Рыцарь Леопольд фон Ведель
Шрифт:
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Пора страданий
Хотя и нельзя оправдать безумное и оскорбительное поведение Леопольда в женском монастыре, но до известной степени оно объясняется психологическими причинами. Посредством его всплыли наружу истинные чувства аббатисы и ее подруг, и стало ясным, что слабый полковник Эйтельгейнц попал именно в те сети, которые он расставил монахиням. Военный план кальвинистов находится в руках монахинь. Таким образом, хотя Леопольд и не мог упрекать себя за свои поступки ни с военной, ни с нравственной точки зрения, тем не менее он раскаивался в том, что был в Беннингсгаузене и провел там с товарищами масленичную ночь. Нельзя было изменить случившееся, но в виду множества совершенных во время настоящего похода безрассудств, и эта глупость могла бы сойти с рук. Леопольд был обязан теперь принять все меры для устранения последствий масленичных сумасбродств и найти способы для отведения от Казимира и Гебгарта несомненно грозившей им опасности. Со своей стороны он готов был сделать все возможное, но какое-то непреодолимое опасение говорило ему, что результаты его рекогносцировки окажутся весьма печальными.
Отправившись по левому берегу реки Липпе, Леопольд утром переправился через нее в Гамме, очутившись таким образом в Мюнстерском Архиепископстве. Он позаботился о снятии со своих рукавов, да и с рукавов провожатых своих цвета кальвинской армии и наказал своим людям постоянно говорить одно и то же: что они слуги лютеранского рыцаря Леопольда фон Веделя из Померании, призванного Фридрихом Саксонским на войну с Казимиром и курфюрстом. Эта уловка и расспросы их о местопребывании Фридриха везде помогали им в церковных владениях.
Леопольду казалось, однако, странным, что не только неприятельская сторона в полнейшем спокойствии, но даже жители местностей, в которых он до сих пор успел побывать, не могли сообщить ему. Никаких сведений насчет того, где находились в настоящее время мюнстерские военные силы. Все в один голос утверждали, что до 25 февраля как у них, так и дальше к Липпе все было переполнено архиепископскими войсками, которые после указанного дня направились на север к Мюнстеру. Это не согласовывалось с угрозами Беаты, сказавшей, что по ту сторону Липпе Леопольд увидит кое-что опасное, он даже не видел неприятеля. Последний или совсем отступил к Мюнстеру, следовательно дорога на запад была совершенно свободна, или неприятель не стоял уже у Мюнстера. В последнем случае можно было двинуться на север, достичь Гельдерна и соединиться с союзными голландцами. Леопольд прибыл в Мюнстер поздно вечером, но не мог войти в город по причине поднятых уже мостов, так что ему пришлось остаться на квартире у одного крестьянина, имевшего мызу невдалеке от Мюнстера.
Так как наш герой вежливо обходился с хозяевами своими, строго наблюдал за слугами и за все аккуратно платил звонкой монетой, то крестьяне настроились к нему благожелательно и рассказывали, что им было известно. К своему крайнему изумлению, Леопольд узнал от них, что гарнизон в Мюнстере очень невелик, так как три полка пехоты и кавалерия двинулись на юг к Падеборну, а полк стрелков стоял при Везеле и на истоках Липпе. У архиепископа, кроме гвардии и артиллерии, было только пять полков, следовательно в Мюнстере не могло находиться и тысячи человек гарнизона.
Это очень смутило нашего героя. Немыслимо, чтобы архиепископ добровольно отдал свою столицу на разграбление и открыл неприятелю удобную дорогу в Нидерланды. Но, быть может, это отступление по двум направлениям было хитростью со стороны архиепископа, войска которого сконцентрировались за Мюнстером? Если это двоякое отступление состоялось действительно, то за Мюнстером или в самом Мюнстере должен находиться неприятельский отряд. Ясно, значит, что епископские войска только раздвинулись крыльями, чтобы левым примкнуть к армии архиепископа Падеборнского, а правым соединиться с баварцами, стоявшими на нижнем Рейне. Если войска архиепископа в Падеборне соединились с баварцами близ Арнсберга, то это похоже на обход, но если при Везеле и за Мюнстером находился, кроме того, еще один корпус войск, то это уже настоящая западня! Леопольд охотно бы отправился на рекогносцировку по направлению к Везелю, поскольку только там или в Мюнстере мог быть разрешен вопрос, можно ли двинуться вперед на соединение с голландцами, но сделать это не представлялось возможным из-за большого расстояния и краткости времени.
