Русский Репин
Шрифт:
Если прямо отвечать на этот полуриторический вопрос, то, – и Пастернаку, думаю, это известно, – что его «детвора», как и он сам, живёт во втором тысячелетии от Рождества Христова, или в восьмом – от Сотворения Мира… Не знаю, на что именно намекал поэт в своём стихотворении: вольность ли это поэтическая или сказано просто ради красного словца? Но, как бы то ни было, как ни завидуй Пастернак своей «детворе», он-то знает, что живёт она не здесь и сейчас (хотя и это тоже), но, прежде всего, в Вечности, – как и все дети живут!
Осталось сказать, что также в Вечности жил и Илья Ефимович Репин. И именно от того его
Почувствовать эту скрытую гармонию дано не многим. Репину было дано. И, как никому другому, ему удалось выразить эту гармонию и дать возможность прикоснуться к ней всем нам. На его работы откликается душа каждого. Поэтому Репин и считается, и остаётся до сих пор Первым! Все мы находимся под обаянием его полотен. Его живопись стала частью нашей жизни.
Прикоснуться к природе дарования Репина и позволяет эта работа. Кроме того, в данном исследовании предпринята попытка выстроить систему национальных эстетических координат в определении художественного метода великого русского художника.
Доверьтесь автору. Идите вслед за ним, и вам откроется не только глубинная суть творчества Репина, но и высокий смысл Евангельской истины: «Аще не будете яко дети, не внидите в Царство Божие». Чистота и ясность репинского взгляда открывает вам этот путь.
Предисловие
Ах, драгоценный Илья Ефимович!.. Вы такой же русский, как русский снег, такой же вкусный, такой же чистый, такой же волшебный, и такой же простой, и такой же Божий.
В 1950 году, на научной конференции, посвящённой И. Е. Репину, в связи с 20-летием со дня его смерти, академик, член-корреспондент АХ Н. Г. Машковцев в своём докладе «Состояние и задачи изучения наследия И. Е. Репина, с надеждой говорил: «Теперь (…) может быть развёрнута полная характеристика мировоззрения Репина. До сих пор не было сделано ни одной попытки ответить на этот вопрос, а многие исследователи творчества художника считали, что этого вопроса и ставить даже не следует, потому-де, что Репин питался чужими идеями и невозможно говорить о наличии у него самостоятельного мировоззрения»1.
Понятно, что проблема характеристики мировоззрения Репина родилась из императива советской эпохи: мировоззрение должно быть у каждого, как паспорт или прописка, – как свидетельство благонадёжности. И оно должно быть материалистическим и научным.
Если же речь шла об «эпохе царизма», то у прогрессивного человека должно было быть демократическое мировоззрение. К реакционным причислялось только имперское и, стало быть,
А у Репина не было «прилагательного» мировоззрения. Он, выходец из «простого всенародства» (Ф. И. Буслаев), сам был русским мировоззрением, в полной мере обладая природным православным зрением на огромный русский мир. Именно в его время, в годы, когда Россия, стремительно «цивилизуясь», забывала и, казалось, теряла Бога, Репин с осознанием полной ответственности, всей своей жизнью, всем своим трудо-творчеством показал нам присутствие Духа живого и животворящего в любых и даже в безбожных обстоятельствах.
Именно это сегодня требуется не доказать даже, а показать нашим современникам, потому что это (вопреки живому по сей день заблуждению) – очевидно! Давайте же попробуем взглянуть на наследие Репина не критически, не научно, а пристально и любовно. И, быть может, в ответ на нашу любовь нам откроются истинные смыслы его картин.
Я есмь путь
Между целестремительностью и теоустремлённостью всех интересов в природе извечно сияет непререкаемый знак равенства, ибо и вселенная, и малый мир наш в каждой корпускуле теоцентричны и в каждом кванте действия тео устремлённы.
Присутствие во вселенной Бога обнаруживает себя во всём. Телескопы, микроскопы и нанотехнологии, становясь всё мощнее, тысячекратно увеличивают наше восхищение и изумление пред уже видимым, но пока непостижимым чудом Творения, его фантастическим конструктивным совершенством и ошеломляющим многообразием форм.
И вот уже близко-близко подступило время, предсказанное Н. О. Лосским: «Когда наука освободится от псевдонаучных представлений о «научности» и станет изучать целестремительность всех интересов в природе»2.
Сегодня теоустремлённость «всех интересов в природе» всё чаще становится предметом научного изучения. Присутствие Божие в р еальном мире явлено ищущему уму разными факторами и свидетельствами.
В точных науках – бозоном Хиггса, стальным блеском логики, неоспоримой красотой математических формул и доказательств.
В науках естественных – оперением райских птиц, контурами и запахами цветов и – царским подарком ХХ века человечеству – макро- и микрофотосъёмкой, приоткрывшей нашему зрению неведанные, ошеломляющие миры!
В музыке – чудом гармонии и даруемым «вдруг!» ощущением «хлада тонка», указующим: «тамо Господь».
В литературе – душистым цветением текста и участием Его в судьбах героев, часто вопреки планам автора («сбежавшая замуж» пушкинская Татьяна – не единственный тому пример!).
А в живописи Он – Свет. «Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин. 1:9).
Но первая задача искусствоведа или арт-критика, или обыкновенного посетителя выставки – не обмануться иллюзией Света. Ведь как, по преданию, Святые Отцы узнавали демонов, явившихся к ним в ангельском или божественном обличье? – Нет радости при их явлении, на сердце камень. Таков и свет в живописи: если нет радости душе, значит, он – оптический обман, освещение – не более того.