Русская поэзия в 1913 году
Шрифт:
Гораздо чаще массовых поэтов русские модернисты в 1913 году распределяли стихотворения в своих книгах на озаглавленные или неозаглавленные разделы – разница составляет целых 16,1 %. При этом (как было показано в другой нашей статье) [21] в период с 1888 по 1912 год модернисты разбивали свои сборники на разделы еще усерднее. Напрашивающийся вывод: тяготение к макроциклизации – один из существенных и отчасти дифференцирующих признаков модернистской книги стихов.
21
Там же. С. 327–328.
Разительным в нашей таблице выглядит и зазор между количеством модернистских и не модернистских книг с датированными стихотворениями. Он составляет 10,5 %. Объясняется такая существенная разница в первую очередь тем, что младшее поколение
Необходимо, однако, отметить, что отдельные, не складывающиеся в систему попытки освоить форму поэтического дневника предпринимались в 1913 году и представителями массовой словесности. Так, например, только что упомянутый Ф. Воронцов риторически вопрошал читателя в стихотворном «Предисловии» к своей книге:
Не желаете ли, кстати, вы Прочитать и мой рассказ, Мои записки дневника Про жизнь, подробно мясника, Образ жизни их, ученье И притом здесь разъясненье…А еще один поэт-дилетант, А. Замятин, выпустил в Минске небольшую книгу «Венок», в которой все стихотворения были выстроены в хронологическом порядке, датированы и в итоге образовывали единый дневниковый сюжет. Описание знакомства лирического героя с будущей женой перетекало в книге в историю их любви и семейной идиллии, а затем – в трагический рассказ о смерти жены от внезапно открывшейся болезни.
Тут самое время сказать несколько слов о художественных поисках некоторых массовых поэтов, которые велись «параллельно» с модернистами, а изредка даже упреждали модернистские творческие открытия.
В частности, именно массовыми поэтами в начале 1910-х годов разрабатывался тот тип книги, который всерьез заинтересовал элитарных ленинградских писателей для взрослых и детей лишь в 1920-е годы. Мы говорим о своеобразном рецидиве новой «натуральной школы», то есть о книгах представителей различных социальных, профессиональных или каких-либо еще сообществ, написанных с использованием характерной профессиональной или жаргонной лексики и рассказывающих читателям о самых разнообразных аспектах жизни этих сообществ [22] . Из достаточно многочисленного списка подобных книг, изданных в 1913 году, сейчас выделим поэтический сборник Ивана Бабина «Охота и природа: Охотничьи стихотворения и статьи», книгу «Стихотворения» А. В-ия, составленную из медицинских историй с говорящими заглавиями («На холере», «Препаровочный зал», «Ночное дежурство» и проч. в том же духе), изданную журналом «Образование пчеловода» книгу стихов М. Горбатова «Улей», а также подробно описывавшую быт заключенных книгу И. С. Булахова «В стенах тюрьмы»:
22
Из модернистских поэтических сборников 1913 года в этот контекст отчасти вписывается разве что книга профессионального астронома Грааля-Арельского «Летейский брег».
В этот ряд, безусловно, вписывается и книга стихов Ф. Воронцова «Наброски из жизни мясника», из которой здесь процитируем полностью одно стихотворение – «Бойцы»:
Еще есть много мясников, Что на бойне бьют быков. Много их и также разных От делов разнообразных. У них свои есть образцы, Быков бьют – то есть бойцы, Телят колет – тот телятник, Свиней шпарит – то свинятник. Туго знает каждый дело И берется так умело, Кто башку быку ломает, Со сторон кто подлупает; И не боле пять минут, Точно пить быку дадут, Все так чисто, аккуратно, На все ученье-свет понятно. Хоть я мясник, но не хвалюсь, Быка зарезать не берусь, Я с этим делом не знаком, Свиней не шпарил, не колол. И право же, хоть я не трус, Писать же больше не берусь Про ихний образ, про порядки, Не попало, чтоб напрядки. Извольте вкратце образцы, Кто такой есть и бойцы.Временно отвлекаясь от демонстрации новаций массовых поэтов в области составления и издания ими своих книг, отметим, что процитированный текст Воронцова кажется нам интересным не только в качестве примера стихотворчества поэта-мясника [23] , но и как оттеняющий те датированные 1913 годом эпатажные опыты двух левых акмеистов – Михаила Зенкевича и Владимира Нарбута, в которых и бойцы скота, и сам убиваемый скот безудержно (де)эстетизированы. Чтобы было понятно, о чем идет речь, процитируем целиком стихотворение Зенкевича «Бык на бойне»:
23
Профессионалом стихосложения Ф. Воронцов не был, но этот автор, надо отдать ему должное, прекрасно понимал, в чем может состоять интерес прочтения его книги: «Я ведь, право не Крылов // Рассказ мясницкий тоже нов» («Купцы и хозяйки»).
24
Приведем также пример освоения поэтики антиэстетизма из книги не модерниста, испытавшего влияние модернизма, – А. Горностаева «Глубоким утром: (Песнопения)»: «Сплетенье жил, костей, кишечника – // Монет серебряных цена, // За что же ты, – село горшечника – // Землею Крови названа?» («Плоть»). См. также в стихотворении К. Зиновицкого «Не обижены мы урожаем…»: «Что такое щекочет и гложет, // Облепило меня там и тут? // Успокойся, ничто не поможет: // То могильные черви ползут».
Как видим, творческие установки двух авторов – не модерниста и модерниста – были диаметрально противоположными: Воронцов, как мог, пытался уберечь читателя от самых неприятных подробностей работы бойца скота. Хотя ему и не удалось совсем обойтись без страшных строк («Кто быку башку ломает, // Со сторон кто подлупает»), чуть ниже деликатный поэт-мясник предпринял попытку нейтрализовать шоковое читательское впечатление ссылкой на аккуратность и слаженность деятельности своих собратьев по ремеслу. Задача Зенкевича заключалась в том, чтобы поразить читателя обилием кровавых подробностей как можно сильнее, иначе финальное слово стихотворения не прозвучало бы так «оглушающе» неожиданно.