Роза для навигатора
Шрифт:
И я поняла, что меня простили. Вот просто так, на ровном месте, взяли и простили. Все мои выходки, всё безумие, злые слова и злые мысли, — отставили в сторону и простили. Кем надо было для этого быть? Только доктором Санпором.
Я ткнулась лбом ему в плечо, как совсем недавно Кев. И он со вздохом обнял меня. Не как мужчина. Как старший друг, сумевший простить нереально много. Я всё еще не могла назвать его отцом, даже мысленно. Мой отец остался на Земле двадцать первого века.
Хотела бы я сейчас попросить прощения и у него, если бы это было возможно.
Но, может быть, он всё-таки почувствует? Через годы, через расстояния. Из будущего в прошлое.
Может быть.
* * *
Не знаю, кого там увидел Дарух, — или ему показалось? Но ко мне никто не подходил, меня никто никуда не вызывал, и посторонних я вроде как не видела пока ещё ни одного, не считая технический персонал, где произошли кое-какие кадровые перестановки.
Можно было бы, конечно, пристать с расспросами к Санпору или Кев или к самому Даруху, если на то пошло, но я решила, что подожду. Не думаю, что Дарух меня обманул, лишь бы от самострела отвести. Маресао не очень-то понимают юмор и шутки, особенно злые. Они прямые и честные, как лазерный выстрел. Могут промолчать, если не хотят говорить, но врать, особенно врать во спасение, это не про них. Ложь и спасение в их мозгу вообще не укладываются на одну полочку, никак. Если ради спасения тебе нужно страдать, ты будешь страдать. Всё.
За мысли о самоубийстве жгло стыдом до рези под лопаткой, стоило только вспомнить. И что нашло, спрашивается? Нет уж. Чивртик с приятелями не дождутся! Я им такого подарочка бесплатного не поднесу…
На выходе из тренажёрной столкнулась с Дарухом. Придержала полыхнувшую было злость: мужик не виноват в моих проблемах. Но, оказывается, он не случайно здесь, а вполне намеренно. Искал меня. Как вам это нравится?
— Зачем? — спросила я подозрительно.
Жестом фокусника из-за спины — цветок. Я вздрогнула, невольно отступая на шаг. На миг мне показалось, будто увидела розу, но нет, в руке Даруха была не роза. Прозрачный горшочек с землёй, легко умещается на ладони, корешки фиолетово-коричневые, синий полупрозрачный стволик, сине-зелёные резные листики. И крепко сомкнутый бутон на трогательно тонкой ножке.
— Что это? — спросила я севшим голосом просто потому, что надо было спросить… разорвать повисшее молчание… хоть что-то сделать, и без крика!
— Эндемик Нового Китежа, — сказал Дарух. — Закатный колокольчик…
— Откуда он у тебя?
— Взял с собой семена… в память о доме.
Я представила себе плантацию этих колокольчиков в комнатах у Даруха — фееричная получилась картина. Как он их поливает… леечкой… выставляет им суточный режим освещённости, ставит на таймер… Кто бы мог подумать, что у заросшего дурными мускулами бойца службы быстрого реагирования живёт в душе любовь к цветочкам…
Хотя жить там такая любовь могла по вполне банальной причине. Я обхватила себя ладонями за плечи.
— Твои… живы? — как с обрыва в омут, и сердце замерло, ожидая ответа.
Если девушка у него погибла, то и семья могла тоже. Сколько боли…
— Живы, — скупо улыбнулся он, и у меня отлегло от сердца, а в носу вдруг некстати защипало.
Блин! Слезу тут пустить не хватало ещё… Ведь не поймёт! Не говоря уже о том, что у плачущей девушки морда лица красотой не блещет. И неважно, по какому поводу сырость развелась. Ненавижу слёзы.
— Хорошо, — сказала я, опять лишь для того, чтобы сказать хоть что-то.
— Возьми, тебе.
