Роза для навигатора
Шрифт:
Когда я почти умерла на пике шторма, Олег отстранил меня — на полладони, и только тогда я поняла, что забыла дышать, и задышала — как пойманная в сети рыбка. Засмеялась от пришедшего на ум сравнения: вот ведь, как в тему. Поймали меня, и именно в сети. Сейчас поджарят на ужин…
А потом мы говорили. Говорили и говорили, и целовались, и снова говорили, и Олег назвал мне все звёзды на небе, я всё равно ни одну не запомнила, смотрела на звёзды в его глазах. Он рассказал о завтрашнем треке к водопаду Терскол; он любил горы, любил водить по туристическим тропам новичков и рассказывать им о красотах горного края. А я… что я могла о себе-то сказать? Как в том древнем фильме из прошлого века: студентка, комсомолка…
Он посмеялся.
— Ты забыла добавить — красавица.
— Я обычная, — возразила я.
— Я вижу, — мягкая полуулыбка, сияющий взгляд.
И уже не забыть. Тёмные волнистые волосы по плечам, потрясающая, солнечная улыбка. Человек с такой улыбкой просто не может быть злым, по определению. А рука… горячая, невыносимо родная… вот правда что встретились две половинки, кому сказать, не поверят. Я сама не поверила бы еще день назад.
Что, прямо с первого взгляда? Да ну.
А назавтра путь к водопаду оборвался, толком не начавшись. Я подвернула ногу и, падая, ударилась головой о камень. Вывих и сотряс, получи и распишись, невезучая ты дурочка.
Олег вызвал спасателей, вернул на базу всю группу, не отходил от меня ни на шаг. Сквозь волны муторного забытья я чувствовала его ладонь у себя на запястье, а когда окончательно пришла в себя в медпункте турбазы, то увидела его рядом.
В белом халате на широких плечах, он сидел рядом на колченогом табурете. Увидел, что я очнулась, снова взял за руку. И снова искры, будто всё тело прокололо иголочками. Я смотрела в лицо, ставшее родным вечность назад (а по сути, смех выговорить, позавчера) и не находила слов.
Было больно, досадно, обидно. Нормальный отдых для меня закончился, очевидно. Госпитализация на равнину не требовалась. Но — покой, это без вариантов. Никаких тебе водопадов, обсерваторий, ледников. Лежи и жди, когда разрешат подняться…
Все эти дни Олег навещал меня так часто, как только мог. Урывал время от экскурсий, выкраивал драгоценные минуты из собственного сна. Поцелуи поцелуями, но когда мужчина вот так заботится о девушке, с которой даже ещё и не спал, это говорит о многом.
Держал… за руку… жаркий след от его ладони до сих пор, шесть лет спустя, горел там же…
* * *
Код серо-синий, стационар Службы Спасения двенадцать и шесть, наше время
Я смотрела в светлый, приглушённый, потолок и не понимала, где я, кто я, что вокруг творится. Творился тип в клеточку, которого я, похоже, хорошо знала и не любила. На краю моей… постели? — сидел еще один тип, с прозрачными, как слеза, волосами, и его ладонь прожигала мне запястье насквозь. В том же самом месте! Там, где должна была быть ладонь Олега!
Я выдернулась из чужих пальцев и зашипела:
— Не смей ко мне прикасаться!
Тип отдёрнулся назад, от него хлестнуло обидой. Сложная мешанина образов переводилась короткой фразой: вот она, благодарность человеческая. Спасай сколько хочешь, слова доброго не дождёшься.
А может быть, эти слова произнёс вслух клетчатый. Я толком не поняла.
— Маршав, — назвали меня по имени, и из памяти всплыло подтверждение: да, моё имя.
Странновато звучит, почему не Маргарита Александровна, и не просто Маргарита, и даже не Рита. Но это моё имя, я узнала его.
— Уже лучше, — удовлетворённо кивнул клетчатый и объяснил моё мерзкое состояние. — Отравление этанолом и парочкой кулаков тех, кого достал твой длинный язык.
— Я их еще встречу, — угрюмо пообещал прозрачноволосый.
— Не советую, — бросил ему клетчатый. — Они — жертвы человеческого юмора…
Прозрачноволосый высказался в том духе, что ему плевать, кто они там такие, жертвы или ещё кто. Не будут кулаками махать!
Я села, схватилась ладонями за виски. Голова не то, чтобы болела, в голове ревели бензопилы, с адскими хохотом вспарывая последние извилины.
— Похмелье, Маршав, похмелье. Сейчас ты выпьешь вот это. И будешь спать…
— Не буду ничего пить, — отказалась я наотрез. — Не буду спать. Отстаньте!
— Кто ты, Маршав?
Тупой вопрос. Сам же назвал меня по имени.
— Кто ты?
— Маршав Сапураншраав, навигатор первого класса, человек…
И тут в моё сознание вломилась суть происходившего. Рмитан Санпор, добрый доктор нашего стационара, по совместительству, особист, мозгоклюй и язва в заднице. И Дарух рядом с ним, чтобы его черти покусали!
— У тебя потрясающее образное мышление, Маршав. Впрочем, я тебе об этом уже говорил не раз.
— Агитируя вступать в общагу под названием «инфосфера», — кивнула я. — Нет уж, сгиньте! Не пойду!
— Конечно, ты никуда не пойдёшь. Ты сейчас будешь спать. А вот когда проспишься, тогда и поговорим.
— Не буду я с вами разговаривать!
Но меня уже клонило в сон, и я сама не поняла, как уплыла в безвременье. Но, прежде чем окончательно потерять связь с реальностью, я снова увидела Даруха.
А ведь если выкрасить его невозможные волосы в тёмный и разгладить гусиные лапки возле глаз и шрам этот убрать, тонкую полоску от застарелой раны, которую наш доблестный боец почему-то не торопился сводить… то получится, что…
Я не успела додумать, что именно.
Забвение обрушилось бетонной стеной и погребло под с собой с неумолимостью лавины.
* * *
Несколько дней мне было никак. Наполучала подзатыльников и, в скобках и, не только их, от доброй наставницы на тренировках, и даже не почесалась что-то сделать. Кев — учитель безжалостный, может и переломом наградить, если решит, что это будет полезно для дела.