Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период)

Коллектив авторов

* * *

Зайчиха с заинькой под кустиком сидела. «Охти мне, без тебя уж стала тосковать. Ждала тебя, ждала: глаза все проглядела. Договорились, что ль, в совете вы до дела? «Договорилися. Решили бунтовать!»

* * *

О бунте заячьем пошли повсюду толки. Не говоря уж о лисе, Теперь, поди, хвосты поджали звери все, — А больше всех, понятно, волки?!

1912

Свеча

«Хозяин! Пантелей Ильич! Гляди-ко… Волга… Взбесилась, видит бог. И потонуть недолго. А не потонем — все равно Водой промочит все зерно». Приказчик мечется, хлопочет. А Пантелей Ильич, уставя в небо взор, Дрожащим голосом бормочет: «Святители! Разор! Чины небесные, арханделы и власти! Спасите от лихой напасти! Я

добрым делом отплачу… Сведу в лампадах пуд елею… Под первый праздничек свечу Вот с эту мачту закачу… И сотельной не пожалею!» То слыша, говорит приказчик Пантелею: «Ты это что ж, Ильич? Про мачту-то… всурьез? Да где же ты свечу такую раздобудешь?» «Молчи, дурак, — умнее будешь! — Хозяин отвечал сквозь слез. — Дай только вымолить скорей у неба жалость, Чтоб я с моим добром остался невредим, — А там насчет свечи мы после… поглядим… Укоротим, пожалуй, малость!»

* * *

Читатель, за вопрос нескромный извини: Скажи, ты помнишь ли те дни, [199] Когда везде толпы народа Гудели, как шмели У меда: «Свобода!» «Свобода!» — А дела до конца не довели. На радостях, забыв о старом, Обмякли перед вольным даром. Читатель, если ты один из тех шмелей, Сам на себя пеняй и сам себя жалей, — А мне тебя не жаль. Польстившись на подарок, Что заслужил, то получи: Заместо сотенной свечи — Копеечный огарок.

199

Читатель… помнишь ли те дни… — Имеются в виду октябрьские дни 1905 г., прошедшие в обстановке шумихи, организованной либеральной и монархической прессой по поводу царского манифеста, в котором были обещаны «основы гражданской свободы». За сравнение манифеста 17 октября с «копеечным огарком» басня была запрещена царской цензурой, а номер журнала «Просвещение» конфискован.

1913

Клоп

Жил-был на свете клоп. И жил мужик Панкрат. Вот как-то довелось им встретиться случайно. Клоп рад был встрече чрезвычайно; Панкрат — не слишком рад. А надо вам сказать: судьба свела их вместе, Не помню точно — где, Не то в суде, Не то в присутственном каком-то важном месте. Кругом — чины да знать. Нарядная толпа Изнемогает в кривотолках. Панкрат и без того сидел как на иголках, — А тут нелегкая несет еще клопа! Взобравшись ловко по обоям К Панкрату на рукав, клоп этаким героем Уселся на руку и шарит хоботком. От злости наш Панкрат позеленел весь даже: «Ах черт, и ты туда же Кормиться мужиком!» — И со всего размаху Хлоп дядя по клопу свободною рукой. Мир праху И вечный упокой!

* * *

Читатель, отзовись: не помер ты со страху? А я — ни жив ни мертв. Наморщив потный лоб, Сижу, ужасною догадкой потрясенный: Ну что, как этот клоп — Казенный?

1913

Ерши и вьюны [200]

Слоняяся без дела В реке средь камышей, Компания вьюнов случайно налетела На общий сбор ершей. («Случайно», говорю, а может — «не случайно»?) Ерши решали тайно, Как им со щукою вести дальнейший бой? Каких товарищей избрать в Совет ершиный Для руководства всей борьбой И управления общиной? Достойных выбрали. «Все любы вам аль нет? «Все любы!» — «Bce!» — «Проголосуем». «Согласны, что и подписуем». «Позвольте! Как же так? Уж утвержден Совет? — Пищит какой-то вьюн. — Да я ж не подписался!» «Ты к нам откуда притесался? — Кричат ерши. — Не шебарши!» «Чего — не шебарши? Вьюны, чай, тоже рыбы. Вы на собрание и нас позвать могли бы. Есть промеж нас, вьюнов, почище вас умы. Со щукой боремся и мы». «Вы?!» — «Чем напрасно горячиться Да подыматься на дыбы, Вам у вьюнов бы поучиться Культурным способам борьбы». «Каким?» — «Сноровке и терпенью. Уметь мелькнуть неслышной тенью, Где попросить, где погрозить, Где аргументом поразить, — Зря не казать своих колючек, Колючки — это уж старо!»

200

Ерши и вьюны. — При публикации в большевистской газете «Наш путь» басня имела эпиграф, воспроизводивший сообщение «Северной правды» (1913, № 24, 30 августа) о том, что в ответ на очередную вылазку меньшевиков-ликвидаторов «рабочая масса весьма недвусмысленно намекнула ликвидаторам, что ей с ними не по пути». Ликвидаторы изображены в басне под видом вьюнов.

