Рыцари былого и грядущего. Том II
Шрифт:
Однажды Рашид ад-Дин вошёл в одну деревню. Народ пришёл к нему, предлагая гостеприимство, и старейшина деревни принёс ему еду под покрывалом. Синан приказал, чтобы еду отложили в сторону, и никто не открывал покрывало. Когда, отобедав, он поднялся и уже готов был сесть на коня, старейшина спросил: «Господин, почему ты не отведал моей еды и не успокоил моё сердце?». Синан тихо ответил: «Из-за спешки твоя жена забыла вынуть внутренности из цыпленка, а я не хочу, чтобы об этом кто-то узнал».
Это действительно трогательный факт заботы о чести последнего из подданных, о его психологическом состоянии. Старейшина не столько был поражён ясновидением Синана, сколько тронут тем, что господин уберёг его от позора.
Однажды к Синану направилась группа богословов из Дамаска, намереваясь вступить с ним диспут и доказать, что они, сунниты, исповедуют чистый ислам, а Синан
Именно такие подробности дышат подлинностью, потому что вряд ли могли быть придуманы, исходя из задач прославления Старца Горы. «Они брезгуют нами, и мы должны уважать их право нами брезговать», — установка весьма нестандартная для авторитарного лидера, каждое слово которого сторонники воспринимают, как великую истину. Что ни говори, а Синан был человеком весьма тонким и чутким, умевшим расположить к себе сердца врагов.
Факты человеческого отношения к людям со стороны Синана впечатляют куда больше, чем все его глупые чудеса. Конечно, и тут чувствуется немало актёрства, позёрства, рисовки. Проявляя человечность, Синан явно играет роль и любуется собой. Но это уже нечто настоящее, а не бутафорское, тут есть к чему отнестись с уважением, это одна из реальных опор его власти. Вторая реальная опора Синана — высокий профессионализм его людей, действительно обладавших пусть и не фантастическими, но, безусловно, впечатляющими диверсионно-шпионскими навыками. Рассказывают, например, такую историю. Однажды к Саладину пришёл посланник Синана, сказавший, что хочет говорить наедине. Саладин отослал своих придворных, оставив лишь двух мамелюков: «Эти двое мне, как сыновья. Я и они — одно». Тогда посланец Синана повернулся к мамелюкам и спросил: «Если бы я приказал вам от имени учителя убить этого султана?». Они достали мечи и сказали: «Приказывай».
Прочитав эту историю, Сиверцев почувствовал, что ему не смешно. Конечно, тут ощущался всё тот же дешёвый антураж зловещей мифологии, и история эта, вероятнее всего — вымышленная, но, как ни странно, она дышит некой психологической достоверностью, вполне реальным трагизмом человеческих отношений на Востоке.
Ассассины действительно обладали навыками всепроникновения, были виртуозами вербовок, имели разветвлённую агентурную сеть. Порою, без всяких сказок, казалось, что ассассины — везде, и в самом узком кругу приближённых Саладина их действительно было немало. Великий султан имел все основания бояться маленького горного князька.
Ассассины организовали два покушения на Саладина, в 1175 и 1176 году. В обоих случаях султан чудом остался жив. Саладин был вынужден принять беспрецедентные меры безопасности. Он мог каждый год предотвращать по покушению, но это означало жить в постоянном и невыносимом напряжении. Мог ли султан раздавить Старца Горы по-простому — при помощи грубой военной силы? Это было нелегко, но в принципе возможно. В августе 1176 года Саладин осадил главный оплот низаритов Сирии — Масиаф. Однако, вскоре он безо всякой видимой причины снял осаду и ушёл. Это уже не миф, а страшная реальность, которая навсегда останется покрыта мраком. Никто не знал и не узнает, почему Саладин отступил от Масиафа. Говорили, что он тайно встретился со Старцем Горы и заключил с ним договор. Но почему — тайно, почему этот договор остался скрытым? Унизительно было говорить о союзе с тем, кто не раз пытался тебя убить? Но ведь куда более унизительно отступать без боя, навлекая на себя обвинения в трусости. Очевидно одно: отступив от Масиафа, Саладин унизился, и если он молчал о причинах отступления, значит, будучи обнародованы, они ещё больше увеличили бы его унижение. Вот тут уже фигура Старца Горы представляется отнюдь не бутафорской, а реально страшной.
Вообще, сирийских ассассинов много раз могли бы раздавить те или иные достаточно могучие правители как франков, так и мусульман. Но никто почему-то не сделал этого. Похоже, ассассинов считали необходимой шестерёнкой в политической машине Востока. Конечно, Восток мог жить без ассассинов, но они открывали перед всеми силами Востока такие возможности, которыми никто не хотел пренебрегать. И эту реальность создал Синан.
