Рыцарь курятника
Шрифт:
– И я также, – сказала Салле.
– Пусть их принесут! – велел Дюпре.
– Пусть несут! – повторили все.
– А после вечернего представления закатим пир горой!
– Надо предупредить всех наших друзей.
– Разошлем им приглашения.
– Вот первая корзина, – сказал швейцар, указывая на театрального слугу, который шел за ним, сгибаясь под тяжестью огромной корзины.
– Ах, какой очаровательный человек этот Рыцарь! – вздохнула Аллар, продолжая любоваться подарками. – Я сожалею только о том, что он прекратил свои посещения…
Сойдя со сцены в сопровождении своего лакея, Рыцарь Курятника уверенно направился через лабиринт темных коридоров Оперы, как человек, хорошо знающий их расположение.
Он прошел мимо комнаты швейцара и вышел на улицу. Великолепная карета, запряженная двумя большими гнедыми нормандскими лошадьми, в богатой упряжи, стояла перед театром рядом с каретой Комарго. Лакей проворно опередил своего господина; одной рукой он отворил дверцу, а другой опустил подножку. Рыцарь быстро подошел и сел в карету на зеленое бархатное сиденье.
– В министерство иностранных дел, – сказал он.
Когда карета повернула за угол улицы Сент-Оноре, он
опустил шелковые шторы. Через четверть часа карета въехала во двор министерства иностранных дел и остановилась перед парадным крыльцом. Шторы были подняты, лакей отворил дверцу.
У здания Оперы в карету сел молодой человек лет двадцати пяти – тридцати, с напудренными волосами, пшеничного цвета бровями, белокожий и румяный. На нем был фиолетовый бархатный камзол, расшитый золотом, белый атласный жилет, также расшитый, а на голове – простая треугольная шляпа.
Тот же, кто вышел из кареты у министерства иностранных дел, выглядел мужчиной лет сорока. Он был напудрен, чернобров, очень смугл, одет в бархатный полукафтан лазурного цвета, подбитый палевым атласом, с сапфировыми пуговицами, осыпанными бриллиантами, жилет из золотой ткани, панталоны из бархата огненного цвета; поражали своим богатством пряжки на подвязках, точно такие же, как пуговицы на полукафтане. На голове его была черная шляпа, обшитая испанскими кружевами, со шнурком из сапфиров и бриллиантов. Пряжки на башмаках и цепи двух часов с печатями и брелоками гармонировали с костюмом.
Ни лицом, ни манерами человек, вышедший из кареты, не походил на того, кто сел в нее.
Лакей, отворивший дверцу, при виде столь разительной перемены облика своего хозяина не обнаружил никакого удивления. Мужчина прошел переднюю и вошел в приемную.
– Как прикажете доложить о вас? – спросил колоссального роста привратник, низко кланяясь.
– Граф де Сен-Жермен! – отвечал щеголеватый господин.
Привратник исчез, потом вернулся и, отворив обе половинки двери, громко возвестил:
– Граф де Сен-Жермен!
– Милости просим, любезный друг, – послышалось из другой комнаты, – я уже отчаялся увидеть вас!
Дверь закрылась. Граф и маркиз д'Аржансон, министр иностранных дел, остались одни в прекрасно обставленном кабинете.
– Итак, – продолжал д'Аржансон, – вы готовы?
– Готов.
– А бриллиант?
– Вот он!
Сен-Жермен пошарил в кармане жилета и вынул небольшой футляр. Маркиз открыл его и начал внимательно рассматривать довольно крупный бриллиант.
– Это тот самый бриллиант?
– В этом нетрудно удостовериться: Бемер, ювелир короля, подробно рассматривал этот бриллиант и взвесил его, прежде чем отдать мне. Пусть рассмотрит его теперь.
– И пятно исчезло?
– Как видите.
– Мы едем в Шуази сию же минуту.
– Как прикажете.
Министр позвонил и велел вошедшему лакею срочно подавать карету. Лакей поспешно ушел, а д'Аржансон продолжал рассматривать бриллиант.
– Это поистине чудо, – сказал он. – И вы – самый необыкновенный человек, какого мне когда-либо довелось видеть.
Сен-Жермен молча улыбнулся.
– Карета готова, – доложил лакей, отворяя дверь.
Д'Аржансон взял шляпу и направился к выходу, Сен-
Жермен пошел за ним.
– Уже поздно! – заметил министр, спускаясь со ступеней крыльца.
– Только четверть шестого, – возразил Сен-Жермен.
– Надо бы приехать по крайней мере за час до ужина.
– А в котором часу ужинает король?
– В шесть.
– Значит, нам остается сорок пять минут, чтобы приехать за час до ужина.
Карета, запряженная четверкой лошадей, стояла перед крыльцом.
– Доедут ли ваши лошади за три четверти часа? – спросил Сен-Жермен.
– Не думаю, и это чрезвычайно досадно.
– Тогда сядем в мою карету, а вашей четверке велите ехать за моей парой, и, если они не отстанут до Шарантона, я объявлю их лучшими лошадьми в мире.
– А как быстро ваши лошади могут доехать до Шуази?
– Менее чем за три четверти часа.
– Невозможно!
– Попробуем.
Министр кивнул. Сен-Жермен позвал своего лакея. Тот тотчас велел карете подъехать. Министр и граф сели.
– В Шуази, как можно скорее! – приказал Сен-Жермен.
Он еще не договорил, как дверца уже захлопнулась, и карета понеслась с быстротой молнии. В несколько минут они достигли набережной, путь был свободен, лошади понеслись еще быстрее, и карета далеко опередила четверку министра.
Не пойдем мы больше в лес:
Лавры срезаны;
Их сегодня господин
Унесет с собою!
Мадемуазель де Шароле, выпустив руку мадам де Бранка, оставила свободный проход, чтобы король мог войти в круг взявшихся за руки женщин.