Рудники минотавра

Голдинг Джулия

Комната внезапно содрогнулась, и их выбросило из лабиринта.

Конни наблюдала за путешествием своих друзей, как смотрит кукольник на то, что происходит на сцене его театра. Она видела, как они, спотыкаясь, бредут по коридорам лабиринта, и знала, что может поменять декорации, если того пожелает. Она могла поставить новые препятствия у них на пути или окружить их туманом, в котором они заблудятся, но вместо этого она всю свою волю направила на то, чтобы не поддаться искушению вмешаться.

Это давалось особенно нелегко, когда они подошли к стене с рисунками. Ее привлекло пятно в центре стены, и вдруг захотелось, чтобы Гард и в самом деле дотронулся до него и вызвал то, что в нем скрывается. Она почувствовала прилив раздражения, когда Кол остановил его. Она встревожилась, когда увидела, как ее злость языками пламени расползается по коридорам, готовая вырваться наружу и наказать Кола, но она быстро подавила в себе это чувство, загасив огонь струями воды, которые изверглись из стен лабиринта по ее призыву.

Услышав, как Кол упомянул имя Каллерво в связи с меткой, Конни ощутила приступ отвращения и резко разорвала связь со своими друзьями. Их призрачные сущности были выброшены из ее сознания, и у них не было даже секунды на то, чтобы приготовиться к изгнанию.

У Кола кружилась голова: как будто он оступился на лестнице в темноте и кубарем прокатился с верхней ступеньки до самого низа. Он сполз со спины Жаворонка, который и сам нетвердо стоял на ногах. Доктор Брок тихо застонал и сел прямо, открыв глаза. Минотавр сжимал голову руками.

— Простите, — сказала Конни. — Я не хотела, чтобы это произошло так быстро.

Они молчали. Конни хотелось, чтобы кто-нибудь заговорил — вернул бы ощущение нормальности происходящего и таким образом уменьшил тот ужас, который охватил их после того, что они только что о ней узнали.

Первым заговорил Кол:

— То, что мы увидели, многое объясняет, почему контакт Конни с другим существом отвлекает Конни от того, что она делает. Он привлекает ее к другой части стены и уводит от этой метки.

— Да, похоже, Каллерво получает доступ к ее сознанию, когда ее защита ослаблена. Например, когда она спит, — сказал доктор Брок.

«Или когда я испытываю сильные отрицательные эмоции, например злость», — добавила про себя Конни, вспомнив бурю, которую она вызвала в ночь свадьбы.

— Но как это ему удается, если он сейчас, как нам известно, находится на другом конце света? — спросил Кол. — Он ведь в Японии или где-то в тех краях, разве нет?

Гард ударил молоточком о землю.

— При некоторых контактах не важно, близко находится посредник или далеко. Я могу добраться до Конни, где бы она ни была, пока ее ноги касаются земли. Каллерво объявил ее своим посредником — и их связь сильна.

— И нам не известно наверняка, действительно ли он сейчас на Дальнем Востоке, — сказал доктор Брок. — Мы знаем только, что его последователи там.

— Так, может, он отправил

их туда, чтобы отвлечь внимание от того, что он творит здесь? — нетерпеливо спросил Кол.

— Возможно, — сказал доктор Брок, — но у него много замыслов, и мы не все их постигаем.

Гард протопал к Минотавру и схватил его за руку:

— Спасибо тебе, друг: ты сослужил нам хорошую службу. Мы должны донести свои открытия до Советников, и я не сомневаюсь, что они захотят своими глазами увидеть то, что мы обнаружили. Согласишься ли ты снова предоставить нам свои умения?

— Если того пожелает Универсал, — ответил Страж. — Я ее защитник, а не их.

— Я дам тебе знать, — сказала Конни.

Сейчас ей хотелось только одного: убежать отсюда и лечь спать. Было очень утомительно поддерживать контакт со множеством существ, не говоря уже о стыде перед тем, что твои сокровенные тайны открываются чужим глазам. Если бы она могла, она бы уже давно сама сбросила с себя этот груз, оставив позади все, включая эту гнусную метку, — как сбрасывает кожу змея. Но она не могла спастись от этой метки: слишком глубоко она таилась. Каллерво всегда будет с ней. Эта мысль мучила ее.

— А ты, Посредник пегасов, ты должен выступить нашим экспертом в этом деле, — сказал Гард, поворачиваясь к Колу, — поскольку твой опыт ближе всего к тому, что сейчас происходит с Универсалом.

— Если так, — сказал Кол, — тогда я могу сказать вам, что Каллерво использует то, что есть у нас в душе. Это то, что мы обычно держим под контролем и скрываем. В моем случае это была жестокость и тяга к насилию.

— Так что, в моем случае это желание творить хаос и причинять вред другим? — ужаснулась Конни.

— Я так не думаю, — мягко сказал доктор Брок. — Не думаю, что твоим намерением было причинить нам вред той молнией. Думаю, что в том твоем состоянии мы казались чем-то вроде муравьев под твоими ботинками или мухами, которых можно прихлопнуть.

— Так что же я тогда делала? — спросила Конни, не находя такое объяснение сколько-нибудь утешительным.

— Конни, ты обладаешь огромными возможностями, но обычно ты успешно сопротивляешься искушению ими злоупотребить. Ты забавы ради разрешала этим силам вырваться на свободу. Вероятно, нам следует только удивляться тому, что ты не экспериментировала с ними еще чаще.

— Но что же мы можем сделать для Конни? — спросил Кол. — Нельзя оставлять ее в страхе, что Каллерво может снова прорваться сквозь ее защиту.

— Нет, — сказал Гард, — но я думаю, что нужно продолжать так же, как мы начали: нужно убедиться, что Конни окружают друзья. Ты же берешь с собой в спальню Арганду, когда идешь спать, верно?

— Да, — сказала Конни.

Маленькая дракониха сворачивалась калачиком у нее в ногах каждую ночь, успокаивая Конни своим присутствием и пытаясь согреть ее мерзнущие ноги.