Рыцаря заказывали?
Шрифт:
— Искренне рад за тебя Костя! Удачи!
Когда его спросили в кадрах:- Нужен ли отдых? Он ответил:- Нет. Мы солдаты и с нас народ спросит, если враг пройдётся по нашей земле войной.
А над страной уже сгущались зловещие тучи. Готовые вот- вот разродиться грозой.
Получив предписание в Украину, отправился к семье. Ехал и думал, как быть с женой и дочерью. Брать пока не устроится не решался и в тоже время без, них рядом, себя не представлял. Юлия решила всё сама. Она и слышать не хотела о разлуке, бросившись собирать не хитрые пожитки, умещающиеся в чемодан. Вещи продала за время его "продолжительной и опасной командировки". Если быть честным перед собой, то обрадовался, сам не желая с ними расставаться. Что им терять поехали служить, куда страна прикажет, лишь бы вместе.
Ему опять достался один из самых трудных участков. Фашисты нахально пёрли туда, разворачивая подготовку вблизи границы. И именно здесь, в этот час требовался опыт боёв в приграничной полосе Рутковского. Необходима была его сила духа, способность предвидеть и побеждать. А ещё его не человеческая трудоспособность и на грани фантастики выносливость. Сейчас он был необходим стране именно такой, каким его создал бог — талантливым военным и организатором.
И опять началась кочевая, беспокойная жизнь.
Киевским округом командовал Георгий Жуков. Вырос он быстро — уже генерал армии. "Ах, если б не эти потерянные годы в "Крестах"!" Встретились по-дружески. Знакомы давно. К тому же друзей, чтобы с ними не случилось, всегда узнают. На то они и друзья. На это, по крайней мере, Рутковский надеялся, но бисер не метал. Поговорили, вспомнили. Поблагодарил. Догадывался, что освобождение его состоялось ни без Жукова и Тимошенко участия. О деле долго не рассусоливали. У Жукова такой замес, он так устроен, что не любит терять времени зря. Рутковский тоже спешил, а честнее соскучился по делу. Да и смысла не было друг перед другом рисоваться. Каждый неплохо
Только к осени довелось вернуться в свой корпус. Стояла украинская золотая осень, время созревание плодов, пахучих чернобрывцев и лёгких дождей. Было ещё тепло, но по ночам всё равно уже холодновато. Осень на Украине — это высокое небо, широкие и ясные, пропитанные запахом созревающих садов, просторы, звенящая хрусталём даль. В прозрачной луже ночного дождя опавшие осенние листочки. Купающие в молоке утренние туманы. Багрянцем полыхающие рябины и огнём горящая за плетнями калина. Далёкие крики журавлей и важно расхаживающие по полям аисты. В этот раз их домом будет Новоград — Волынский. Маленький городок недалеко от Житомира просто напиханный, как арбуз семечками, военными частями. Они росли здесь как грибы. Развёртываясь и с колёс занимаясь обустройством и учёбой. Всё было сложно и не просто.
