Рыцарь Курятника
Шрифт:
— Да-да, понимаю! Как вы страдаете! — прибавила Урсула, взяв Даже за руки и дружески их пожав. — Ваш сын там, ваша дочь здесь!
Даже поднял глаза к небу, как бы призывая его в свидетели своего горя.
— Надо ехать! — продолжал он, — Надо велеть запрячь карету, посадить туда Сабину, чтобы быть готовыми бежать в случае опасности.
— Обязательно.
— И ваш муж не хочет мне помочь!
— У меня нет сил! — сказал Рупар, потупив взгляд.
Послышался сильный шум, крики, стук экипажей и топот лошадей. Даже и Урсула выглянули в окно. Колонский мост был занят солдатами, которые несли носилки с ранеными. В Колоне на большой площади устроили госпиталь в том самом доме, где накануне Флавар давал свое веселое представление. С утра уже приносили раненых, но не много. На этот раз их было гораздо больше.
— Боже мой! — произнесла Урсула, сложив руки. — Сколько раненых!
— Раненых? — переспросила Сабина, услышав эти слова.
— Сотни и сотни, — ответил Рупар, — ими занят весь мост.
— Я хочу посмотреть, — сказала Сабина, вставая.
Отец подхватил ее на руки и отнес к окну.
— Смотри, — согласился он, посадив ее, — смотри. А пока ты будешь смотреть, я пойду с Рупаром взглянуть на раненых поближе.
— Да-да, ступайте, отец! — отозвалась Сабина, неотрывно смотря на печальное шествие.
— Пойдемте! — сказал Даже, взяв Рупара за руку.
— Как! — пролепетал Рупар, готовый лишиться чувств. — Вы хотите… чтобы… чтобы я пошел…
— Ступай же! — нетерпеливо велела Урсула.
— Мой милый друг… я не хочу расставаться с тобой…
— Я пойду с вами!
Рупар опустил голову, как приговоренный к смертной казни, идущий на эшафот.
— Я не могу! — прошептал он.
— Вы хотите потерять все наше имущество, все, что спрятано в карете? — шепотом спросила Урсула.
— Ах, Боже мой! — сказал Рупар, вдруг приободрившись. — Там по меньшей мере на восемь тысяч ливров — ты знаешь? Пойдем! Пойдем!
Он увлек за собой жену, крича:
— Скорее! Скорее! Веди меня! Спасем все!
Даже поцеловал свою дочь.
— Что бы ни случилось во время моего отсутствия, — сказал он, — оставайся в этом доме, чтобы я смог потом найти тебя. Здесь тебе нечего бояться.
— Да, отец. Ролана нет среди раненых. Я так молилась за него!
— Молись еще, дитя мое, и не уходи из этого дома, что бы ни случилось. Поберегите ее, добрая мадам Жонсьер.
Арманда вздрогнула и посмотрела на Даже, который на прощанье махнул рукой и вышел из комнаты. Даже догнал Рупара и Урсулу, спускавшихся по лестнице.
— Не будем терять ни секунды, — проговорил он отрывисто. — Если то, что мне сообщили, — правда, мы погибли, англичане будут здесь через час.
— Кто вам это сказал? — спросила Урсула.
— Офицер графа де Шароле, которого я встретил на мосту. Он был возле короля, когда маршал прислал просить короля, чтобы он оставил поле.
— Погибли!.. Англичане!.. Бежим! — завопил Рупар.
Улица была запружена солдатами, несущими раненых, лошадьми, женщинами, детьми, крестьянами, поставщиками армии. Начали распространяться самые страшные слухи. Такие слухи в некоторых обстоятельствах наносят больше вреда, чем сама опасность.
XXVIII. РАНЕНЫЕ
— Вы видите, Сабина, Ролана нет среди раненых, — говорила Арманда.
— Ах, Боже мой! — воскликнула Сабина. — Я отдала бы десять лет моей жизни, чтобы увидеть его рядом после этого сражения.
— Вы знаете, что с ним вчера говорил король?
— Да, отец мой плакал, рассказывая мне это. Король сказал Ролану, что должно умереть, когда нужно, но нельзя давать себя убить.
— Как добр король!
— И как он должен страдать, видя смерть стольких храбрых людей!
Пронзительные крики раздавались со стороны Шельды.
— Боже мой! Что это такое?
— Мост забит народом, — продолжала Арманда, — сюда бегут солдаты… Некоторые падают в воду…
— Ах! Они бегут, а солдаты хотят их остановить — сказала Сабина.
Обе женщины переглянулись с выражением глубокого ужаса. Крики усиливались, смешиваясь с грохотом пушек.
— Боже мой! Это похоже на поражение! — произнесла Арманда.
— На поражение!.. — повторила Сабина, и сердце ее сжалось.
— Да… Как будто эти солдаты бегут.
Сабина сжала руки.
— Боже! — сказала она. — Что с нами будет?
Раненых опять проносили под окнами.
— Белья! Корпии! У нас не хватает! — кричали солдаты.
— Есть у нас корпия? — спросила Сабина.
— Мы всю отдали.
— А белье?
— Больше нет, мы оставили только самое необходимое.
— Отдайте, отдайте все!
Арманда вынула белье из ящика и подошла к окну, чтобы бросить его на улицу. Солдаты несли носилки с несчастными, на которых страшно было смотреть. Запах крови доносился до обеих женщин. Арманда, наклонившись, чтобы выбросить связку белья, заметила на другой стороне улицы человека в форме сержанта французской гвардии, который подавал ей выразительные знаки. Арманда задрожала: она узнала Фанфан-Тюльпана. Он жестами ясно показывал, что просит ее выйти. Сабина со своего места не могла видеть сержанта. Арманда побледнела. Она подумала, что Ролан убит, и что Фанфан пришел сообщить об этом. Она повернулась к Сабине.
— Есть еще белье в передней первого этажа, у короля, — сказала она, как бы вдруг это вспомнив, — я побегу и принесу.
И, не дожидаясь ответа Сабины, бросилась из комнаты. Сабина, оставшись одна, в изнеможении откинулась на спинку кресла, и, сложив руки, начала молиться. Несколько минут Сабина была полностью погружена в молитвы. Вдруг она почувствовала, что на глаза ей накинули повязку, завязали рот, потом схватили ее, закутали в широкую материю и понесли. Сабина представила себя в гостиной особняка на улице Сент-Клод. У нее вдруг перехватило дыхание, и она лишилась чувств.