Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва
Шрифт:
«Мамай двинулся на Русь по донскому шляху и был загодя обнаружен дозорными московского князя, – размышлял Тохтамыш, продолжая угощаться смородиной. – Мамаева орда была велика, но московская рать навязала ей битву в невыгодной местности. Мамаева конница не смогла действовать успешно, оказавшись в узкой низине среди лесов и оврагов. Дамир-мол опытный ратоборец, в открытом сражении его, пожалуй, не одолеть. И только свалившись на московского князя, как снег на голову, я смогу победить его. Ныне Русь сильна, как никогда, поэтому открыто враждовать с ней бессмысленно. Самонадеянный Мамай не учел это и был разбит на Куликовом поле. Я не пойду по стопам Мамая… Да мне и не собрать стотысячное войско,
Шестнадцатилетний Басар, младший сын Мамая, был назначен Тохтамышем сборщиком податей. Ленивый и изнеженный Басар плохо держался в седле, был неуклюж во владении оружием, поэтому Тохтамыш поручил ему собирать налоги с кочевых кипчакских племен, понимая, что воин из него не получится. Ведомо было Тохтамышу и о той беде, год назад приключившейся с Басаром, когда Мамаевы нукеры отрезали ему детородный орган, якобы за посягательство на любимую наложницу отца.
В среде татарской знати об этом старались не упоминать, опасаясь мести со стороны вспыльчивого Солтанбека, старшего брата Басара. Солтанбек глядел на сарайских вельмож свысока, поскольку он привык помыкать ими в пору владычества Мамая над Золотой Ордой. Обласканный Тохтамышем Солтанбек состоял в ханском совете, таким образом имея преимущество перед сарайской знатью, как и во времена Мамая. Солтанбека постоянно окружали головорезы из его дружины, для которых кровопролитие и пытки были излюбленным занятием. В окружении Тохтамыша Солтанбека недолюбливали и побаивались, друзей у него не было.
Однажды в начале зимы, когда сборщики налогов отчитывались в ханском дворце о проделанной работе, случился неприятный инцидент. Басар, представивший письменный отчет о собранных им податях, удостоился похвалы Тохтамыша, так как его сборы оказались выше, чем у прочих сборщиков податей. Тохтамыш не просто при своей свите похвалил Басара, но одарил его золотой цепью.
В тот момент, когда Басар принимал награду из рук Тохтамыша, кто-то из татарских вельмож негромко и язвительно обронил: «Наш юный евнух неплохо постарался! Ему место в гареме, а он, глядите-ка, взялся выколачивать подати!»
Мало кто расслышал эту реплику в толпе сарайской знати. Однако среди этих немногих оказался Солтанбек, имевший слух, как у дикой кошки. Солтанбек узнал того, кто под воздействием зависти и злобы столь презрительно отозвался о Басаре. Это был дворецкий Тарбей, давний недоброжелатель Мамая. Тарбей одним из первых присягнул на верность Тохтамышу, предав Мамая, разбитого русами на Куликовом поле.
На другой день Солтанбек и его нукеры подстерегли на одной из улиц Сарая Боробека, сына Тарбея, возвращавшегося со слугами с базарной площади. На глазах у случайных зевак нукеры Солтанбека содрали с Боробека атласные порты, отрезав ему под корень его мужское достоинство. Униженного и рыдающего Боробека слуги на руках принесли домой. Трагедия несчастного Боробека усугублялась тем, что он совсем недавно взял в жены девушку из богатой и знатной семьи.
Тарбей упал в ноги к Тохтамышу, умоляя его сурово наказать Солтанбека за его злодеяние. Замять это дело Тохтамыш не мог, поскольку Тарбей верно служил ему, да и знать Сарая была настроена на то, чтобы Солтанбек не смог отвертеться от ханского суда. Тохтамыш вывел Солтанбека из ханского совета и назначил судебное расследование.
