Рыцарь Курятника
Шрифт:
Пушки продолжали палить, и равнина Лез, недавно пустая, теперь была занята бегущими солдатами… Это бежали англичане.
XXXII. ПОБЕДА
— Да здравствует король! — кричало сорок тысяч человек.
С почерневшими ружьями, с окровавленными саблями, французские солдаты плясали… А между тем на этой равнине, залитой кровью, осталось около пятнадцати тысяч убитых. Англичане потеряли более десяти тысяч, французы — четыре тысячи. Людовик XV проезжал по рядам, поздравлял солдат, пожимал руки офицерам, целовал генералов… По всей линии слышались победные крики, и когда проезжал король, знамена, пробитые пулями, склонялись, раненые приподнимались и махали руками. Это сражение, выигрываемое в одиннадцать часов, проигрываемое в час, и опять выигранное в два часа, было самым знаменитым в царствование Людовика XV. Восторг был всеобщим.
— Где маршал? Где он? — спрашивал король, который еще не видел Морица, графа Саксонского.
— Государь, вот он! — сказал дофин.
Маршал, почерневший от усталости, подъехал к королю. Он соскочил с лошади и упал на колени перед Людовиком XV.
— Государь, — произнес он, — я могу теперь умереть. Я хотел жить, только чтобы увидеть вас победителем. Теперь, государь, вы знаете, от чего зависит исход сражения.
Король сошел с лошади и сам поднял Морица. Он горячо поцеловал его, и восторженные крики раздались еще громче.
В это время прискакал галопом Ришелье, покрытый пылью и кровью, в разорванной одежде. Людовик XV протянул ему руку.
— Герцог, — сказал он, — я никогда не забуду, какую услугу вы мне оказали сегодня.
Ришелье поцеловал руку короля.
— Государь, — ответил он, — позволите ли вы мне представить вашему величеству двух человек, которые первыми ворвались в ряды английской колонны.
— Да, конечно! — ответил король.
Ришелье соскочил с лошади, побежал к полку гренадеров, и, схватив одной рукой гренадера, а другой — лейб-гвардейского сержанта, быстро потащил их за собой.
— Вот они, государь! — закричал герцог.
— Ролан Даже! — с удивлением сказал Людовик XV. — А вы хотели, чтобы вас убили.
— Государь! — взволнованно ответил гренадер. — На этот раз мне не удалось.
— К счастью для вас и для меня, господин гренадер. Для меня — потому, что у меня в армии остался храбрый солдат, а для вас — потому, что я награжу вас так, как вы этого заслуживаете.
Он дал поцеловать свою правую руку Ролану, который стал на одно колено.
Даже, парикмахер, со слезами на глазах, стал на колени с другой стороны и, схватив левую руку короля, прижал ее к своим губам.
Людовик XV повернулся к лейб-гвардейскому сержанту, который ждал неподвижно в стойке «смирно».
— Как тебя зовут? — спросил король.
— Фанфан-Тюльпан, сержант третьего лейб-гвардейского полка.
— Хорошо, я запомню, — сказал король.
— Да здравствует король! — закричал Фанфан, махая шляпой.
— Да здравствует король! — повторила толпа.
Даже взял за руку сына.
— Пойдем, — сказал он, — Сабина и Нисетта ждут нас в Сент-Амане.
— А Жильбер? — спросил Ролан.
— Он с ними.
— Но как его нашли? Где он?
— Он сам тебе скажет, — и Даже увлек сына к мосту.
XXXIII. КУКАРЕКУ
Настала ночь, и весь лагерь был освещен — все праздновали победу. В густом лесу близ Мортоня остановился всадник.
— Кукареку! — раздалось в лесу.
Всадник сошел на землю, к нему приблизилась тень — это был человек во всем черном и в маске.
— Ну, что яд? — спросил он с живостью.
— Ни малейшего следа! — ответил всадник.
— Они еще не чувствуют болей?
— Совершенно. Ролан, не оставлявший их ни на минуту, утверждает, что они не ощущают никаких признаков яда.
— А ведь уже четырнадцать часов, как они отравлены Он утверждал, что они приняли яд в восемь часов утра, а сейчас десять вечера.
— Не солгал ли этот человек? Может быть, страх или надежда спастись подсказала ему эту мысль об отравлении.
— Это не исключено, а если — нет?
В. сделал нетерпеливое движение. Рыцарь размышлял.
— Что дом? — спросил он вдруг.
— Он сгорел до основания.
— Кто-нибудь пытался бежать во время пожара?..
— Нет.
— Вы не заметили ничего необычного, такого что могло бы навести на след?
— Ничего.
— Я это знал, — сказал Рыцарь, качая головой, — борьба еще не закончилась, но она закончится этой ночью.
Он наклонился к земле: послышалось второе «кукареку». Еще один человек появился из темноты. Это был Петух Негр.
— Где мой пленник? — спросил Рыцарь.
— Он здесь, — ответил Петух Негр.
Он одной рукой раздвинул кустарник, а другой, в которой был тускло горевший фонарь, осветил внутренность чащи. На земле, с кляпом во рту, крепко связанный, лежал человек высокого роста, жилистый и поджарый, в богатой ливрее. В. наклонился и внимательно его рассмотрел.
— Джон! — произнес он удивленно. — Слуга герцога Кумберлендского!
Рыцарь утвердительно кивнул. Потом, повернувшись к Петуху Негру, спросил:
— А второй?
— Там! — ответил Петух Негр.
Он повернул свой фонарь налево: там, в густой траве, лежал другой человек высокого роста, также крепко связанный. В. подошел и посмотрел на него.
— Князь! — сказал он.
— Да, князь Мурени! — ответил Рыцарь.
— Когда их захватили?
— Пока горел дом. Эти люди будут нам полезны.
Рыцарь поставил свою правую ногу на грудь князя.
— Этот мне скажет, где тот! — сказал он. — Ты поклялся, что не будешь говорить, — обратился он к князю, — а я клянусь тебе, что ты заговоришь.