Рыцари свастики
Шрифт:
А вечером того же дня Вальтеру Биркнеру в редакцию позвонил незнакомый мужчина и предложил встретиться.
— По какому делу? — поинтересовался Вальтер.
— По вопросу, которым вы занимаетесь. У меня есть интересные данные о международных связях нацистов и их деятельности у нас в стране.
Биркнер, который жил теперь в постоянном напряжении, ожидая новых подвохов со стороны сторонников Карла Реннтира, чуть было не предложил своему телефонному собеседнику прийти в редакцию, но вовремя остановился. «Малодушный тип», — с презрением подумал он о себе. Он понял, что подобным предложением поставил бы себя в смешное и даже жалкое положение.
Что было делать? Вальтер понимал, что сообщение могло быть вполне правдоподобным. Его статьи
Согласиться? А если это ловушка? Нет ничего обиднее самому отправиться в лапы к врагу.
Молчать по телефону более трех секунд неприлично. Найти выход из такой дилеммы за это время невозможно. И Вальтер решился:
— Согласен. Меня устроило бы сегодня, через час-полтора. А вас?
— Хорошо. Предлагайте место встречи.
Позже, воссоздавая весь разговор, Биркнер удивлялся сам себе, почему он не обратил внимание на профессиональную лапидарность и четкость вопросов своего собеседника. И он диктовал не только время, но и место встречи:
— Давайте встретимся в ресторане «Донизль».
Втайне Биркнер рассчитывал на большое число посетителей популярного ресторана, что в данном случае было для него выигрышным.
Незнакомец согласился и назвал свои приметы.
Через полтора часа они встретились. Звонивший по телефону выглядел как мелкий почтовый служащий. Вид у него был вполне мирный и даже слегка запуганный. Биркнеру даже стыдно стало за свои сомнения и переживания.
— Ганс Краузе, — представился новый знакомый, — штудиенасессор, преподаю немецкий язык и литературу в школе.
Они зашли в ресторан и поднялись на второй этаж. Биркнер заказал пива и сосисок.
Ганс Краузе явно чувствовал себя не в своей тарелке, поминутно ерзал на стуле и оглядывался.
— Вы не обращайте внимания на меня, господин Биркнер. На незнакомых людей я произвожу впечатление затравленного кролика. Ничего не могу с собой поделать. Это у меня после Бухенвальда.
И он рассказал свою историю.
В 1939 году в школе, где он преподавал немецкий язык, появился новый ученик, сын местного шефа гестапо. У него было отвратительное произношение, и Краузе с усердием принялся его исправлять. Но парень попался на редкость ленивый, несообразительный и упрямый. Он отказывался выполнять задания учителя, открыто насмехался над его стараниями. Однажды Краузе не выдержал и закричал на него:
— Вы лентяй и оболтус! Не мне, а вам нужен правильный язык. С таким произношением, как ваше, вас не пустят ни в одно приличное общество.
Через два дня Краузе забрали. Когда его привели в гестапо, один из конвоиров сказал ему: «Теперь тебя будут здесь учить правильному произношению». И он прорычал ему в лицо: «Хайль Гитлер!» Краузе от неожиданности смолчал и тут же получил оглушительный удар в ухо.
«Хайль Гитлер!» — орал надзиратель и с размаху давал затрещину заключенному Краузе. Так повторялось до тех пор, пока Краузе не научился отвечать тем же приветствием на «хайль» надзирателя. В Бухенвальде, куда был направлен Краузе, эти истязания продолжались. Иногда Краузе будили ночью резким окриком: «Хайль Гитлер!» — и если он не успевал сразу же ответить и выбросить правую руку, то получал зуботычину. Только в конце войны он случайно узнал от одного врача в тюремном госпитале, куда он попал с тотальным расстройством нервной системы, что в его личном деле было сказано: «Злостно игнорировал национал-социалистское приветствие и навязывал в школе ученикам свое произношение, в котором доминировал скрытый сарказм. Нуждается в постоянном тренинге в любое время дня и ночи».