На судебном заседании Солтанбек держался с присущей ему самоуверенностью. Он не раскаивался в содеянном, заявляя, что между ним и Тарбеем существует давняя вражда. «Мне известно, что Тарбей за глаза всячески чернит меня перед Тохтамышем, – молвил Солтанбек. – Тарбею досадно, что я и мой брат являемся приближенными Тохтамыша, несмотря на то, что наш отец воевал с ним. Тарбей насмехается над Басаром, называя его евнухом. Что ж, теперь сын Тарбея тоже евнух. Пусть-ка Боробек расскажет Тарбею, каково это, имея молодую жену, быть бессильным зачать с нею ребенка. Кто смеется над чужим несчастьем, сам должен вкусить горестей!»
К изумлению и негодованию Тарбея, ханские судьи объявили, что по законам Синей Орды это дело должно разрешиться поединком на саблях. Своими насмешками Тарбей нанес тяжкое оскорбление Басару и его брату, род которых гораздо знатнее. Поэтому у Солтанбека тоже есть право привлечь Тарбея к суду. Но, поскольку для Солтанбека унизительно вызывать в суд Тарбея, не равного с ним по рождению, потому-то он и оскопил Боробека, Тарбеева сына.
«Таким образом, пусть Тарбея и Солтанбека рассудит Аллах, – подвели итог судьи. – Оба одинаково виновны друг перед другом. Оба не согласны на примирение. Честный поединок будет лучшим выходом из этого затруднения».
Печальные, безысходные думы одолевали Тарбея с того самого дня, когда ханские судьи вынесли свой приговор по его тяжбе с Солтанбеком. У Тарбея не было никаких навыков по владению клинком, он был уверен, что Солтанбек без труда убьет его на поединке. Объятый страхом Тарбей придумывал различные отговорки, желая отдалить день поединка. Он то притворялся больным, то спешил расплатиться с долгами, то справлял именины двоюродного племянника, то затевал ремонт ханской сокровищницы… Ханские судьи всякий раз, по просьбе Тарбея, переносили сроки назначенного единоборства то на два-три дня, то на неделю. Так минуло полтора месяца.
Наконец Тохтамыш, устав от ожидания, назначил окончательный день поединка.
К удивлению Тарбея, Боробек заявил, что он сам выйдет на схватку с Солтанбеком.
– Ты же плохо держишься в седле, сынок, – сказал Тарбей, – а Солтанбек отличный наездник.
– По правилам, тот, кто принимает вызов, заявляет, каким будет поединок, конным или пешим, – заметил на это Боробек. – Вызов будет брошен Солтанбеком, значит, я смогу выбрать пеший бой. Без коня Солтанбек не будет слишком сноровист.
– Тебе и с пешим Солтанбеком не справиться, сынок, – завздыхал Тарбей. – Этот мерзавец орудует саблей гораздо ловчее тебя.
– По тем же правилам, зачинщик поединка обязан сражаться тем же оружием, что и его противник, – промолвил Боробек. – Я выйду на поединок с копьем и кинжалом. Солтанбеку поневоле придется взять в руки такое же оружие.
Тарбей взирал на сына со смесью изумления и восхищения в глазах. Он и не предполагал, что в груди Боробека бьется такое отважное сердце! Солтанбек, конечно, превосходный воин, и явно не Боробеку тягаться с ним. Но если лишить Солтанбека кое-каких преимуществ, оставить его без коня и без сабли, тогда у Боробека появится шанс выйти победителем из схватки. Все-таки Боробек в прошлом был ханским нукером, в казначейство он перешел два года тому назад под давлением отца.
А тут еще произошел непредвиденный случай: необъезженный жеребец лягнул Солтанбека, сломав ему ногу. И это накануне поединка! Узнавший об этом Тарбей бурно возликовал. Судьи собрались было опять сделать отсрочку поединку до заживления ноги Солтанбека. Однако Тохтамыш запретил им это делать. «Коль Солтанбек не может выйти на схватку, значит, его заменит Басар, – постановил Тохтамыш. – В конце концов, именно Басару нанес обиду Тарбей, посмеявшись над его увечьем».
Басару было шестнадцать лет, у него не было никакого военного опыта, поскольку Мамай не пускал его в сражения. Правда, в последнее время Солтанбек старательно обучал Басара верховой езде, стрельбе из лука, владению копьем и саблей. Однако Басар занимался всем этим из-под палки, у него не было тяги к воинскому делу.