Рутковские, разместившись в новом тёплом сделанном из ракушечника двухэтажном доме, тоже с ходу впряглись каждый в своё дело. Адуся отправилась в школу. Юлия на работу, а он на службу. На раскачку не было времени. Граница рядом. Вооружённый до зубов противник стоял у порога. Ведь фашисты, смеясь, смяли Польшу. В считанные дни разгромили Францию. Надо готовиться. Но с подготовкой развернуться не успел. Пришёл новый приказ, назначили командиром заново формирующегося девятого механизированного корпуса. Рутковский был, как не скажет Ада, в шоке. "Механизированного? Что я с ним буду делать, это же не лошади?" Умом он всё понимал: кавалерия прошлое. Ещё в 20-х годах понимал, что конница — необходимость гражданской войны. Современная война — война моторов и новой техники. Знал: военные теоретики давно работали над проблемами определения характера будущей войны, развития военной стратегии, соотношения видов вооружённых сил и родов войск, способов ведения боевых действий. Ведал и что в связи с возможностью использования крупных масс танков и авиации изменились взгляды на применение кавалерии. Численность её стремительно сокращалась. А сердце щемило о коннице и ничего удивительного, ведь с ней прошла его юность. Но сейчас не до лирики. Время горячее. Полный сил и самых лучших чувств взялся он за работу. Первое — хорошо изучить свои части. Он обязан всё видеть и разобраться самолично. Поехал знакомиться. Картина вырисовывалась неприглядная. Устаревшая материальная часть. Потрёпанные Т-26 да БТ-5. На них много не навоюешь. Автомашин тоже кот наплакал. Кадры желают лучшего. Не нюхавшая пороха, но готовая закидать врага шапками, молодёжь. Посидел, набросал план и с удвоенной энергией принялся за дело. А это значит, с подъёма и до отбоя в войсках. Второе — командный состав. Это не последнее дело для успеха. Не зря говорят: кадры решают всё. А в этом вопросе не лучше чем с техникой. Поставил в план командно-штабные выходы в поле со средствами связи, военные игры на картах, полевые поездки по возможным маршрутам соединений корпуса. Главное место в подготовке заготовил тактике и стрельбе. Ведение боя в мирных условиях, конечно же, похоже на тонкую и увлекательную игру. Не напрасно древние греки назвали всё это искусством. Тактика и является им по существу. Как не крути, а чтоб уметь воевать и побеждать необходимо учить кадры. Много времени приходится уделять этому. А главное, научить людей долгу командира — заботиться о бойцах. В — третьих, нужна новая техника. Много. Внедрение её обусловливало изменение в способах боевых действий. Оно же предъявляло более высокие требования к личному составу. А это время и терпение, его катастрофически не хватало. Да торопились, не знали день, час, но догадывались, громыхнёт. Уставал до чёртиков. Приходил домой и падал в нежные ручки Юлии. Иногда не хватало сил даже раздеться. Тогда его барышни дружно брали бесчувственное тело в оборот. Стягивая с него кому что под силу. Помогали помыться, кормили и отправляли спать. Он держал Люлю за руку и несчастным голосом просил:- "Усыпи меня. Завтра опять чуть свет вставать". Она смеялась: — "Тебя ж пальчиком пхни на кровать и ты на лету уснёшь, какие ещё допинги тебе требуются…" Но Ада подмигивая отцу, подталкивала Юлию в его сторону и наставительно строго говорила: — "Пожалей человека, раз просит, значит, ему требуется твоя помощь. Ведь Костик не так часто нас о чём-то просит, разве можно ему отказать?" Иногда возвращался совсем поздно. Казалось, они спали. Но стоило ему только аккуратно прилечь рядом, как жена, обхватив его шею маленькими горячими ручками, тянула к себе. Не спит. Ждёт. Когда бы и во сколько не вернулся — ждёт. "Ах, хитрюга! Серый волк тебя съест", — рычал он, прорываясь к её губкам. — "Тише, Костик, Адку разбудишь", — смеялась она, прячась ему под мышку. — "Люлю, ягодка моя, не помню, говорил ли я тебе сегодня, что люблю тебя?" Она морщила лобик, делая вид, что вспоминает и капризно шептала:- "Знаешь, я тоже не помню, тебе придётся повторить". Он поедает её глазами: Люлю стала такая хорошенькая. Как хорошо, что она рядом. Они вместе столько лет, а в их отношениях ничего не изменилось, не притупилось, не потухло… Он до сих пор тает, глядя на неё. Юленька всегда была и останется для него самой красивой, самой желанной и самой