Ровно в полночь
Шрифт:
Значит, выстрелы прозвучали, когда он наткнулся на Харви и Мэгенхерда.
Я рванул помятую дверцу "рено" в глупой надежде обнаружить брошенный пистолет. Разумеется, его там не было.
Пришлось вновь перебираться через ручей и шагать к роще. Где укрылись Харви с Мэгенхердом, я знал, но после стрельбы они наверняка перебрались в другое место. Куда именно? И смогли ли они уцелеть? Убить двух человек двумя выстрелами слишком сложно. Первым, видимо, стрелял бандит, а в ответ – Харви; если только его не уложили первым, а
Я остановился и присел на корточки. Голова моя отказывалась соображать. И сейчас я, безоружный, направлялся к месту перестрелки. Но пригнувшись, я все-таки двинулся дальше.
Оставалось метров сто. Толкового укрытия по дороге не было, но по крайней мере почва оказалась достаточно сырой, чтобы заглушить шаги. Пришлось перебираться от дерева к дереву.
Последние пятьдесят метров. Между деревьями просвечивало небо, – там шла дорога. Глаза бегали с высокой травы на редкие кусты ежевики, пытаясь различить контуры человеческой фигуры, движение руки, блики света на оружии...
Окликнуть Харви, или лучше держать рот на замке, чтобы его не заткнули пулей?
Тут я увидел на открытом месте неподвижный предмет...
Наш багаж.
Я перевел дух. Или сейчас, или никогда. Пришлось зарыться между корней деревьев и негромко крикнуть:
– Харви, это я – Кейн.
Что-то шевельнулось в кустах справа. Я рванулся было вперед, но громыхнул выстрел и совсем рядом полетели щепки. Пришлось прыгать в кусты. И слишком поздно я увидел, как кто-то встает там на колени.
Выстрел опалил лицо, от грохота заложило уши. Я лежал, пытаясь сообразить, жив я или нет.
Харви буркнул:
– Дэйви Крокетт? Добро пожаловать в Аламо. Я так и надеялся, что своим появлением вы его выманите из засады.
– Всегда к вашим услугам, – буркнул я, выпутываясь из колючек. Справа, вывалившись из кустов, лежало тело. Харви шагнул к нему, но шел как-то скованно, и, присмотревшись, я увидел мокрую дыру в его жилете, слева выше ребер. – Рана серьезная?
– Нет.
Но когда он попытался перевернуть бандита ногой, лицо болезненно дрогнуло. Убедившись, что тот мертв, он убрал ногу, и труп упал ничком.
– Я двадцать минут торчал в кустах, пока он себя не обнаружил. Есть новости?
– Дайте посмотрю, – я разорвал на нем рубашку. – Новости такие. За нами приедут, но жандармы сидят в засаде в деревне. Они слышали стрельбу и теперь прочесывают поля. – Я махнул через плечо. – Задело только слегка, но бежать... Сможете?
Он кивнул.
– Обогните деревню и выходите на дорогу.
Подошел Мэгенхерд, осторожно, двумя пальцами, неся мой маузер, как дохлую крысу. Харви повернулся к нему.
– Лихтенштейн в той стороне, – он махнул рукой в сторону ручья. – Берите багаж и вперед.
Мэгенхерд буркнул:
– Багаж не так важен...
– Важно, – перебил я, – чтобы по нему не узнали, кто здесь был.
Мэгенхерд пошел за вещами. Харви оглянулся
– Вот улика посерьезнее. Вряд ли полиция решит, что он покончил с собой.
С лугов донеслось:
– Вперед! Живее!
Я предложил:
– Давайте попытаемся сбить их с толку. Переберитесь через ручей и отойдите подальше: они будут искать следы вдоль берега. За мной не возвращайтесь, что бы не произошло.
Харви покосился на меня.
– Надеюсь, вы не собираетесь изображать капитана тонущего корабля?
Мимо проплелся Мэгенхерд с тяжелыми сумками. Я заверил:
– Я вас догоню.
Харви задумчиво заметил:
– В меня попали впервые. Он подобрался сзади и застал врасплох.
– Я догадался!
Похоже, он меня не слушал.
– Конечно это не оправдание. Так нельзя – чтобы застигали врасплох. Это моя работа... – Он поморщился и, прижав к ребрам локоть, заковылял по просеке, с сумкой "Эйр франс" в правой руке.
Я снова глубоко вздохнул, – не только из-за прыжков и беготни, – вынул из саквояжа кобуру, пристегнул ее как приклад к "маузеру" и подошел к убитому бандиту.
Тот оказался небольшого роста, с давно нестриженными темными волосами, в поношенном сером костюме. Оружие – американский армейский пистолет 45-го калибра. Я положил его в карман и поволок труп через рощу к полям, где бродили жандармы.
У опушки я осторожно опустил тело и проверил, сколько в пистолете патронов. Их было слишком много для моего замысла. Оставив три, я пробрался к опушке. Метрах в пятидесяти по пояс в высокой траве стоял жандарм, не сводя глаз с рощи. Второго я не видел. Тогда я на карачках отполз подальше и побежал к дороге.
Четыре выстрела и труп требовали объяснения. Я приложил "маузер" к плечу и выстрелил в сторону ближайших деревенских домов, в четверти мили от рощи. Теперь, когда жандармы убедились, что в них стреляли, они могут поверить, что и предыдущие выстрелы предназначались им же.
Я вернулся на опушку. Жандарм оставался на том же месте, полагая, что находится вне пределов прицельного огня. Из "маузера" с прикладом на такой дистанции я мог бы отстрелить ему брови. Но не мешало бы еще знать, где его напарник.
Я спрятался за дерево и заорал, предлагая взять меня живьем, если ему хватит смелости. Жандармы убили моего отца и брата. Теперь пусть попробует справиться со мной! Но я умру не один!
Показаться слегка не в своем уме – значит смазать некоторые неловкие детали. Когда я закричал, жандарм пригнулся, но остался на виду. Я пустил пулю достаточно близко к его голове, не оставляя сомнений, кого я имею в виду. Жандарм сразу нырнул в траву. Зато неожиданно близко вскочил его напарник и выпустил очередь в мою сторону. Вокруг посыпались шишки и еловая кора. С меня было достаточно. Я издал долгий предсмертный хрип, завершив его жутким стоном, схватил саквояж и помчался прочь.