— С тех пор я такой дефективный, — виновато признался он Биркнеру.
Им принесли пиво. Густая пена приятно освежала губы. Биркнер смотрел на дергающегося учителя с состраданием.
— Но это интродукция, вступление. Несколько дней назад я спросил одного из своих учеников, откуда у него такой красивый кинжал с резной ручкой, которым он хвалился перед своими товарищами. «Подарок от деда», — гордо ответил он. Фамилия ученика Майер. Он внук того самого Майера, шефа гестапо, который меня отправил в Бухенвальд. После войны я долго разыскивал его. Но, по всем показаниям родственников, он погиб в Берлине в конце апреля 1945 года.
Краузе замолчал, оглянулся несколько раз и, наклонившись к Биркнеру, продолжал:
— После этого случая я потерял покой и занялся розысками Майера. Его я, конечно, не нашел, но совершенно точно узнал, что около десяти дней назад к Майерам приезжал незнакомый господин, который, как говорят соседи, просидел безвылазно неделю у них дома. Его сын, работающий в рекламном агентстве, брал неделю за свой счет и тоже был все время дома, если не считать двух выездов, которые он совершал вместе с приезжим: один раз на весь день, второй раз на сутки. Мне удалось узнать, что в один из этих выездов они были в Нидерпляйсе, у некоего Крамера.
— У Крамера, — Биркнер так и подпрыгнул. — Вы не ошибаетесь?
— Да нет же. То, что я вам говорю, я перепроверил несколько раз. У нас, знаете ли, есть своя хорошо налаженная служба информации. Редко подводит.
— У кого это — у нас?
— У Объединения лиц, преследовавшихся при нацизме. Однако самое интересное впереди. Я встретил одного из своих довоенных школьных коллегии он сказал мне, что видел Майера, который сидел в машине рядом со своим сыном. Он случайно увидел остановившуюся машину, когда переходил улицу. Он же мне рассказал, что его зять, бывший сотрудник Майера, как-то проболтался, что Майер жив и является одним из руководителей организаций «Одесса» 24 . В свое время главное управление гестапо Гиммлера в Берлине через свой секретный 6-й отдел перевело большие суммы инвалюты и драгоценности за границу. Они были положены на закрытые счета в частных банках и предназначались для организации побегов видных нацистов. В последние дни войны 6-й отдел главного управления гестапо переправил огромные богатства в Южную Америку, на Средний Восток, в Испанию и другие страны, с тем чтобы обеспечить безопасность и безбедное существование нацистских главарей, находящихся в изгнании.
24
Сокращенное немецкое наименование Организации членов СС.
Майер в конце апреля перешел итальянскую границу возле тирольской деревни Наудерс, через Италию перебрался в Испанию, где провел два года, а затем уехал в Южную Америку.
Краузе довольно подробно рассказал о деятельности организации «Одесса». Она имеет отделения в Западной Германии, на Среднем Востоке, в Южной Африке и в Южной Америке. Организация располагает большими связями во всех министерствах, в полиции и службах безопасности почти всех западноевропейских стран. Благодаря этому «Одесса» создала хорошо действующую систему раннего предупреждения видных нацистов о готовящемся аресте. Через довольно густую сеть ячеек, разбросанных по всему миру, эта организация оказывает помощь не только пойманным нацистам, но и членам их семей. Так, семья Майера в первые послевоенные годы, когда она испытывала серьезные материальные затруднения, неоднократно получала посылки с продуктами и вещами от каких-то дальних родственников из Канады и Швейцарии. Первая посылка вызвала настоящий переполох в семействе Майеров. Там даже отказывались ее получать, говоря, что никаких родственников у них в этих странах нет. Но потом успокоились и даже стали распространять среди соседей слух, что в Канаде объявилась их богатая тетушка, о которой все думали, что она умерла.