обаятельной женщиной. Проходя или проезжая мимо цветка, ему непременно хочется сорвать и принести его жене. Он так и носит — в день по цветочку. Осенью может принести листочек, яркую веточку, зимой- кружевную сосульку. Конечно, приходится всё это прятать в карманах, на груди…, но за взмах ресниц Люлю, он даже готов пройти сквозь насмешки. Две яркие звёздочки горят в глазах. Огненный ком заворочался в груди. Он пытается сделать спасительный вздох. От неё пахнет травой, цветами, земляникой и женщиной… Её шаловливые пальчики бегут по телу, застревая в горячих местах, и он забывает всё. А ведь сегодня с самого утра был невероятно зол и расстроен. Получил дурацкое распоряжение. Всю артиллерию корпуса выслать на полигоны, находящиеся в приграничной зоне. Он понимает какими последствиями это чревато. Они уже разместили там авиацию, чем это кончится богу только известно. А тут ещё выставлять на уничтожение артиллерию. Артиллерия — бог войны. Неужели ж это кому-то не понятно. Он вне себя: "Они там что, подурели? Как можно такое делать? Не ослепли же в самом деле". Каждый день как на раскалённых углях войска ждут рокового часа. У него тоже каждый час расписан, но пришлось полдня потерять на звонки в округ, на пустые споры и доказательства. С большим трудом и потерей нервных клеток отстоял. Артиллерию оставили в покое. А авиацию разместили у самой границе. Причём новейшие самолёты. "Не дай бог с такими начальниками придётся воевать. Капут. Эх, ещё бы один мирный годочек! Просил новую технику. Успеет ли прийти? Обучим ли ребят на ней воевать?" Иногда хотелось биться об стену от бессилия. Пока он кормил вшей на нарах, была полностью ликвидирована стратегия правильного отступления. Предлог железный- Советская армия не отступает. Сделал попытку переубедить. Под предлогом невозможности отхода в принципе, ему отказали. Он впервые столкнулся с косностью вышестоящего начальства. Настаивать не решился. Годы проведённые в "крестах" висели гирями. Опять же успешно воевать и побеждать можно при хороших знаниях о противнике. А где их взять? Он пытался найти для себя всё, что касалось стратегии и тактики немецких генералов. Только такого рода материал был скуден и в прессе и в штабах. А ведь раз готовы с ними воевать, надо было расстараться и подумать об этом. До безумия жаль тех пустых лет в "Крестах". Подрезали его на взлёте. Изучая даже тот малый материал о противнике, что был он понимал — простой война не
Ненастье. Неделю подряд сыпал не переставая мелкий противный дождь. Гонял опавшую листву, как новогодний серпантин ветер. Горько пахло корой тополя и прелой листвой. Чувствовалось, что это последние её потуги удержать власть и скоро начнутся зимние деньки. "Ничего всё кончается, закруглится и осень. Схватит землю первый морозец. Выпадет пушистый, белый-белый снег…" Юлия постояла у окна, закрыла мучающуюся под напором ветра форточку. Пока не увидит его входящим или въезжающим во двор будет представлять из себя сжатую пружину. Людей по-прежнему, не смотря на приближающуюся к границам страны опасность, арестовывали и бросали за решётку. А он не молчал. Без оглядки на "Кресты" резал правду матку о боевой готовности и техническом оснащении корпуса. Пытался что-то исправить, изменить. Жукову заявил в лоб, что не следует делать укрепления под носом у врага. Всё равно найдут брешь и сомнут. Выброс денег и сил. Потом высказал ему же, что глупо у самой границе сосредотачивать большое количество самолётов и танков. Жуков поморщился и посоветовал ему заняться своим корпусом. Костя переживал. Юлия в свою очередь тоже. Никто не мог дать гарантию на то, что история с арестом не повторится. Страх за него шипами вгрызался в сердце и не отпускал до его появления во дворе. "Не взяли?! На свободе. Идёт ко мне!" Вот тогда уж пружина распрямлялась в ней и она суетилась накрывая на стол или если не было дома Ады стояла у двери. "Он должен знать, что его любят и всегда ждут!"
Приготовив ужин, завернула его в телогрейку и подошла опять к окну. Костя должен прийти. Остынет всё. Уже поздно, а его всё нет и нет. Измотался весь, а глаза горят новогодними голубыми фонариками. Армия-это его жизнь. Юлия довольствуется сейчас малым. Так надо. Так правильно. Надо потерпеть. А время гнало и гнало стрелки вперёд. День за днём, день за днём… Он служит, она ждёт.
