Русский романс

Пушкин Александр Сергеевич

И. С

560. «Не гляди, отойди…» [565]

Не гляди, отойди, Скройся с глаз навсегда, И признанья не жди От меня никогда! Ведь тебе не понять Моих страстных речей, Сердца мук не унять Блеском чудных очей! Отойди, отойди, отойди! Нет, я сбился с пути, Увлекаясь тобой, Не судьба нам идти По дороге одной. Без тебя сам не свой, Чуть с ума не схожу, А при встрече с тобой Я сквозь слезы твержу: Отойди, отойди, отойди!

565

Аранжировано

Г. Болле. При пении варьируется.

ОСКАР СТРОК

561. Черные глаза [566]

Был день весенний. Все, расцветая, ликовало. Сирень синела, будя уснувшие мечты. Грусти тогда со мною ты не знала. Ведь мы любили: для нас цвели цветы. Ох, эти черные глаза Меня пленили. Их позабыть никак нельзя — Они горят передо мной Ах, эти черные глаза, Кто вас полюбит, Тот потеряет навсегда И счастье, и покой. Был день осенний. И листья грустно опадали. В последних астрах печаль хрустальная жила. Слезы ты в этот вечер проливала. Но не любила. Со мной прощалась ты. Ох, эти черные глаза Меня пленили. Их позабыть никак нельзя — Они горят передо мной. Ах, эти черные глаза Меня любили. Куда же скрылись вы теперь? Кто близок вам другой?..

566

Музыка автора текста.

М. ЛАХТИН

562. И льется песня [567]

Веселой вольною толпою Цыгане табором идут. Всегда гитара под рукою, Всегда играют и поют. И льется песня Свободно, звонко, И вдаль уносит Лихой напев. Цыган играет, Поет цыганка. И вторят им Все таборный напев. В селенье вдоль степной дороги Цыганку парень полюбил. И сердце, полное тревоги, В один огонь слезами слил. И льется песня… Но завтра с первыми лучами Они уйдут гурьбою вдаль. И моя песня за возами Тогда в нем вызовет печаль. И льется песня…

567

Музыка Кручинина.

В. МАКОВСКИЙ

563. Прощай, мой табор [568]

Цыганский быт и нравы стары, Как песни те, что мы поем. Под рокот струн, под звон гитары, Жизнь прожигая, зря живем. Прощаюсь нынче с вами я, цыгане, И к новой жизни ухожу от вас, Не вспоминайте меня, цыгане! Прощай, мой табор, пою в последний раз! Цыганский табор покидаю. Довольно мне в разгуле жить! Что в новой жизни ждет меня, не знаю, А в прошлой не о чем тужить. Сегодня весел с вами я, цыгане, А завтра нет меня — совсем уйду от вас… Не вспоминайте меня, цыгане! Прощай, мой табор, пою в последний раз!

568

Музыка Прозоровского.

Неизвестные авторы

564. «Гори, гори, моя звезда…» [569]

Гори, гори, моя звезда, Гори, звезда приветная. Ты у меня одна заветная; Других не будь хоть никогда. Сойдет ли ночь на землю ясная, Звезд много блещет в небесах. Но ты одна, моя прекрасная, Горишь в отрадных мне лучах. Звезда надежды благодатная, Звезда любви, волшебных дней. Ты будешь вечно незакатная В душе тоскующей моей. Твоих лучей небесной силою Вся жизнь моя озарена. Умру ли я, ты над могилою Гори, гори, моя звезда!

569

Музыка Булахова.

565. «Расставаясь, она говорила…» [570]

Расставаясь, она говорила: «Не забудь ты меня на чужбине, Одного лишь тебя я любила, И любовь берегла как святыню. Одному лишь тебе говорила я О любви бесконечные речи. Лишь тебе одному позволяла я Целовать свои смуглые плечи. Для тебя одного не страшусь я Покраснеть перед миром суровым. Для тебя одного лишь солгу я И слезой, и улыбкой, и словом».

570

В свое время, в середине прошлого века, этот романс пела знаменитая «цыганка Таня» (Татьяна Демьянова) из не менее прославленного хора московских цыган под управлением Ильи Соколова. Апухтин писал Чайковскому: «Когда Таня поет: „Расставаясь, она говорила: не забудь ты меня на чужбине“, я реву во всю глотку…». Восстановленный текст приводится здесь в обработке Л. Мануша.

566. «Везде и всегда за тобою…» [571]

Везде и всегда за тобою, Как призрак, я тихо брожу, И с тайною думой порою Я в чудные очи гляжу. Полны они негой и страстью, Они так приветно глядят, И сколько любви, сколько счастья Они мне порою сулят. Быть может, и время настанет, С тобою не будет меня, И в очи те чудные станет Смотреться другой, а не я. Другому приветно заблещут Твои огневые глаза… Как вспомню их, сердце трепещет И тихо струится слеза.

571

Музыка автора текста, которым предположительно считают С. Герделя.

567. Милая [572]

Милая, Ты услышь меня, Под окном стою Я с гитарою! Так взгляни ж на меня Хоть один только раз, Ярче майского дня Чудный блеск твоих глаз! Ночь тиха была, Соловьи поют, Чудный запах роз Всюду носится… Мы гуляем с тобой, Луна светит на нас И в лазурной воде Отражается! Так взгляни ж на меня…

572

Музыка автора текста, которым предположительно считают С. Герделя. Обработка Л. Мелешко.

568. «Солнце всходит и заходит…» [573]

Солнце всходит и заходит, А в тюрьме моей темно. Дни и ночи часовые, Да э-эх! Стерегут мое окно. Как хотите стерегите, Я и так не убегу, Мне и хочется на волю, Да э-эх! Цепь порвать я не могу. Ах! вы цепи, мои цепи, Вы железны сторожа! Не сорвать мне, не порвать вас. Да э-эх! Истомилась вся душа. Солнца луч уж не заглянет, Птиц не слышны голоса, Как цветок и сердце вянет, Да э-эх! Не глядели бы глаза! <1880-е годы>

573

Записывалась как «народная босяцкая песня» или «новая народная песня». Приписывалась А. М. Горькому (на основании ее включения в пьесу «На дне» — первые одиннадцать строк), которому, вероятно, сообщил песню Скиталец (С. П. Петров). Иногда приписывается Н. И. Красовскому. Исполнялась на мотив «Черного ворона». Имеются переработки на польском (С. Бильского) и на болгарском.

569. Колечко [574]

Потеряла я колечко, потеряла я любовь, А по этом по колечке буду плакать день и ночь. Где девался тот цветочек, что долину украшал, Где мой миленький дружочек, что словами обольщал? Обольстил милый словами, он уверил навсегда: «Не плачь, девица, слезами, — будешь вечно ты моя». Мил уехал и оставил мне малютку на руках, Как взгляну я на малютку, так слезами и зальюсь: Чрез тебя, моя малютка, пойду в море утоплюсь. А тебя, мой злой мучитель, я навеки прокляну. Долго русою косою трепетала по волне, Правой рученькой махала — прощай, миленький, прощай! Ни на что так не взирала, как на этот темный бор. Ни о ком так не страдала, как о миленьком своем. <1893>

574

Переработка текста М. Ожегова (?).