Рубежи свободы
Шрифт:
Летом пятьдесят третьего, я командовал Средиземноморской эскадрой. Мне тогда было тогда сорок два, и я был наверное, самым молодым из контр-адмиралов Королевского Флота. Мы были последними солдатами Великой Империи — пусть все уже рушилось, откололась Индия, и в африканских колониях творилось невесть что — но нам казалось, что еще можно что-то спасти. А сил уже не хватало — во вверенную мне эскадру входили крейсера "Лондон", "Сассекс", еще числился "Кумберленд", но он стоял в Гибралтаре. А ведь я еще служил с теми, кто помнил "двухдержавный стандарт", когда Роял Нэви должен быть равен суммарному флоту двух следующих по силе держав! Да и перед последней Великой войной, в состав Средиземноморской эскадры входило соединение
Молодой человек, не повторяйте эту чушь — что крейсера постройки начала тридцатых были оставлены в строю потому, что их пушки в отличие от артиллерии более поздних типов "Белфаст" и "Фиджи" могли стрелять атомными снарядами! Верно, что атомная артиллерия нашего калибра существовала, а под шестидюймовый ее так и не смогли сделать — но это было двумя десятилетиями позже! Читал утверждения иных писак, что даже тогда, уже после начала атомной эры, артиллерийские крейсера имели не большую боевую ценность, чем римские галеры — но Флот ведь существует не только для войны, его "парадная" функция показывать флаг, внушая уважение к стране, да и просто пугать туземцев, в мирное время столь же полезна. И крейсер с именем "Лондон", построенный аж в 1929 году, символизировал собой незыблемость Империи. Чем эта гипотеза, отчего мои старички были оставлены в строю, хуже "атомных снарядов"? И мне бы хотелось, чтобы она была истинной.
Итак, мы несли рутинную службу в Средиземноморье. Вы имеете представление о политической обстановке на тот момент? Мы были тогда, как Византия в последние ее годы, зажатая между турками и католическим миром. Где в роли католиков были наши заклятые заокеанские союзники, ну а в роли турок, ясно кто. А у нас оставались лишь наша память, традиции и вера — в сплаве с отчаянной решимостью, хоть что-то изменить. Это важно, если вы хотите понять психологию, не просто перечислить факты, имеющие место быть, но и понять, отчего мы поступали так.
Молодежь сейчас совсем другая… В мое время, в элитных учебных заведениях были исключительно дети аристократических британских семей — встретить там сынков нуворишей из каких-то диких стран было немыслимо! И мы оставались "своими" друг для друга и много лет спустя. Причем — и это не могут понять иностранцы — наши дружеские сговоры вполне могли дополнять и подменять собой даже официальные правительственные структуры. Если все мы были патриотами Британии и занимали не последние должности. То вполне могли собравшись, обменяться информацией, принять решение, составить план и обеспечить его исполнение. Ради Империи, которая была, есть и как нам казалось, будет, когда мы все уйдем.
Я буду называть его "Сэм" хотя это не было его подлинным именем. И не шпионским псевдонимом, хотя в тот момент он и занимал не последнюю должность в одной из Контор. А дружеской кличкой среди "своих" — которую он получил, только не смейтесь, в честь одного из героев Толкиена — как, разве вы не знали, что самое первое издание, оставшееся почти не замеченным, вышло в сорок шестом? А пик популярности и графити "Фродо жив" на стенах метро, это уже второе издание, удачно попавшее в струю моды в конце шестидесятых, как раз тогда и полезло, постапокалиптика, конец цивилизации, обращение к средневековью. Но я отвлекаюсь… вообще, это необычно, когда такими кличками награждают не студентов, а уже весьма преуспевающих джентльменов, но там была одна история в коридорах власти, к моему рассказу не относящаяся, так и появились в нашей компании "Фродо" и "Сэм". Первый из них
Так вот, "Сэм" появился в Александрии, где мы стояли, за месяц до событий. Предъявил мне свои "верительные грамоты" — какие, простите, не скажу. В наших компаниях принято обращаться за помощью друг к другу без особых церемоний — разумеется, ты мог отказаться, но тогда в следующий раз и тебе не помогут, ну а если ты будешь отказывать часто, то рискуешь быть вычеркнутым из списка "своих", а это для человека нашего круга, карьерная, политическая и деловая смерть. Ну а когда просит не просто твой друг, как частное лицо, но действующий по поручению круга джентльменов, в исполнение их высшего плана (чему подтверждение, это некий предъявляемый знак, ну пусть будет кольцо, если вам так хочется вставить это в книгу) — то права на отказ у тебя нет в принципе. Так что я действовал по его указанию, что после оформлялось соответствующими приказами из Адмиралтейства — там тоже сидели люди из нашего круга, до которых было доведено, что им положено делать.
Сначала мы пришли в Мерса-Марух, это порт на египетском побережье, на полпути к ливийской границе. Сэм сказал, что мы должны всего лишь встретить пароход с беженцами и обеспечить, чтобы этому не помешали итальянцы. Я согласился — макаронники не вызывали у меня никакого сочувствия, и тем более, я абсолютно не уважал их, как моряков. Чему подтверждение — как бездарно они сражались на море, в обе Великие Войны. Ну а теперь обнаглели, пойдя в услужение к русским — да их на место поставить, сам Господь наш велел!
24 июня днем Сэм встревожился, получив радиограмму. Там было лишь одно слово — "меч", кодовый сигнал, ну вы понимаете. Но мне было сказано, немедленно сниматься с якоря и всей эскадрой идти на запад, там крейсировать вблизи наших территориальных вод, в готовности прикрыть "наше" судно, возможно его преследуют, надо отсечь погоню, действуя предельно решительно. "Вплоть до потопления пары итальянских корыт — ничего не бойтесь, Лондон вас прикроет". Что ж — профессия военного моряка как раз и состоит в том, чтобы обеспечивать государственные интересы своей страны!
У меня были два крейсера (я уже их назвал) и дивизион эсминцев, все новые, поднявшие флаг уже после окончания Великой войны — "Гравелин", "Сент-Джеймс", "Виго", "Лагос", "Кадис" — отличные кораблики, не уступающие американским "Самнерам". Показательно, что если в классе "капитальных кораблей" Британия позволяла себе держать в строю заслуженное старье, то от эсминца и ниже, в активной службе оставались лишь новейшие, а все построенное до 1941 года списывалось на слом или продавалось малоразвитым странам, иногда за совершенно смешную цену. И когда я увидел этот злосчастный пароход, преследуемый всего лишь одним эсминцем — то даже рад был случаю законно пустить на дно макаронников, это будет первый враг, потопленный эскадрой под моим командованием. Первый враг, убитый лично — штатским этого чувства не понять! Однако после выяснилось, что преследователь, не итальянец, а русский!
Не то чтобы я относился к русским с какой-то симпатией, господь упаси! Однако русские совсем недавно заставили всех себя уважать! Если за потоплением итальянца последовала бы дипломатия, а затем возможно, война (все ж союзники, по Московскому договору), то за русского с высокой вероятностью, сначала ответный удар с их стороны, а уже после, попытки дипломатически урегулировать! И скорее всего, мы потеряем Египет, и надолго будет заблокирован Суэцкий канал, сохраняющий для нас жизненную важность! Что принуждало меня к гораздо большей осторожности — к моему облегчению, пароход успел зайти в наши территориальные воды до того, как русский его настиг!