* * *

«Постой! Наплел ты закорючек. Да у вьюнов-то есть перо?» «Есть». — «Без колючек всё?» — «Вестимо». «Тогда… плывите, братцы, мимо!»

1913

Май

Подмяв

под голову пеньку, Рад первомайскому деньку, Батрак Лука дремал на солнцепеке. «Лука, — будил его хозяин, — а Лука! Ты что ж? Всерьез? Аль так, валяешь дурака? С чего те вздумалось валяться, лежебоке? Ну, полежал и будет. Ась? Молчишь. Оглох ты, что ли? Ой, парень, взял себе ты, вижу, много воли. Ты думаешь, что я не поглядел вчерась, Какую прятал ты листовку? Опять из города! Опять про забастовку? Всё голь фабричная… У, распроклятый сброд… Деревня им нужна… Мутить простой народ… «Ма-ев-ка!» Знаем мы маевку. За что я к пасхе-то купил тебе поддевку? За что?.. Эх, брат Лука!.. Эх, милый, не дури… Одумайся… пока… Добром прошу… Потом ужо не жди поблажки… Попробуешь, скотина, каталажки! До стражника подать рукой!» Тут что-то сделалось с Лукой. Вскочил, побагровел. Глаза горят, как свечи. «Хозяин! — вымолвил. — Запомни… этот… май!.. — И, сжавши кулаки и разминая плечи, Прибавил яростно: — Слышь? Лучше не замай!!»

1914

Из цикла «Басни Эзопа» [201]

Плакальщицы [202]

Лишившись дочери любимой, Антигоны, Богач Филон, как должно богачу (Не скареду, я то сказать хочу), Устроил пышные на редкость похороны. «О матушка, скажи, как это понимать? — В смущенье молвила сквозь слезы дочь вторая. — Сестре-покойнице ужели не сестра я И ты — не мать, Что убиваться так по ней мы не умеем, Как эти женщины, чужие нам обеим? Их скорбь так велика И горе — очевидно, Что мне становится обидно: Зачем они сюда пришли издалека При нас оплакивать им чуждую утрату?» «Никак, — вздохнула мать, — ты, дочь моя, слепа? Ведь это — плакальщиц наемная толпа. Чьи слезы куплены за дорогую плату!»

201

Из цикла «Басни Эзопа». — В 1914–1916 гг. Д. Бедный перевел 32 басни Эзопа. Основным источником, которым он пользовался при этом, была книга «Избранные басни Эзопа. Перевод с греческого». СПб., изд. А. С. Суворина, 1888 (басни даны в этой книге в подстрочных (прозаических) переводах). В свои переводы Д. Бедный вводил новые детали, иногда вписывал целые фразы, порой давал свои концовки.

202

Плакальщицы. — В основу сюжета положена басня Эзопа «Богач и плакальщицы».

* * *

В годину тяжких бед умейте отличать Скорбь тех, кто иль привык, иль вынужден молчать, От диких выкриков и воплей неуемных Кликуш озлобленных и плакальщиц наемных!

1915

Брак богов [203]

Когда, среди богинь метнувши жребий, боги Вводили жен в свои небесные чертоги, Суровый бог войны, омытый весь в крови, Взял в жены чуждую отраде материнства Богиню грабежа и гнусного бесчинства. Восторгов неземных и знойных чар любви Неиссякаемый родник найдя в богине, Бог неразлучен с ней поныне. С тех пор, однако, для страны, Охваченной огнем кровавого пожара, Изнемогающей от вражьего удара, Не так ужасен бог войны, Как подвиги его божественной жены.

203

Брак богов. — Перевод басни Эзопа «Бог богатства».

1914

Волк и овца

Волк тяжко занемог: Почти лишившись ног, Лежал он, как колода, Без ласки, без ухода. В такой беде, увидевши Овцу, Взмолился Волк: «Роднулечка Овечка, Остановись на два словечка! Ты видишь: жизнь моя приблизилась к концу. Ах, знаю, я — злодей, и нет мне оправданья! Но злость ко мне растет пусть в ком-нибудь другом, А ты, ты сжалишься в порыве состраданья Над умирающим врагом! Предсмертной жаждою томимый нестерпимо, Святая, кроткая, я об одном молю: Помочь мне доползти к реке, текущей мимо, Где я жестокие страданья утолю!» «Ужель, — Овца в ответ, — я сделаюсь виною Того, чтоб ты остался жив, Себя водою освежив И закусивши после… мною?»

<1916>

Добряк

Расхвастался Медведь перед Лисой: «Ты, кумушка, не думай, Что я: всегда такой угрюмый: Злость на меня находит полосой, А вообще, сказать не лицемеря, Добрей меня не сыщешь зверя. Спроси хоть у людей: ем мертвых я аль нет?» «Ах, кум, — Лиса в ответ, — Что мертвые?! Я думаю другое: Слух добрый о себе ты всюду б утвердил, Когда бы мертвецов ты менее щадил, Но… оставлял живых в покое!»