быть и моделью неоспоримого самостояния. Если сознание единства прошлого — безусловной связи времен — не породит своих целей и своего понимания истории и места России в ней, то русские национальные движения обречены. Они не смогут выдержать идеологическую конкуренцию Запада, а достойного места в западной модели для России тоже не существует, и если ставить точки над «и», то для нес в этой модели нет места вообще! (Причина этому как исторический эгоизм Запада, так и объективная невозможность для России остаться собою, следуя по чужим путям.)
Таким
И — вновь мы упираемся в коммунистов.
Коммунисты должны пойти на уступки первыми. Ибо их вина за происшедшее велика. Это они голосовали на своих конференциях и съездах за Горбачева и Ельцина, это они создали такое общество, которое удалось разрушить, расчленить, опрокинуть. И они должны стать другими. Макияжем здесь не обойдешься. Политическая прагматика требует от коммунистов создания национальной модели. Они не будут в этом первыми, ибо уже китайцы продемонстрировали, что такое социализм с китайской спецификой. Именно за такой формулой — будущее всех коммунистических сил.
Доктрина новой коммунистической партии должна быть скорректирована в этом направлении. Логически неизбежный для них шаг — во имя русской модели отказаться от всего того в марксистско-ленинской идеологии, что будет этой модели противоречить. А противоречит в ней этой модели очень и очень многое.
Первое. Если мы говорим о русском пути, то нет и не может быть места марксистскому универсализму, уверяющему, что весь мир будет идти одним путем, тем, который описан Марксом. Нет и не может быть идеи о торжестве коммунизма в мировом масштабе, и собственно русский коммунизм не хочет и не должен торжествовать в мировом масштабе. Он претендует лишь на то место в истории, которое связано с местом и ролью русской цивилизации.
Второе. Если мы говорим о русском пути, то нет и не может быть места тому пренебрежительному отношению к азиатскому производству, «азиатчине» и прочему, которое весьма характерно для Маркса как западника.
Третье. Если мы говорим о русском пути, то это путь традиционных для России целей и ценностей. Тем самым, это путь с приоритетом духовного над материальным, — качественного над количественным. Таким образом, русский путь не может и не должен базироваться на отчуждении от высших смыслов и ценностей, на десакрализации, что весьма характерно для марксистской доктрины.
Четвертое. Если мы говорим о русском пути, то нет и не может быть того экономического детерминизма, который, безусловно, существует в марксизме. Бытие определяет сознание — эта формула противопоказана в случае, если речь идет о русской траектории, русском способе движения в истории.
Пятое. Если мы говорим о русском пути, то тем самым мы уже определяем наше отношение к государству, конфессии, нациям. Все эти отношения резко отличаются от того, что говорится на эти темы в марксистско-ленинской доктрине.
Представим себе, что коммунисты осуществляют смену координат в предложенном нами направлении. В этом случае речь идет о качественно иной партии, нежели та, которая именовала себя КПСС. Речь идет о партии с другими фундаментальными характеристиками. И, вместе с тем, речь идет о партии, преемственной по отношению к историческим результатам России в советский период. Ибо эта партия заявляет, что, несмотря на высокую степень несовместимости коренных положений марксизма с Россией, русской традицией и русской историей, России все же удалось выработать внутри национального тела такие нейтрализаторы, такие иммунные идеологические механизмы, которые ослабили пагубное действие антирусского, антинационального, антигосударственного компонента в коммунистической доктрине и, напротив, усилили те позитивные моменты, которые в этой доктрине, безусловно, имеются и которые необходимо признать патриотическим силам, зациклившимся на своем антикоммунизме, не совместимом, как мы уже показали, с целостностью истории и национально-государственным строительством. Шаг навстречу друг другу — это прежде всего идеологический шаг, основанный на новом понимании того явления, которое называется коммунизмом, и на осознании необходимости связывания времен во имя новой, преемственной по отношению к Российской империи и СССР государственности.
Патриотические силы некоммунистического типа должны признать, что, во-первых, сохранение империи требовало смены духовной доктрины с сохранением преемственности этой доктрины по отношению к предшествующей, ибо империя держится не на голой национальной идее, но духом, а Православная Церковь (чье величие как мистического тела мы не только не отрицаем, но и утверждаем, даже с большей силой, нежели наши ортодоксально-конфессиональные оппоненты) в качестве имперского связующего начала своей роли не выполнила. В этом смысле вопрос стоит о признании объективного значения красной идеи как государственного преемника традиционных конфессий России, и в первую очередь, православия. Разумеется, здесь может идти речь лишь о новом понимании красной идеи, поскольку та ее форма, которая предъявляется ортодоксальными коммунистами, для этой роли, естественно, непригодна.