Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
– Чего ты ему объяснишь? – Усмехнулась Лена. – Ты их лица вблизи видела, когда они вылезали? Нет? А я видела. И Виталька видел, не так уж далеко он стоял. Чего после этого объяснять? Случайно так вышло, само собой?
– Надо Вадима найти! Он эту кашу заварил, пусть сам и расхлёбывает!
– Ага! Ты самая умная, я смотрю. Пойди и заставь его расхлёбывать! Он тебя пошлёт подальше – только и всего!
– Да я не говорю – заставить. Попросить надо, по-человечески. Что у него, сердца совсем нет, что ли?
– Не знаю, не знаю. По-моему, у него весь организм из половых гормонов
– Это точно! Но поговорить надо. Вон, пусть Варька поговорит!
– Варь!
– Не буду я с ним говорить. Не мое это дело.
– Ну конечно, не твоё. Твоя хата с краю!
– Да ну её, она такая же как Канарейка!
Эти взволнованные, перебивающие друг дружку голоса звенели в моей голове весь остаток дня. Всё это время я пребывала в каком-то отстранённом полусне: двигалась как робот, механически с кем-то разговаривала, а в голове между тем стояла черная пустота. Я не хотела напрягать мозги, потому что возникающие от работы ума мысли снова и снова начинали травить душу.
Утрясти ситуацию легче оказалось на словах, чем на деле. Вадим явно не считал себя виноватым. Он не стремился скрыться от коллектива, всё время был на виду, так же как всегда шутил и смеялся. Глядя на него, такого самоуверенного, ни у кого бы не хватило решимости проводить с ним воспитательную работу, слова просто терялись, превращаясь в пустой звук, доводы и аргументы становились незначительными и глупыми. Он был выше всяких пустяков…Он, наверное, даже не думал, что произошла какая-то трагедия. Так, лёгкое недоразумение, не больше. И это в то время, когда моё собственное сердце разрывалось от горя и отчаяния!
Как же так, думала я, не переставая. Как же так? Неужели для Вадима Канаренко нет ничего святого в жизни? Неужели он лишён нормальной, чисто человеческой привязанности к кому бы то ни было? Или ему дорога только его собака? Как такое возможно? Только что на моих глазах по собственной воле Вадим потерял лучшего друга. Настоящего друга, которого знал с первого класса и который, я точно знала, искренне его любил. Неужели ничего не почувствовала после ссоры его горделивая душа, неужели сердце даже не дрогнуло? Разве может нормальный человек быть столь непринуждённым и бесстрастным, насмерть обидев такого надёжного товарища?! Заглянуть бы хоть одним глазком в его мысли. О чём он думал? Нарочно или случайно сделал нам с Виталиком такую подлость? И опять же, КАК МНЕ-ТО ТЕПЕРЬ БЫТЬ?!
Огромной толпой шли мы на станцию… Падал крупный, пушистый снег, тая, мочил мех на моём капюшоне, и я так же как в гримёрке инстинктивно прижималась к идущей рядом Татьяне Евгеньевне.
– Тебя знобит что ли, Ксюш? – Постоянно спрашивала она, и я в ответ только молча качала головой. То ли да, то ли нет. Я не знала, что со мной творится. Хотелось лечь и заснуть. Крепко. Глубоко. Может быть даже на всю жизнь. Представляю, как переполошились бы все, узнав, что я с горя впала в летаргический сон. Я бы лежала на кровати – бледная и прекрасная… Год, другой, третий… И тогда бы, может, Виталик меня простил. Он бы пришёл – робкий и смущенный… Посмотрел бы на меня, любуясь… А потом наклонился бы и поцеловал. И я бы очнулась от его поцелуя, мы бы оба заплакали, обнялись… И были бы вместе…Всегда…До самой смерти… Как это здорово.
Вот только мечтать не вредно. И спящей красавицей мне никогда не стать. И любить по-настоящему я не умею, иначе не допустила бы до себя Канарейку и на пушечный выстрел. Моя тоска по Виталику – это вряд ли зовётся любовью. Просто я к нему привыкла. Просто он любил меня и был очень удобен. Я всё это понимала и всё равно хотелось плакать, потому что Виталик, мой ласковый, порядочный Виталик, никак не заслуживал подобного двойного предательства. Никак… Я же повела себя с ним отвратительно. И даже не попыталась ничего объяснить, даже не оправдалась.
Снег все шёл и шёл…Скоро Новый Год…Я так мечтала встретить его с Виталиком. Ведь как встретишь – так и проведёшь. Значит, не судьба. В школе будет новогодняя дискотека… Я буду танцевать со всеми. Только не с Виталиком. А мне бы так хотелось с ним танцевать под красивую, медленную песню… Чувствовать его нежные руки на своей талии, смотреть в его ласковые глаза, полные чистой и преданной любви… Как я могла не ценить этого? В моих руках был настоящий клад, который я легкомысленно вышвырнула в грязь и растоптала… Так мне и надо…
Глава 26
Мама встретила меня дома. Я сама ещё утром попросила её не ждать меня в Доме Офицеров, опасаясь, что она увидит рядом со мной Виталика. Напрасные меры предосторожности. Всё прахом. Больше мама никогда не увидит нас вместе, у неё не будет причин волноваться за мою нравственность. Хотя… И Вадим в нашей квартире больше не появится. И это её, скорее всего, расстроит. Ну и пусть. Мне, в любом случае, сейчас гораздо хуже, чем ей…
Как выяснилось, мама не разглядела с последних рядов моего лица. Пожаловалась только, что нарумянили нас с Вадиком чересчур ярко. Слава богу, издали моя помада показалась ей румянами. По-крайней мере, одной проблемой меньше, мне не пришлось ничего объяснять.
– Ты чего смурная такая? – Мама сходу увидела моё состояние, я ещё раздеться не успела в прихожей. – Случилось что ли чего?
– Ничего. – Отстранённо промолвила я. – Как тебе спектакль?
– Неплохо. Ты, правда, несколько скованно себя вела. А так, в принципе, всё хорошо. Мне понравилось.
Я кое-как выдавила из себя улыбку и постаралась как можно скорее уединиться в комнате. Здесь наконец-то я могла с чистым сердцем окунуться в свои страдания, выплакаться вволю, а заодно и обдумать всё хорошенько. Итак, что мы имеем на данный момент? Очень абстрактный любовный треугольник. Почему абстрактный? Потому что всё в нем относительно и несерьёзно. Всё, кроме любви Виталика. Это – основа треугольника, гипотенуза, на которой держаться два катета – я и Вадим. Мы сами по себе… Мы никого не любим. Вадим идёт на поводу у своего кобелиного инстинкта и плюет на дружбу. Я душой тянусь к Виталику и в то же время схожу с ума от поцелуев Канарейки. Я не хочу быть с ним, но я хочу его самого. Я хочу быть с Виталиком, но особо не горю желанием завладеть им самим. По-моему, полный бред сумасшедшего.