Рыцарь курятника
Шрифт:
– Господа, садитесь!
Д'Аржансон и Фейдо сели на табуреты; начальник полиции начал читать:
«Из нашего подземного парижского дворца, в ночь 25 февраля 1745 года, в пятый год нашего царствования».
– Так и написано? – удивился король.
Фейдо подал бумагу королю.
– Кажется, в Париже два короля и два дворца, – сказал Людовик XV, – один на земле, другой под землей. Я очень рад узнать эту новость. Далее!
Фейдо продолжал:
«Протокол заседания петухов. Обвинение, суд, осуждение и казнь Жакобера, признанного и объявленного изменником и арестованного на месте преступления в самом курятнике.
Сегодня вечером, 25 февраля 1745 года, Жакобер, бывший член нормандского общества Флорана и Ко, признался, что оставил это общество, чтобы перейти на службу эксплуататоров королевской кассы…»
– Это шутка! – воскликнул Людовик XV.
– Это все написано, государь.
– Знаете ли, этот ваш разбойник начинает мне казаться очень забавным, – продолжал король, откидываясь на спинку кресла. – Если это продолжится, я пожелаю его видеть.
– Дай-то Бог, чтобы я мог немедленно представить его вашему величеству!
– Право, я приму его с большим удовольствием, господин начальник полиции, поскольку, как мне кажется, этот Рыцарь имеет все манеры истинного дворянина.
– Даже когда убивает людей, – сказал маркиз д'Аржансон.
Король величественно выпрямился.
– Разве граф де Шаролэ меньше убивает? – спросил он.
– Но он убивает гораздо подлее. Если уж кого можно извинить, так это Рыцаря Курятника: он убивает в силу своего ремесла, а граф – из удовольствия.
На прекрасном лице Людовика появилось выражение отвращения и презрения. Епископ де Мирнуа встал.
– Государь, – сказал он, – я отдал бы все годы, которые мне остается жить, чтобы Франция услышала ваши слова и поняла их так, как я их понимаю.
– Вы их слышали, месье де Мирнуа, – отвечал король,
– для меня этого достаточно.
Епископ низко поклонился.
– Итак, – сказал Людовик XV, обращаясь к д'Аржансону и де Марвилю, – мне хотелось бы видеть Рыцаря Курятника.
Король не успел произнести эти слова, как пение петуха, звонкое, чистое, очаровательное, раздалось в одно время с ударом в стекло большого окна, находившегося позади кресла Людовика XV. Король с живостью обернулся и приметил на подоконнике снаружи петуха с ярким и богатым оперением, в рыцарской позе, с благородным и ари-стократическим видом,
за которого любитель петушиного боя охотно заплатил бы двести гиней.
Петух колотил клювом в стекло. Король встал и бросился к окну, но в ту минуту, когда он отворил его, петух снова звонко запел и исчез. Людовик XV высунулся наружу: на том месте, где только что стоял петух, лежало яйцо необыкновенной величины. Король взял яйцо, рассмотрел его и, не видя больше петуха, запер окно и вернулся к креслу. Три человека, присутствовавшие в кабинете, наблюдали эту сцену с искренним удивлением.
– Вот дело, принимающее странный оборот, – сказал король, садясь и рассматривая яйцо. – Что это за петушок, который пропел на моем окне и постучался клювом в стекло в ту самую минуту, когда я сказал, что хочу видеть Рыцаря Курятника?
Переменив тон и как бы повинуясь внезапному вдохновению, король с живостью прибавил:
– Марвиль, прикажите, чтобы сейчас же осмотрели окрестности замка и немедленно захватили всех мужчин, женщин, детей и животных, в особенности петухов, которые будут в парке. Ступайте скорее и возвращайтесь!
Фейдо стремительно вышел.
– Как это странно! – воскликнул д'Аржансон.
– Это более чем странно, – заметил король. – Рассмотрите это яйцо, месье де Мирнуа. Вы человек праведный и черта не боитесь, напротив, черт должен бояться вас.
Епископ, любопытство которого тоже было сильно возбуждено, рассматривал яйцо, переворачивая его во все стороны, а потом сказал:
– В этом яйце заключена какая-то тяжелая и твердая вещь. Только я не понимаю, каким образом она могла туда попасть, потому что на скорлупе нет ни малейшей трещины.
– А вы что думаете? – спросил король д'Аржансона.
– Надо разбить яйцо и узнать, что в нем находится, государь, – сказал министр иностранных дел.
– И я так думаю.
– Вашему величеству угодно разбить яйцо? – спросил епископ.
– Нет, если это дело дьявольское, я в него не вмешиваюсь, – сказал Людовик XV улыбаясь. – Надо быть или в хороших отношениях с дьяволом, или в дурных, чтобы благополучно закончить это дело. В первом случае маркиз д'Аржансон был бы нам очень полезен, во втором – нет руки могущественнее вашей.
– Пусть действует месье де Мирнуа, – сказал д'Аржансон, – я не намерен вступать в сношения с нечистым.
Епископ положил яйцо на стол и разбил его с острого конца. Король и министр смотрели на его действия с любопытством.
– Ах! – вскричал Людовик XV. – Что-то блестит.
– Рубины! Изумруды! Брильянты! – восхитился д'Аржансон.
Мирнуа окончательно разбил скорлупу и теперь держал в руках прехорошенького массивного петушка из золота. Рубины, изумруды, брильянты, сапфиры, топазы, аметисты составляли перья на голове и крыльях. Клювик был выточен из чудеснейшего сердолика, хохолок был из коралла, а лапки – из агата. Это было истинное произведение искусства. Людовик XV, привыкший к роскоши, был восхищен.
– Удивительная работа! – воскликнул король, взяв петуха за лапки. Петух немедленно раскрыл ротик и закукарекал. – Решительно, это чудо! – добавил он.
– Государь, – сказал министр, – у петуха на шее медальон.
– Это правда, я его не заметил.
Король взял медальон из черной эмали, на котором было написано брильянтовой пылью:
«Я принадлежу королю».
Людовик XV быстро поднялся:
– Господа, во всем этом есть что-то странное, фантастическое, невозможное, что я непременно должен прояснить. Что вы думаете, месье де Мирнуа?