Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва
Шрифт:
Беседа между Олегом Ивановичем и Турсунбеком происходила на исходе дня, когда татарские послы, помывшись в бане, пришли на вечернюю трапезу в пиршественный зал. Это застолье происходило в старом бревенчатом тереме рязанского князя.
Присутствовал там и Всеволод. Он видел, что слова Турсунбека, словно стрелы, метко попадают в цель. Рязанское княжество слабеет год от года, теряя земли и города под натиском московлян. Муромский и пронский князья, некогда зависимые от Рязани, ныне не подчиняются Олегу Ивановичу, заручившись поддержкой Москвы. Олег Иванович вынужден мириться с этим, наступая на горло
– Скоро Тохтамыш соберет в кулак всю Золотую Орду, – разглагольствовал Турсунбек, воинственно потрясая кулаком, – под его стягами соберется огромное войско. Это случится очень скоро, ведь Тохтамыш не сидит сложа руки. Вот Ягайло, как разумный человек, уже заключил союз с Тохтамышем, получив от него ярлык на литовское княжение.
Турсунбек многозначительно пошевелил своими густыми черными бровями, встретившись взглядом с Олегом Ивановичем. Взгляд Турсунбека явственно говорил: «Отбрось колебания, князь. Тохтамыш протягивает тебе руку дружбы, так не отталкивай же ее!»
Несмотря на то что Олег Иванович во многом соглашался с Турсунбеком, тем не менее заключать тайный союз с Тохтамышем он явно не спешил.
– От Рязани до Сарая далеко, а до Москвы близко, – молвил Олег Иванович. – Коль дойдет до Дмитрия, что я сговариваюсь с Тохтамышем против него, то московские полки уже через три дня окажутся под Рязанью. Тохтамыш при всем желании ничем не сможет мне помочь. Ведь путь войска от Волги до Рязанских земель занимает не менее двух недель. Да еще несколько дней Тохтамыш потратит на сборы.
– На каких же условиях ты согласишься на союз с Тохтамышем, князь? – спросил Турсунбек.
Олег Иванович подумал, пригубил из чаши хмельного меда и ответил:
– Пусть Тохтамыш пришлет ко мне большой отряд ордынских воинов. Я размещу это войско в приокских крепостях, дабы оно стало заслоном на случай внезапного вторжения московлян.
– Я передам сказанное тобой хану Тохтамышу, князь, – сказал Турсунбек. – Лично мне твои опасения вполне понятны.
Послы Тохтамыша задержались в Рязани, узнав, что Олег Иванович собирается отправить посольство в Москву по случаю приезда туда нового митрополита. Вот уже три года пустует митрополичья кафедра в Москве, с той самой поры, как скончался владыка Алексей, главный советник и наперсник московского князя. Дмитрий Иванович прочил в митрополиты своего духовника Митяя, русича по рождению. Однако патриарх в Константинополе воспротивился этому, выдвинув своего кандидата Киприана, который по отцу был сербом, а по матери греком.
Митяй умер по дороге в Константинополь и был похоронен на чужбине. Сопровождавшие Митяя священники путем подкупа убедили патриарха Нила провозгласить митрополитом всея Руси архимандрита Пимена, находившегося в этом же московском посольстве. Пимен сам проявил в этом деле рьяное участие, назанимав у царьградских ростовщиков немалую сумму денег под поручительство московского князя. Московские послы во главе с Пименом еще не покинули Константинополь, а долговые векселя уже прибыли в Москву вместе с греческими купцами, вручившими их Дмитрию Ивановичу.
Разгневанный московский князь заявил, что Пимена ожидает в Москве не митрополичья кафедра, а долговая тюрьма. Позабыв свою былую неприязнь к Киприану, Дмитрий Иванович отправил к нему в Киев гонца с приглашением в Москву. Киприан без промедления двинулся в путь по весенней днепровской воде. В Дорогобуже Киприан и его свита сошли с корабля, пересев на коней. Под Можайском караван Киприана встретили бояре и дружинники Дмитрия Ивановича, дабы обеспечить ему безопасную дорогу до самой Москвы.
Интронизация нового митрополита должна была проходить в присутствии всех русских епископов и архимандритов. Потому-то среди рязанских послов находился местный епископ Софроний, получивший особое приглашение в Москву.
У Турсунбека имелись кое-какие знакомства среди рязанских бояр, используя которые он разузнал, что московский князь подталкивает Олега Ивановича к подписанию некоего договора, обещая уступить ему Лопасню. В Турсунбеке зародилось подозрение, не ведет ли Олег Иванович двойную игру, заигрывая одновременно с князем Дмитрием и с Тохтамышем. Желая выяснить, чем завершатся переговоры рязанцев с Дмитрием Ивановичем, Турсунбек отрядил Всеволода в Москву под предлогом его свидания со старшим братом. Напутствуя Всеволода, Турсунбек велел ему по возможности высмотреть, насколько прочны и высоки каменные стены и башни Москвы, глубоки ли рвы перед ними, имеются ли в московских укреплениях слабые места, много ли войска в Москве.
К рязанским послам примкнул и греческий зодчий Ампелон, желавший повидаться со своими земляками. В Москве имелся целый квартал, где проживают греческие торговцы. Ампелон хотел передать весточку на родину с кем-нибудь из купцов.
Глава 4. Старший брат
Разница в возрасте у Всеволода с Акимом составляла семь лет. За прошедшие одиннадцать лет Аким заметно растолстел и обрюзг, в свои тридцать шесть лет он выглядел на все сорок. Верхом на коне Аким теперь не ездил и к ратной службе отношения не имел. Выяснилось, что Аким приобщился к торговому делу, по примеру своего тестя-купца.
Дом Акима стоял на Варьской улице, самой длинной в московском посаде. Здесь повсюду высились бревенчатые терема зажиточных купцов. Приехав в Москву, Всеволод без труда разыскал своего старшего брата, который унаследовал прозвище их покойного отца. Баглай означает «увалень». У Акима была раскачивающаяся походка, он был добродушен и незлоблив нравом.
При встрече братья долго тискали друг друга в объятиях, переполняемые бурной радостью. Оба невольно прослезились, восприняв случившееся как некое чудо.
Пригласив вновь обретенного брата в свой терем, Аким первым делом познакомил его со своей женой Евдокией, которую он называл на славянский лад Авдотьей. Детей у Акима было трое: восьмилетняя дочь Ульяна и пятилетние сыновья-близнецы Фома и Никита.
Авдотья была невысока ростом, миловидна и улыбчива. У нее было овальное лицо, карие глаза, слегка вздернутый нос и темно-русые волосы, заплетенные в длинную косу. Все дети Акима лицом походили на мать. Отец Авдотьи и все его предки до третьего колена занимались торговлей.