Рыцарь Курятника
Шрифт:
Он прижался лбом к оконному стеклу — снег продолжал падать. Царило глубокое молчание, потом послышалось пение петуха.
— Час пробил! — сказал Жильбер, вздрогнув. — Продолжим мщение!
Вернувшись к двери, он запер ее на задвижку. В комнате, где находился Жильбер, стояла большая дубовая кровать с балдахином, украшенным занавесками, огромный сундук, четыре стула и стол. Оба окна находились напротив двери, кровать стояла справа, а слева возвышался большой камин. Жильбер подошел к камину и, наклонившись, приложился губами к одному из отверстий в косяке — раздался
Жильбер погасил фонарь, который он поставил на стол, и комната погрузилась в темноту.
V. САМАРИТЯНКА
Нынешний Новый мост в Париже, украшенный и реставрированный, не может дать точного представления о том мосте, который существовал сто лет тому назад.
Тот, со своими узкими высокими тротуарами и, особенно, со своей Самаритянкой, имел вид поистине живописный. Новый мост был местом, которое иностранцы, приезжавшие в Париж, посещали прежде всего. Самаритянка была их первым восторгом.
Она занимала вторую арку на мосту. Поддерживаемое сваями, это здание возвышалось над мостом и было украшено на фасаде скульптурной группой, изображавшей Спасителя и Самаритянку. Из находившейся между этими двумя фигурами широкой раковины падала в позолоченный бассейн вода. Над фигурами находились музыкальные часы, игравшие арию каждый раз вслед за боем. Механика, изобретенная фламандцем Жаном Линтралаером, поднимала воду и разливала ее в соседние фонтаны. Сваи Самаритянки не позволяли проходить под второй аркой, а под третьей проход был очень затруднен.
Зимой 1705 года Сена сильно обмелела, и под аркой было почти сухо. Холод был несколько дней до того сильным, что на реке появились большие льдины. Во избежание опасного столкновения с этими плавучими глыбами около Самаритянки укрепили толстые бревна с железными полосами, о которые должен был разбиваться лед. В результате этих мер предосторожности льдины собирались в одном месте, и в конце концов вся поверхность воды от берега до третьей арки покрылась довольно крепким льдом.
В ночь, когда происходили описанные выше события, в глубокой темноте под аркой моста можно было различить большую группу людей. Это были двадцать человек, прижавшиеся друг к другу и сохранявшие полное молчание.
На часах Самаритянки пробило половину четвертого ночи (это было через несколько минут после того как А. вошел в дом с самооткрывающейся дверью на улице Сонри), в толпе раздался легкий шум, и все задвигались. В середину группы проскользнул человек и сказал всего одно слово:
— Да!
Это утверждение, произнесенное в тишине, произвело странное впечатление: оно вызвало у собравшихся радостное волнение, заставило спины выпрямиться, а глаза — засверкать в темноте.
— Внимание и молчание! — провозгласил пришедший.
И тотчас восстановилась тишина. Снегопад все усиливался, и густая снежная завеса была непроглядной.
В ту минуту, когда пробило четыре часа, по веревке, привязанной к высоким сваям Самаритянки, под арку соскользнул человек.
Все посторонились, оставив явившегося одного в середине образовавшегося круга. На нем
— Вы готовы?
Все ответили утвердительно.
— Каждый из вас может разбогатеть, — продолжал человек, — но дело довольно опасное. Дозорные предупреждены, солдаты отобраны лучшие — вам придется драться. Половина из вас, может быть, останется на месте, но оставшиеся получат сто тысяч ливров.
Послышался хор восторженных голосов.
— Сыны Курятника! — продолжал незнакомец. — Вспомните клятву, которую вы дали, когда признали меня начальником: ни один из вас не должен попасть в руки противника живым!
Он устремился к набережной, все последовали за ним.
VI. БОНБОНЬЕРКА
В эту ночь был ужин у Камарго, знаменитой танцовщицы, которая была тогда в расцвете своей славы и во всем блеске своей красоты.
Дочь Жозефа Кюппи, воспитанница знаменитой Прево, Марианна Камарго начала свою карьеру неожиданным изобретением и скандальным приключением.
Камарго была первой танцовщицей, осмелившейся надеть короткое платье. Свое па в балете «Характерные танцы» она танцевала в коротком платье. Весь Париж только об этом и говорил в течение целого месяца.
Потом, в прекрасный вечер, в самой середине балетного танца, один из дворян, сидевший в первых рядах, бросился на сцену, поднял Камарго на руки и убежал вместе с ней, окруженный лакеями, которые были расставлены специально ему в помощь. Это был граф де Мелен. Камарго увезли и заперли в особняке на улице Кюльтюр-Сен-Жерве.
Отец Камарго подал прошение королю, и только повеление Людовика XV возвратило свободу хорошенькой пленнице.
Это приключение только увеличило ее успех, и, когда она возвратилась на сцену, на нее обрушился гром рукоплесканий.
В этом же, 1745 году, Камарго поселилась в маленьком очаровательном особняке на улице Трех павильонов, который к Новому году подарил ей герцог де Коссе-Бриссак. На фасаде, над дверью передней, было вырезано название особняка — «Бонбоньерка». В день Нового года, в тот день, когда был сделан подарок, все комнаты, от погреба до чердака, были завалены конфетами — стало быть, название было справедливо.
Столовая в «Бонбоньерке» была одним из чудеснейших отделений этой позолоченной шкатулки. Стены были покрыты белым гипсом, разрисованным гирляндами ярких цветов, жирандоли и люстры были хрустальные, а вся мебель — из розового и лимонного дерева. На потолке в прозрачных облаках порхали амуры.