Ротмистр Гордеев 2
Шрифт:
А он хорош, этот настоящий Гордеев! Не просто офицер, а ещё и герой!
Вполне возможно, если бы не моё вселение в его тело, он бы погиб, а так, у нас с ним есть шанс исправить кое-что к лучшему в этом мире и в нашей стране!
Жаль, что его память не спешит приходить мне на помощь и лишь иногда, в очень редких случаях, даёт такие подсказки.
А может… Может мне всё это лишь показалось…
Стоит ли говорить сэру Уинстону, что я его таки узнал? Пожалуй, нет.
— Show must go on! — выпаливаю вдруг
Мои бойцы заранее приготовили для почётных гостей что-то вроде помоста и навеса, на крышу которого уложили пучки соломы. Стулья тоже сколотили сами.
И теперь гости рассаживались как им было угодно.
Джек Лондон достаёт громоздкий фотоаппарат, устанавливает его на треноге. Остальные кладут перед собой блокноты и карандаши.
Я мысленно улыбаюсь про себя. Всё это время, пока ждали их приезда, бойцы усиленно готовились по тщательно разработанной программе. Её итогом должно было стать только одно — пшик, который увезут с собой иностранцы, вместо знаний.
— Что вы собираетесь нам показать? — наклоняется ко мне Джадсон.
— Строевую подготовку.
— Простите — что? — крутит головой американец.
— Обучения военнослужащих в системе боевой подготовки, имеющей целью выработки у них строевой выправки, подтянутости и выносливости, умение правильно и быстро выполнять команды, строевые приемы с оружием и без него, а также подготовка подразделений к слаженным действиям в различных строях, — скороговоркой тарабаню я. — Да не переживайте так, сейчас всё увидите своими глазами.
Для показа строевой я нарочно выбрал самых рослых парней из эскадрона и заставил их практически умирать на плацу. Зато сейчас будем пожинать богатый урожай наших усилий.
Сводным взводом командует Трубецкой и у него это лихо получается.
Маршируют парни просто на загляденье, сам король Фридрих Великий был бы в восторге от того, как высоко они задирают ноги в прусском парадном шаге, как нарядны их мундиры и начищены сапоги.
На иностранцев это производит большое впечатление, особенно на неизбалованного такими вещами Джадсона: у американцев со строевой как-то не очень, исторически не сложилось, зато они падки на шоу, а я постарался разыграть из нашего мини-парада маленький спектакль.
Приёмы с оружием и без, повороты на месте, повороты в движении, перестроения. В качестве финального аккорда — исполнение строевой песни. Солдаты орут так, что уши закладывает. Чую, не обошлось и без маленького «шаманства», кто-то из нашей нечисти помогает усилить впечатление.
Парни действуют как роботы, подбородки подняты вверх, в глазах только беспрекословное послушание. Всё это оказывает просто магическое действие на гостей, они следят как зачарованные и даже хлопают, когда сводный взвод покидает плац.
— Вторая часть подготовки нашего подразделения, — сообщаю я.
Приходит черёд казачков. Лукашины со станичниками вихрем проносятся на конях, показывают чудеса джигитовки — им бы в цирке выступать, а не перед иностранными шпионами, рубят на скаку заранее выставленные мишени, крутятся как заведённые, прыгают с коня на коня.
Черчилль вдруг фыркает. Кажется, он начинает понимать, что перед ним разыгрывается спектакль, целью которого является показать много, но при этом не показать ничего, что может быть действительно полезным в настоящем бою.
Казаки спешиваются, в руках у них оказываются по две шашки. Начинается старинная казацкая забава — фланкировка.
Для пущего эффекта специально отобранные мной голосистые парни поют «Ой, Дуся, ой, Маруся» и громко хлопают в такт лезгинки. Музыка пронизывает с ног до головы, заставляя кровь пульсировать в венах. Она зажигает, устоять от неё невозможно. Даже старина Уинстон Черчилль вспоминает о гусарской юности, начинает притоптывать и подпевать.
На сладкое у нас выступление оркестра ложечников и балалаечников. Понятия не имею, где Тимофей Старча раздобыл инструменты. Мне пока что они в таких количествах на глазах не попадались.
Звучат только проверенные временем «хиты»: «Порушка-Параня», «Калинка», «По полю танки грохотали» — последнюю, каюсь, предложил я, только текст переписал на более подходящий.
В завершение всего оркестр исполняет «Гуд бай, Америка» от «Наутилуса», опять же с переработанным мной текстом.
— Всё, господа! — объявляю я. — Надеюсь, вам понравилось.
Демонстративно смотрю на часы.
— Время позднее, бойцы утомились. По расписанию у них ужин и сон.
— Вы нас выгоняете? — спрашивает за всех Черчилль.
— Что вы?! — восклицаю я. — Как я могу спровадить вас в столь поздний час. Предлагаю вам отужинать вместе со мной. Кроме того вам приготовили места для сна и отдыха. Вернётесь в город утром, когда рассветёт.
— Только, пожалуйста, дайте нам в провожатых кого-то другого, — просит Джек Лондон.
— А что такое? — непонимающе вскидываюсь я.
— Не могу вам объяснить, просто чувствую…
— Хорошо! Желание гостя — закон! — прикладываю руку к сердцу я.
— Разрешите, сделаю наше совместное фото на память? — снова просит он.
— Давайте. Думаю, это будет небезынтересно для наших потомков.
После группового фотоснимка снова веду гостей за стол. Ужин выглядит поскромнее, зачем набивать желудок на сон грядущий.
Сэр Уинстон специально занимает место рядом со мной. Ему явно не терпится переговорить со мной, и я примерно догадываюсь о чём.
— Господин штабс-ротмистр, ваши люди были сегодня на высоте, — сообщает он вроде как совершенно искренне, и только мне удаётся уловить некоторую ехидцу в тоне.