Мне? Я бережно взяла под ладонь горшочек. Тонкое стекло приятно холодило кожу. На боку сверкала, переливаясь серым блеском, бляшка голографического чипа: в нём сидела инструкция по содержанию на космической станции.
— Сам писал, по памяти, — подтвердил мои догадки Дарух. — Будет что непонятно, обращайся…
— Спасибо, — только и сказала я, разглядывая подарок.
Цветок. Не роза. Колокольчик с Нового Китежа. Что мне с ним делать? А что делать с улыбкой Даруха? Так смотрит… лучше бы не смотрел…
И я почти решилась, и даже воздуха набрала, чтобы сказать… но тут на мой браслет пришёл вызов. Приоритет — фиолетовый, то есть, всё бросила и радостно побежала на ковёр к Высокому Начальству, предано есть оное начальство глазами и доблестно рапортовать «принято к исполнению».
— Послушай, — сказала я, передавая цветок обратно, — сам же видишь… Отдай Кев, хорошо? Ну, или Санпору. Спасибо за подарок. А я побежала!
* * *
У каждого стационара есть, как бы сказать, главный. Ланлерраг, если на маресхове. Должность военная, но обязанности чисто гражданские: организаторские. Надо так крутиться, чтобы бесперебойно работали все службы, и техотдел, и аграрный сектор и оружейники. Чтобы корабли летали на вызовы бесперебойно, а в медицинском центре хватало коек и медикаментов для раненых. При этом право приказа — абсолютное. Прикажет тебе подпрыгнуть и квакнуть — прыгай и квакай. Очень может быть, что именно это спасёт тебе жизнь от опасности, которую ты прохлопаешь ушами, а ланлерраг заметит вовремя.
При этом в повседневную рутину главный не вникает. Это ниже его уровня. Я вот нашего, например, видела всего два раза за все шесть лет.
В первый, когда он меня на службу принимал. Без его приказа, сами понимаете, ничего не вышло бы.
А второй раз будет сейчас.
Что ему от меня понадобилось?
* * *
Сердце стационара — его административная часть. Здесь кипит жизнь, мало понятная простым оперативным группам, вроде той, в которой состояла я. Мы всего лишь винтики огромной военной машины, хорошо отлаженной, работающей без перебоев. В штатном режиме мы летаем на экстренные вызовы, обеспечиваем силовой поддержкой полицейские операции. Но если, скажем, соседи наши по разуму, Врамеул, вздумают попробовать пространство маресао на прочность, мало им не покажется. Да, собственно, они от нас своё и получили года два тому назад… Надеюсь, урок запомнили надолго.
Я потом видела пропагандистский ролик, смонтированный для гражданских, чтоб спали спокойно: внешние рубежи защищены доблестными стражами порядка, сохраняйте спокойствие.
Да, снято впечатляюще. От масштаба закачаешься. И от красоты, с которой враг получил по сусалам, маресао — эстеты и перфекционисты по жизни. Ключевые моменты, разумеется, за кадром, потому что военная тайна. Народ несколько лет в разных академиях учится разным схемам тактического и стратегического космического боя, это тебе не полгода стажироваться на простого навигатора. Ладно, я — не простой навигатор, к чему скромность. Но, как наш ланлерраг, взять на себя руководство фронтом по семи локальным пространствам, где произошёл прорыв, не смогу. Не хватит ни знаний, ни опыта, ни банального таланта.
Врамеул, к сожалению, серьёзная головная боль. Ужиться с ними невозможно, они по природе своей паразиты. Попытки встроить представителей этой расы в нормальное общество проводились, но, насколько мне известно, успешной оказалась всего одна. И то там, насколько я поняла, изначально укрывали мятежников, которых собственное государство достало по самые гланды. Мятежники, пережив оглушительный разгром, хотели выжить любой ценой, а потом долго и злобно мстить в составе доблестной армии своих спасителей. Галактическая политика, ничего личного. Проблемы врага — наши победы, и всё такое.