Рыцарь Курятника
Шрифт:
XXIX. ВПЕРЕД, ПРИБЛИЖЕННЫЕ КОРОЛЯ!
Была половина первого, и сражение, сначала выигрываемое французами, теперь казалось проигранным ими.
Продвигаясь шагом, смотря с равнодушием и презрением, как сыпались вокруг него пули, маршал Мориц перекатывал во рту пулю, чтобы утолить жажду. Изнуренный болезнью и усталостью, но оживленный гневом и опасностью положения, маршал наблюдал за медленным, но успешным шествием этой страшной английской колонны, этой живой массы, которая проникала в центр французской армии через равнину. С тех пор, как образовалась эта колонна, она уверенно, твердо, плотными рядами, двигалась и двигалась, все разрушая на своем пути. Хотя ружейный и пушечный огонь редутов Фонтенуа и Барри уничтожил многие ее ряды, она ни разу никуда ни на шаг не свернула и не остановилась! Кровавая пустота заполнялась, мертвые исчезали под ногами живых, и колонна, отвечая выстрелом на выстрел, смертью на смерть, двигалась вперед. Скоро она должна была пройти деревню Фонтенуа, и Людовик XV со своего места мог очень отчетливо ее различить. Маршал понимал, что нужно остановить эту колонну, или сражение будет проиграно. Он уже приказывал бригадам Лютто атаковать англичан, но Лютто два раза вел атаку и был убит, а колонна все продвигалась. Людовик XV видел, как пал Лютто, он был свидетелем этой славной смерти, и из груди его вырвался вздох, а глаза наполнились слезами. Бешенство маршала было ужасно. Бирн со своими солдатами пошел в атаку на левом фланге англичан. Часть колонны отделилась и приблизилась к Бирну, между тем как ее основная масса по-прежнему продолжала идти не останавливаясь. Натиск французов был сильным, но англичане открыли такую пальбу, что королевский полк совершенно был истреблен. Тогда в атаку пошли лейб-гвардейцы, но и они были отражены. Колонна все продвигалась, она прошла уже Фонтенуа, на редутах которого уже не было пороха и пуль, и шла к колонскому мосту… Если она дойдет до него, французская армия погибнет. Беспорядок, рожденный страхом, начал распространяться по всему корпусу с правого фланга.
Маршал позвал своего адъютанта.
— Скачите к королю, — приказал он ему, — и скажите его величеству, что я умоляю его с дофином переехать Шельду… а я сделаю все, что смогу.
Мез ускакал. Мориц въехал в самую гущу огня, как будто хотел, чтобы его убили, и приказал д’Эстре с его кавалерией атаковать англичан. Д’Эстре предпринял атаку, но английская колонна раздвинулась, пушки ее начали стрелять и уничтожили первую кавалерийскую линию.
— Вперед! — закричал маршал.
Он сам бросился во главе второй линии с легкой конницей, гренадерами, мушкетерами, но и эта атака была отражена, и французы начали в беспорядке отступать. Людовик XV повелительным голосом остановил беглецов.
— Я умру, — сказал он, — но останусь на этом месте!
Все начали собираться вокруг него… но все, по-видимому, погибло, опасность достигла крайней степени… Людовик XV сам уже видел колонну, которая теперь продвигалась беспрепятственно: пальба со всех батарей прекратилась уже несколько минут назад. Еще десять минут — и сражение будет проиграно!
Ришелье, адъютант короля, Ришелье, покрытый потом и пылью, с обнаженной головой и растрепанными волосами, придворный, вдруг превратившийся в воина, был послан в Фонтенуа узнать, каких размеров достигает колонна. Он остановился под редутом, нагнувшись в седле, и слушал человека, говорящего с ним. Этот человек держал в руке две бумаги, перо и чернильницу.
— Подпишите! Подпишите! — говорил он, поспешно давая перо и бумагу.
— Это невозможно! — отвечал Ришелье. — Я не могу подписать бланк от имени короля.
— Вы его первый адъютант: сегодня приказы короля могут быть вами подписаны.
— Нет, нет! Сведения, сообщенные вами, я должен передать королю. Признаюсь, они драгоценны, но я не могу исполнить вашего требования.
Человек взял другую бумагу, которую держал в левой руке и подал ее герцогу.
— Прочтите! — сказал он.
