Рыцарь курятника
Шрифт:
употребите самые сильные средства, чтобы заставить его говорить.
Фейдо встал. Епископ поклонился королю.
– Государь, – сказал маркиз д'Аржансон, поспешно подходя, – я умоляю ваше величество выслушать меня до исполнения этого приказания.
– Что вы хотите сказать? – спросил Людовик XV.
– Что освобождение заключенного, даже когда невиновность его будет признана, было бы удостоверением в безнаказанности для того, кого мы хотим наказать.
Король с удивлением вскинул брови. Епископ подошел, бросив грозный взгляд на маркиза д'Аржансона, который выдержал его со стоическим бесстрастием. Фейдо отступил на два шага назад и, казалось, не был ни встревожен, ни удивлен: очевидно, слова министра его не изумляли.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил король.
– Государь, – отвечал д'Аржансон, – ну посудите сами: вчера начальником полиции был арестован человек, и через два часа весь Париж узнал, что арестован Рыцарь Курятника. Сегодня утром это известие начало распространяться по провинциям. Через неделю вся Франция будет убеждена, что Рыцарь Курятника действительно захвачен.
– Зачем позволять распространяться этому известию, если оно ложно?
– Чтобы сделать его справедливым, государь.
– Но если этот человек невиновен?
– Пусть он продолжает считаться виновным.
– А если это аббат Ронье?
– Заставим всех думать, что это Рыцарь Курятника…
– Милостивый государь! – вскричал епископ. – Я даже не знаю, как назвать подобный способ действия.
Д'Аржансон улыбнулся.
– Извините, монсеньор, – отвечал он, – это называется ловкостью.
– Объяснитесь, – сказал король.
– Теперь все думают, что Рыцарь Курятника арестован: все опасавшиеся этого разбойника теперь спокойны и радуются. Из двух одно: или тот, кто в наших руках, действительно Рыцарь Курятника, или нет. В первом случае все идет само собою, во втором все запутывается. Но вместо того, чтобы помешать нам, эта путаница должна нам помочь. И вот каким образом: с одной стороны, заставив Рыцаря думать, что мы им обмануты и убеждены, что поймали его, мы на несколько дней обеспечиваем спокойствие ему и его шайке; а разбойника всегда удобнее поймать в то время, когда он убежден, что его не поймают. Стало быть, было бы странно, если бы не удалось схватить кого-нибудь из шайки Рыцаря, после того как распространится это известие.
Фейдо де Марвиль, внимательно слушавший маркиза д'Аржансона, одобрительно кивнул.
– Потом, – продолжал министр, – мне пришла в голову другая мысль, вызванная воспоминанием о письме, полученном месье де Марвилем. Я говорю о письме Жакобера. Очевидно, что его застали в ту минуту, когда он писал, но он успел просунуть это письмо в трещину, о которой говорил. Кто-то поднял это письмо, вложил его в конверт и послал по почте начальнику полиции. Главное – узнать то место, где было найдено письмо. Велев немедленно обыскать это место, мы должны спуститься в подземную галерею, о которой говорит Жакобер, и потом оттуда продолжать наши поиски.
– Месье д'Аржансон прав, – согласился король, – это превосходная мысль.
– Главное – узнать, кто послал это письмо начальнику полиции.
– Я пообещаю награду в сто луидоров тому, кто прислал мне это письмо, – сказал Фейдо де Марвиль. – За деньгами непременно придут. Это самое простое средство.
– Да, – подтвердил д'Аржансон.
– Но это не помешало бы оказать правосудие невиновному, – возразил епископ.
– Это-то и было бы опасно, – заметил д'Аржансон. – Выпустить этого человека – значит признаться, что Рыцарь Курятника опять не был пойман. После распространения этого известия неизбежно новое торжество разбойника, а ведь имя его и так внушает ужас. И осмелится ли тогда нашедший письмо получить награду, явившись в полицию?
– Что же вы хотите делать? – поинтересовался епископ.
– Оставить в тюрьме арестованного, виновен он или невиновен, и чтобы его никто не видел, кроме его тюремщика и судьи, производящего следствие.
– Но если он невиновен?
– Его невиновность будет объявлена через некоторое время… И он будет освобожден.
Епископ поклонился королю.
– Как вы решите, ваше величество? – спросил он.
Людовик XV, казалось, находился в затруднении. Увлекаемый чувством справедливости, он сначала приказал освободить пленника, если он невиновен, но слова маркиза д'Аржансона изменили его мысли. Епископ спокойно и бесстрастно ждал ответа короля, но, так как Людовик XV не спешил отвечать, прелат опять поклонился и повторил свою фразу.
– Завтра я решу это в совете, – сказал король.
Ответ был решителен и не допускал лишних вопросов.
Епископ низко поклонился и вышел из кабинета. Фейдо де Марвиль в конце комнаты, возле двери, в которую вышел епископ, по-видимому, ждал королевской воли.
– Подойдите, – приказал ему король, – я хочу с вами переговорить.
Этим король давал знать начальнику полиции, что он не должен ехать в Париж раньше епископа. Фейдо подошел к столу.
– Господа, – сказал король твердым, не свойственным ему тоном, – это темное дело непременно должно быть рас-
крыто. Я, со своей стороны, одобряю то, что предложил маркиз д'Аржансон. Вы, месье де Марвиль, привыкли к таким трудным делам, скажите же нам откровенно ваше мнение, но не говорите без размышления. То, что сказал маркиз д'Аржансон и что сказал я, ни к чему вас не обязывает. Изложите нам ваше мнение.
– Мое мнение, государь, во всем согласуется с мнением господина министра, – отвечал Фейдо. – Я думаю, что арестованный действительно аббат Ронье; я думаю, что Беррье, возвратясь из Амьена, привезет, без сомнения, разъяснения, которые подтвердят мое убеждение; но, хотя я думаю, что арестован невиновный, и в полной уверенности, что он будет оправдан, я хотел бы поддерживать эту ошибку, чтобы обмануть тех, кого я преследую. Затем, если мы откроем место, где было найдено письмо, то встанем на путь, который приведет нас к цели.
В эту минуту в дверь постучали.
– Войдите, – сказал король.
Дверь отворилась, и Бине, камердинер Людовика XV, его доверенное лицо, без которого не мог обойтись король, вошел в кабинет.
– Что такое, Бине? – спросил Людовик XV.
– Государь, – отвечал камердинер, – парк обыскали, как приказал начальник полиции, и ничего не нашли, абсолютно ничего. Все находившиеся в парке служат у вашего величества или у приглашенных особ.
– А петух?
– Его и следа не нашли.