Кем он был? Рашид ад-Дин Синан родился близ Басры в южном Ираке в зажиточной семье. Он бежал а Аламут ещё юношей после ссоры с братьями. В Аламуте он подружился с молодым Хасаном II, изучал науки. Когда друг Синана Хасан II пришёл к власти в Аламуте, он поставил Синана во главе сирийских низаритов. Низариты в Сирии на момент появления там Синана уже реально действовали, но не имели большого веса, и своей будущей славой они обязаны именно этому вождю. Синан признал провозглашённое Хасаном II учение Киямы, знаменовавшие фактический разрыв с исламом. Пока был жив Хасан II, Синан подчинялся Аламуту, но наследника Хасана II Синан не признал, община сирийских низаритов стала независимой от Аламута и вообще ни от кого независимой. И это сделал Синан.
Сиверцев почувствовал, что его отношение к Старцу Горы с его ассассинами постоянно усложняется. Не только в рамках мифа, но и в реальности сирийские низариты являли собой нечто значимое, уникальное и загадочное, не говоря уже о том, что миф — тоже реальность, поскольку миф порою оказывает влияние на действительность, как вполне объективная сила.
Вот, к примеру, строки из фальшивого послания Старца Горы, распространённого в Европе: «Мы никому не причиняем зла без вины и не по заслугам, тех же, кто перед нами провинился, мы, с Божьей помощью, долго не терпим и со всей прямотой вознаграждаем за причинённую нам несправедливость». Да, Старец Горы никогда не писал этих строк, но что в них фальшивого? Это «послание» есть факт общественного сознания, как европейского, так и восточного. Старец постепенно становился символом не только ужаса, но и справедливости, неотвратимости возмездия. И если реальный Старец изначально не очень походил на этот образ, то образ постепенно мог влиять на реальность. Разве Старцу не хотелось походить на миф о себе или хотя бы подыгрывать этому мифу?
Когда кости Синана уже сгнили в земле, Жак де Витри писал: «Они (ассассины) ставят над собой начальника не по наследному праву, но голосуя по справедливости и оного называют Старцем, но не из-за преклонного возраста, а из-за выдающейся мудрости и достоинств. Против особ низкого происхождения они считают злоумышлять недостойным».
Де Витри зафиксировал образ имевший широкое хождение. Так ли было или так только считали? А если так считали, то считай, что так и было. Могучий миф об ассассинах оказывал сильнейшее влияние и на мусульман, и на франков, и на самих ассассинов, являясь одним из существенных факторов, определявших ближневосточную политику. А правды об ассассинах не знал никто и никогда, да они и сами-то её не знали.
Что ни говори, а в истории низаритов имя Рашид ад-Дин Синана по значимости стоит рядом с именем Хасана ас-Саббаха. И по сей день иные источники, пытаясь что-то сообщить про одного из них, рассказывают истории из жизни другого. Хасан и Синан были очень разными, но Сиверцев уже готов был изменить своё первоначальное мнение. Кажется, Синан не только казался, но и был.
Кем? Актёром и позёром, но вместе с тем — блестящим организатором. Человеком, склонным производить дешёвые эффекты, но вместе с тем — повелителем, обладавшим огромной силой. Самовлюблённым нарциссом, само существо которого составляла вопиющая безвкусица, но вместе с тем — харизматическим лидером, за которого с лёгкостью отдавали жизнь. Синану приписывали возможности, которыми он на самом деле не обладал, но и его вполне реальные возможности были таковы, что с ним приходилось считаться и великому Саладину, и могучему Ордену Храма.
Был ли Синан, так же как и ас-Саббах, настоящим религиозным лидером? В какой мере его сложная и весьма успешная деятельность определялась религиозными мотивами? Эти вопросы уводят нас к фигуре покровителя Синана — Хасана II с его учением Киямы. Это очень сложные вопросы.
Послать кинжал за 10 метров точно в столбик было не так уж сложно. Сложнее было сделать это, стоя спиной к цели. Но у Сиверцева уже начало получаться. Позолоченная молния кинжала, зловеще сверкнув на солнце, входила в плотную древесину на пол-лезвия. Проникающая способность у этих клинков была потрясающей. Бросок из положения «лёжа» — точно в цель. Бросок с завязанными глазами на голос — цель поражена. Целью был Саша, закрывавшийся большим деревянным щитом. Саша — его инструктор.