Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва
Шрифт:
Ак-Ходжа с усмешкой заметил Всеволоду:
– В твоей тороватости я никогда не сомневался, приятель. Удачно ли распродал товар?
– Внакладе я не остался, эмир-бей, – ответил Всеволод. – Однако, покуда я ездил по лесным муромским волостям со своим товаром, твои батыры пожгли муромские посады и близлежащие села. Жена моя дожидалась меня в селе Карачарове. Приезжаю я туда, а от деревни лишь головешки остались. Агафья моя в неволе оказалась вместе с прочими карачаровскими девицами и молодухами. Челом тебе бью, эмир-бей! – Всеволод низко поклонился Ак-Ходже. – Прошу тебя, верни мне супругу мою. По ошибке заарканили
Ак-Ходжа хорошо относился ко Всеволоду, который свободно говорил по-татарски и честно служил хану Тохтамышу. Ак-Ходже было известно, что Тохтамыш намеренно отправил Всеволода в Москву, дабы тот стал его «глазами» и «ушами». Тохтамыш хотел, чтобы Всеволод отыскал слабые места в крепостных стенах Москвы.
Слуги Ак-Ходжи живо разыскали Агафью среди русских невольниц и привели ее к нему в шатер.
– Забирай свою жену, Савалт, – промолвил Ак-Ходжа. – Как видишь, она жива и невредима. Но чтобы в Муром больше ни ногой! – Ак-Ходжа погрозил Всеволоду указательным пальцем. – Погостил у родственников и хватит. Теперь тебе в Москву надо ехать, там как следует обустраиваться. Лошадь твоей супруге я дам. Скачите живо в Москву! Скачите, как ветер!
Агафья, осознав, что она опять свободна, с рыданиями упала Всеволоду на грудь. Последние несколько дней, проведенные в неволе, показались Агафье страшным сном. Избавление от неволи Агафья восприняла как некое чудо. «Зря мы сразу не поехали в Москву, милый, – сказала она Всеволоду. – То была моя роковая ошибка. За сей неразумный поступок господь и наказал меня. Токмо в Москве мы сможем обрести безопасность и покой, а более нигде. Так поедем же до Москвы, нигде не задерживаясь и никуда не сворачивая!»
Глава 9. Басар
Ак-Ходжа был не только близким другом Тохтамыша, но и доводился ему родственником. Ак-Ходжа был женат на сводной сестре Тохтамыша.
Вернувшись из поездки на Русь, Ак-Ходжа изложил Тохтамышу свои мысли по поводу дерзкого поведения нижегородских князей, не пожелавших даже разговаривать с послами из Орды.
– Князь Дмитрий Константинович, владеющий Нижним Новгородом, приходится тестем князю московскому, – молвил Ак-Ходжа. – Уповая на военную мощь своего зятя, разбившего Мамая, Дмитрий Константинович и его сыновья возгордились без меры. Если меня и моих людей они просто не впустили в город, то послов из Булгара эти наглецы ограбили до нитки. Об этом мне поведали бухарские купцы, ставшие свидетелями этого бесчинства.
Тохтамыш, внимавший Ак-Ходже, нахмурил свои густые черные брови. Сидя на мягком сиденье, укрытом леопардовой шкурой, Тохтамыш зачерпнул полную горсть спелой смородины из глубокой глиняной тарелки, стоящей на низком овальном столе. Ак-Ходжа привез в Сарай несколько больших берестяных коробов, доверху наполненных этими черными ягодами, диковинными для татар. Смородина не растет на землях Золотой Орды, зато на Руси эта ягода с терпко-сладким вкусом произрастает повсеместно.
– Муромский князь тоже проявил неуважение к моему посольству, – проговорил Тохтамыш, отправляя в рот ягоды одну за другой. – По какой причине? Он тоже доводится родней московскому князю?
Ак-Ходжа, сидевший на стуле напротив Тохтамыша, сделал короткое пояснение:
– Благодаря военной помощи Москвы, Владимир Красный смог победить своих дядьев и занять муромское княжение. В родстве с московским
– И ты наказал за это Владимира Красного, натравив на него его дядю Глеба Георгиевича. – Тохтамыш слегка усмехнулся, жуя ягоды. – Ход ловкий и верный: разделяй и властвуй! Куда бежал Владимир Красный? Не в Москву ли?..
– Может, и в Москву, великий хан, – ответил Ак-Ходжа. – Ну и шайтан с ним! Князишка он никчемный. Зато Глеб Георгиевич – воитель отменный. Московского князя он ненавидит и готов воевать с ним на нашей стороне.
– Это хорошо, – задумчиво обронил Тохтамыш. – А что же рязанский князь? Склоняется ли он на мою сторону?
– Олег покуда колеблется, – промолвил Ак-Ходжа. – Понять его можно, светлый хан. Московиты могут в любое время опустошить Рязань, коль прознают, что Олег что-то затевает против них, ища поддержки из Сарая. Олег хочет знать, великий хан, наберется ли в твоей орде сто тысяч батыров. Я сказал Олегу, что пять туменов у нас имеется, а еще пять туменов надеемся собрать будущим летом.
Тохтамыш перестал жевать, переведя свой взгляд с Ак-Ходжи на эмира Едигея, сидевшего в плетеном кресле.
– Как думаешь, соберем мы пятьдесят тысяч воинов к уже имеющимся пяти туменам? – спросил Тохтамыш.
– Нет, не соберем, – без колебаний ответил Едигей. – Ты же знаешь, повелитель, что местные кипчаки и саксины вовсе не рвутся в поход на Москву. Аланы и фряги за нами не пойдут, ибо поражение Мамая еще свежо в их памяти. Останутся в стороне и касоги. Да что там говорить! – Едигей досадливо махнул рукой. – Даже имеющееся у нас войско скоро не на что будет содержать. Денег в казне очень мало, а налоги почти не поступают.
Для Тохтамыша это был самый больной вопрос: где взять деньги на содержание войска?
– То, что в казне пусто, это я и без тебя знаю, – произнес Тохтамыш, уколов Едигея сердитым взглядом. – Лучше подскажи, где взять злато-серебро?
– Прежде чем идти походом на Русь, нужно сначала покорить Булгар и мордву, повелитель, – сказал Едигей. – Мордовские князья испокон веку платили дань золотоордынским ханам, а теперь они платят подати хану в Булгаре. По слухам, засевший в Булгаре Хасан называет себя великим ханом, пора бы сбить с него спесь! Ведь, по сути, Хасан такой же безродный выскочка, как и Мамай.
– Обособление Булгара от Сарая несомненно ослабляет Золотую Орду, – заметил Ак-Ходжа. – Булгар и мордву надо подчинить, Едигей прав. Это добавит нам доходов в казну, а также усилит наше войско.
– Укрываясь в мордовских лесах, можно совершать внезапные набеги на Русь, – вставил Едигей, воинственно сверкнув глазами. – Говорят, из владений мордвы рукой подать до Мурома и Рязани. От мордовских городищ на реке Суре до Нижнего Новгорода всего-то три конных перехода.
Тохтамыш мигом уловил самую сокровенную мысль Едигея. Ведь если ордынское войско устремится на Русь не со стороны Дона, а от реки Суры, то оно сможет выйти к Оке, оставив в стороне дальние дозоры московлян. Как сообщает рязанский князь, дальняя московская стража стоит где-то у верховьев Дона. Там же пролегает степной шлях, по которому каждое лето идут торговые караваны от южных морей к северным лесам и обратно.