На этой бумаге было написано несколько строк:
«Если герцог де Ришелье хочет сделать мне угодное, он исполнит тотчас все, что от него потребует граф де Сен-Жермен».
Эти строчки были подписаны маркизой де Помпадур. Ришелье колебался.
— Я предложил вам способ спасти французскую армию и выиграть сражение, — продолжал граф де Сен-Жермен — это он говорил с герцогом, — подпишите! Уверяю вас честью, что вы можете сделать это без малейшего опасения.
— Давайте! — решился Ришелье.
Он взял перо и подписал.
— Теперь будем действовать каждый со своей стороны, — продолжал Сен-Жермен. — Клянусь вам, что возле второго редута в колонне будет сделана брешь.
Ришелье ускакал к королю. Английская колонна, растянувшаяся по всему полю битвы, оставалась несокрушимой. Пули взрывали землю под ногами лошади короля. Минута была критическая, одна из тех минут, когда честь короля, армии, страны ставятся на карту в последней борьбе.
Сен-Жермен бросился направо, быстро повернул к редуту, вынул из кармана черную бархатную маску, надел ее и направился в деревню, где почти половина домов была сожжена или разрушена. Деревня была пуста, все солдаты ушли под предводительством д’Эстре, на соединение с антуангским корпусом. Мертвые и раненые лежали на земле. На площади возле церкви уцелело подряд четыре дома. Сен-Жермен в маске вошел в один из них. Как только он переступил порог, раздался громкий петушиный крик, потом со всех сторон сбежались люди во французских мундирах. Первым показался Фанфан-Тюльпан и одним прыжком очутился возле Сен-Жермена.
— Ты все сделал? — спросил Сен-Жермен.
— Да, — ответил сержант.
— Сабина?..
— Похищена.
— А В.?
— Погнался по горячим следам. Все удалось прекрасно!
— Хорошо! — сказал Сен-Жермен с радостными искорками в глазах. — Хохлатый Петух, я тобой доволен.
Он обратился к окружающим:
— Петухи, куры и цыплята! Все вы, уведенные мною с пути порока на честный путь, все вы, кого я научал, что такое зло и что такое добро, вы должны заплатить мне сегодня ваш долг. Мундиры, которые вы носите, облагораживают вас. Покажите англичанам, что могут сделать ваши сила к ловкость.
— Вперед! — ответили двести голосов, и заблистали штыки и сабли.
Сен-Жермен повернулся к сержанту и спросил:
— Где он?
— Там, — ответил Фанфан-Тюльпан, указывая на дверь.
Сен-Жермен отворил ее и вошел в небольшую комнату, сняв маску. В этой комнате находился гренадер, ухватившийся за решетку окна и трясший ее изо всех сил, явно намереваясь сломать ее.
— Ролан! — позвал Сен-Жермен.
— Жильбер! — вскричал Ролан, обернувшись и подбегая к нему. — Я наконец свободен.
— Да, ты свободен, и будешь сражаться.
— Я умру!
Ролан хотел броситься к двери, но Сен-Жермен удержал его.
— Это я запер тебя здесь, — сказал он.
— Ты!.. — воскликнул Ролан.
— Я хотел спасти тебя до того часа, когда смогу сказать тебе: вперед! Послушай, Ролан, это великая минута. Тебя ждут преданные солдаты, возьми на себя командование ими. Тебя поведет сержант Фанфан-Тюльпан.
— Тот, что насильно притащил меня в эту комнату и запер?
— По моему приказанию… Но слушай же! Он поведет тебя. Ты атакуешь английскую колонну… Не удивляйся тому, что случится… Держись, Ролан, ты французский солдат… А пока ты будешь драться, я пойду освобождать ту, которая страдает! Ты должен стать победителем к моему возвращению, а приветствовать тебя будет… Нисетта.
— Нисетта! — закричал Ролан.
— Да! Она будет со мной.
— Ты меня обманываешь, ты хочешь мне подать обманчивую надежду!
— Она жива — я всегда так думал, а теперь имею доказательства этому. Я отправлюсь за ней, пока ты будешь сражаться. Делай, что я тебе говорю! Не старайся понять, сопротивляться! Иди! Вперед! Час пробил!
Отворив дверь, Сен-Жермен вытолкнул Ролана в большой зал и закричал:
— Вперед!
Все побежали и увлекли Ролана. Впереди был Фанфан-Тюльпан.