Итак, Леопольд решился, узнав что-либо положительное в Мюнстере, направиться на восток от города и как можно ближе подойти к падеборнским границам. 19-го числа удалось ему попасть в город. Заявив о себе у городских ворот и по обыкновению спросив, где можно найти Фридриха Саксонского, он, к своему крайнему сожалению, узнал, что герцог стоит на левом берегу нижнего Рейна, против Везеля. С неописуемой тревогой въехал Леопольд в город. За исключением гвардии, не видно было ни одного солдата, но бастионы были унизаны орудиями. Леопольда мучила теперь мысль, как бы узнать, не стоят ли неприятельские войска в тылу города. Проходя однажды подле башен церкви святого Ламберт®, он увидел на них три железные клетки, в которых сорок восемь лет назад были выставлены тела казненных анабаптистов, и вдруг внезапная мысль озарила Леопольда. Снизу видны были еще останки покойников. При помощи значительной подачки бешенному сторожу и под предлогом осмотреть эти замечательные клетки и их содержимое, Леопольду удалось подняться на одну из башен. Хотя у него не было нынешней подзорной трубы, но Леопольд обладал хорошим зрением, и, охватывая взором значительное пространство, он убедился, что, по крайней мере, на милю по направлению к северу не могло быть тут войска. Чтобы не возбудить подозрения, он посвятил немного времени обозрению костей анабаптистов, затем сошел с башни, а час спустя выехал из города.
Во время обратного пути одно только узнал он, что дней восемь тому назад множество мюнстерских войск вступило в падеборнские владения, но о самом неприятеле Леопольду ничего не удалось узнать.
Прибыв в Гильмердинг, он с удивлением увидел, что его полк уже выступил и вся местность очищена войсками Казимира и Гебгарта. Оставшийся кавалерийский пикет вручил Леопольду письменное уведомление Бока, что курфюрст и Казимир два дня тому назад двинулись со всею армиею к Мюнстеру и что Леопольд должен немедленно следовать в Гамм и своевременно присоединиться к своему полку. В тот же вечер он прибыл в Гамм, где и получил известие, что реформаторские войска двинулись на запад, на правый берег реки Липпе.
Из всего этого выяснилось, что неприятель полным маршем подвигается из Подеборна и Арнсберга, а Казимир и Гебгарт стараются оставить реку Липпе между неприятелем и собой с тем, чтобы на западе, у Везеля, или севернее, прорваться в Нидерланды. Если бы это удалось, то реформаторская армия была бы хозяином положения, но у Леопольда были серьезные причины опасаться, что именно там, куда направлялась тогда армия, она наткнется на превосходящий численностью неприятельский корпус.
При Будденбурге Леопольд встретил первых всадников и служителей Казимира и вскоре нагнал полк Бока. Вести Леопольда чрезвычайно встревожили полковника. Показания Эйтельгейнца и других были занесены в протокол, и казалось более чем вероятным, что беспечный и преданный вину и женщинам полковник позволил выманить у себя достаточно сведений насчет военного плана реформаторов, так что измена монахинь являлась в высшей степени правдоподобной. Но для военного суда над Эйтельгейнцем уже не хватало времени, он был любимцем Казимира и Гебгарта, и чтобы он мог защитить свою честь, ему поручили самый близкий к неприятелю и опасный пост — командовать авангардом. Пройдя Будденберг, реформаторы нашли, что мосты на притоках Липпе были уничтожены, а вооруженные крестьяне строили шанцы и намеревались защищать их. Здесь Эйтельгейнц впервые показал образец храбрости, он мужественно атаковал шанцы и очистил армии дорогу.
Армия двинулась дальше, как вдруг, подобно удару грома, всех поразило полученное известие: неприятель стоит у крепости Везель.
— Вот вам и масленичное пиршество у монахинь! — вскричал Леопольд. — Нас одурачили!
На военном совете решено было оставить Везель в стороне, направиться на Кроненбург, но тут наткнулись на сильную протестантскую армию баварцев!
С обеих сторон дрались с величайшим ожесточением. Полк Бока лишился тридцати лучших всадников, Эйтельгейнц потерял большую часть своих людей, армия Казимира и Гебгарта была опрокинута и совершенно разбита. Остатки артиллерии и пехоты с трудом собрались под начальством Эйтельгейнца и Бока, и 16-го марта началось отступление. Оставалось одно: смелым движением пробраться между Везелем и Рейном, что и удалось и, оставив попытки переправиться через Рейн, армия потянулась по правому берегу реки к Гельдерну.
Невыразимо грустно было на сердце у Леопольда. Опозорен и оскорблен как человек — вот результат самой жалкой из его кампаний! Он шел навстречу верной смерти или, во всяком случае, очень сомнительной участи, и желая на всякий случай приберечь для себя кое-какие средства, Леопольд оставил под расписку у трактирщика в Везеле три дорогих меча, мансфельдскую золотую цепь и несколько редких кинжалов.
Зная осторожность и умение Леопольда ориентироваться в незнакомой местности, полковник Бок отправил его вперед с квартирьерами и фурьерами, чтобы отыскать подходящий пункт для перехода в Гельдерн. Действительно, такой пункт был найден, и 19-го числа вечером Леопольд расположился на ночлег в местечке Гендринген.