Русская ёлка: История, мифология, литература
Шрифт:
«Ёлочка» Кудашевой — не просто самое известное произведение про ёлку: она превратилась в явление, без которого наша жизнь кажется немыслимой. П.А. Клубков вспоминает её между прочим по поводу, не имеющему никакого отношения ни к песенке, ни к её автору, — как факт, не знать который человеку нашей культуры просто невозможно: «Мне трудно говорить об этих стихах, — пишет он о стихотворении своего друга. — Это стало просто фактом биографии. Ведь не будете же вы обсуждать поэтические достоинства и недостатки песни “В лесу родилась Ёлочка”» [185, 181]. «Ёлочка» Кудашевой стала именно фактом биографии каждого из нас.
И всё же попытки проанализировать текст песенки и объяснить причину её неувядающей популярности бывали. В.И. Глоцер (главный знаток литературного творчества Кудашевой) разбирает её текст, стремясь показать, «в чём секрет этих двадцати четырёх строчек», которые на первый взгляд кажутся такими простыми и бесхитростными [96, 36]. В какой степени анализ Глоцера достиг цели, сказать трудно, настолько привычными, органичными и естественными представляются для нас строки, с которыми мы сроднились с детства. Думается, что «Ёлочка» Кудашевой в значительной мере способствовала тому, что у ребёнка с самого раннего возраста, со своей первой ёлки, возникает тёплое отношение к этому дереву. Не исключено также, что именно она во многом повлияла на «явную и совершенно бессознательную перемену симпатий в отношении хвойных и лиственных», которая, по словам В. Иофе, произошла в XX веке [164, 249]. Эта песенка включила в себя все основные образы «ёлочной мифологии», создававшейся на протяжении предшествующей истории ёлки в России: здесь и лес, в котором она родилась, и Метель, поющая ей песенку, и Мороз, укутывающий её снежком, и старичок, везущий её из лесу на детский праздник. И наконец — радующиеся ёлочке дети.
В 1989 году Олег Григорьев написал стихотворную легенду о ёлочке, укрывшей своими ветвями Иосифа и Марию с младенцем Иисусом от преследовавших их солдат царя Ирода. В ней он вспоминает и кудашевскую песенку, тем самым приписывая ёлке христианскую символику:
Дала та ель спасенье И кров семье святой. Поём мы в День Рожденья О ёлочке простой. «В лесу родилась ёлочка, В лесу она росла, И много-много радостей Детишкам принесла».Писатель и художник Владимир Шинкарев (автор Повести «Митьки», вызвавшей культурное движение с тем же названием) создал юмористический цикл «Всемирная литература», который представляет собой комментированные иллюстрации к известнейшим произведениям мировой литературы и их «литературоведческий анализ». В этот цикл он включил и «Ёлочку» Кудашевой. Полагаю, что он имел на это все основания. Написанную им картину с изображением наряженной ёлки и нот к песенке, Шинкарев снабдил шутливым пародийным литературоведческим анализом:
О ёлочке в песне повествуется исключительно в страдательном залоге, от неё требуется только родиться, расти и быть, а стихии, звери и люди позаботятся о её судьбе; или, если по-другому оценивать эту судьбу, вовлекают её в свой бесовский хоровод. Ёлочке свойственна, во-первых, женственность и пассивность …, и, во-вторых, несомненная онтологическая величественность при полном внешнем равнодушии…
Об исключительной популярности кудашевской песенки свидетельствуют многочисленные пародийные переделки её текста (порою непристойные), давно уже вошедшие в устойчивый репертуар школьного фольклора. Приведу ряд из них в качестве примера:
1. В лесу родилась ёлочка, А кто её родил? Четыре пьяных ёжика И Гена крокодил. 2. В лесу родилась ёлочка, На ней сидел шпион. В одной руке винтовочка, В другой — магнитофон. Срубили эту ёлочку, Упал с неё шпион, Сломалася винтовочка, Заглох магнитофон. 3. В лесу родилась ёлочка, Под ней сидит бандит. Он ждёт, пока Снегурочка Притащит динамит. И вот идёт Снегурочка И тащит динамит. Ещё одна минуточка, И ёлочка взлетит. В лесу родилась ёлочка, А кто её родил? Зимой и летом Дед Мороз Беременный ходил.Отмечу и использование кудашевской «Ёлочки» для пародирования современной поэзии [143 , 354-358].
По мнению Е.В. Иванова, «среди стихотворений русских и советских поэтов, тематически связанных с Рождеством или Новым годом, стихотворений о ёлке немного» [158, 77]. Это не соответствует действительности: более чем за сто пятьдесят лет жизни ёлки в России были созданы сотни стихотворений, в которых она является главным предметом изображения. Среди них «Ёлочка» Раисы Адамовны Кудашевой оказалась вне конкуренции.
Как и большинство моих соотечественников, я помню её с тех пор, как помню себя, то есть всегда. При встрече 1997 года моего старшего внука, которому было тогда два с половиной года, попросили что-нибудь спеть. Он встал на стул и, ни минуты не раздумывая, запел «В лесу родилась Ёлочка…» И по тому, как он пел, было видно, что то, о чём он поёт, ему понятно и близко. А я, слушая его, думала о связи поколений, которая вдруг становится очевидной, и об исключительной судьбе этого неприхотливого текста.
Ёлка в русской жизни на рубеже XIX–XX веков
К концу XIX столетия ёлка, вписавшись как в домашний праздничный интерьер, так и в рождественский городской пейзаж, становится в России совершенно обычным явлением: «…в настоящее время и праздник не в праздник без красавицы ёлки» [320, 108]. Утверждается представление о том, что разукрашенное еловое дерево испокон веков было обязательной принадлежностью русского Рождества: «Ёлка в настоящее время так твёрдо привилась в русском обществе, что никому и в голову не придёт, что она не русская», — писал В.В. Розанов [354, 152]. В начале XX века под этими словами могли бы подписаться многие: привычность ёлки в русской жизни этого времени привела к тому, что она стала восприниматься как народный по своему происхождению обычай.
Как и прежде, в первую очередь ёлка готовилась для детей: «…рождественский праздник называют детским праздником: хоть раз в году дети становятся героями дня; около них сосредоточиваются все заботы» [27, 192]. Однако перед Рождеством ёлочный ажиотаж охватывал людей всех поколений. Праздник Рождества, долгое время отмечавшийся в России как сугубо религиозное торжество, вышел за пределы церкви, превратившись в светский праздник, в котором центральное место заняла ёлка. Рождественский сезон изменял привычный ход жизни, сказывался на атмосфере, настроении, деятельности, материальном положении людей. Ёлка всех втягивала в сферу своего влияния: наступало её время, начинались «деятельные приготовления “на ёлку”» [27, 192].