Все это время, он был занят по самую, самую макушку переоснащением армии, подготовкой кадров. И всё равно старался каждую свободную минутку, какой располагал, уделить семье. Ценила это, но Юлии хотелось бы и ещё много, много… Тешила себя надеждой. Глядишь незаметно доберётся время и до лета. Она так надеется на отпуск. Там он будет только их с Адой. Ах, если б не этот груз войны, сколько б времени у них было для счастья… Ей так всегда мало его общения, но она понимает, как он истосковался по работе. Служба для него сейчас важна как никогда. Это его уверенность и лечение. К тому же вся Европа охвачена пожаром. Гитлер ведёт себя нагло. Под его сапогом: Австрия, Дания, Бельгия, Чехословакия, Польша, Франция. Запросто может полыхнуть и тут. Костя с раннего утра и до поздней ночи пропадал в войсках. Юлия была благодарна, что при такой нагрузке он находил время для них с Адой, а выезжая в Киев в штаб армии, брал их с собой и выкраивал время для прогулок по городу. Они бродили по Подолу. Шли не торопясь от самого почтампа по Крещатику. Её душа, словно птица, рвалась в полёт. Ведь здесь начиналась Русь. Княжила Ольга. И скакал по полям, собирая земли в единый кулак, Олег. Куда не кинешь взор везде старина. Как-то раз приехав в Киев попали на ярмарку. Крещатик был перекрыт. На нём хозяйничала ярмарка и праздник. Играла музыка, лились песни и везде шла бойкая торговля. Торговали варениками, мёдом, копчёностями и пирожками. Чудный день и чудные ощущения.
Сейчас придёт, поест, присядет на диван, усадит рядом её и начнёт говорить. Юлия будет со всем усердием слушать, хотя очень быстро и потеряет смысловую нить, потому что мало что понимает в военном деле, но всё равно будет смотреть, как он говорит. Это у него получается умно и красиво. Но слушает она не только поэтому, а больше из-за понимания- ему нужен слушатель. Кипит. Кому-то нужно собрать пену. Пусть это будет она.
В апреле пришла директива, в ней говорилось, что особую активность проявляет немецкая разведка в Красной Армии. Женской агентуре даются задания заводить знакомства среди лётного состава, обрабатывать его на перелёт за кордон, а так же разлагать и спаивать командный состав в целях использования его для получения шпионских сведений. Для чего советуется заняться вербовкой жён командного состава.
Рутковский думал, как осторожно, чтоб не напугать предупредить об опасности Юлию. Граница не за горами. Абвер скорее всего уже начал осуществлять заброску разведывательно- диверсионных групп и отдельных разведчиков, переодетых в советскую военную форму и владеющих русским языком. Могли использовать поляков и бывших белогвардейцев. Вербовка это одно, но им наверняка были поручены диверсионные операции.
Опять весна. Вот и пролетел год. Год его пребывания на воле. Год работы. Машина объезжая ухабы, плавно катила домой, в гарнизон. При каждом скачке непроизвольно всё крепче прижимал Юлию к себе… То там, то там вдоль дороги белели словно покрытые инеем абрикосы. Голые веточки густо облепленные белыми цветами притягивали взгляд. Холод и жизнь, красота и грусть в одном кусте. Долгожданное лето на пороге. Столько планов. Люлю с Адусей просятся на море. Смогут ли семьёй поехать? Хотел отправить их одних, но жена ни в какую, только вместе. Возил их в Тульчин. Старый город. Здесь квартировал в имении Потоцких Суворов. Только пробыл он у них не долго. Роскошь не для него. Съехал главнокомандующий в небольшой домик. Он столько рассказывал о фельдмаршале Люлю в Сибири и вот им представилась возможность прикоснуться к истории рукой. Адку занимали старинные домики из подвалов которых тянулись подземные ходы по всему городку. Он же с волнением прикоснулся к частичке времени великого полководца. Юлия, задумчиво слушая рассказы старожилов, молчала. Возвращались взволнованные. История, это смесь грустного с возвышенным. Люлю прикрыв глазки застыла на его плече. Он осторожно прижимал её к себе. Под впечатлением прошлого, они взволнованно помалкивали, с умным видом тараторила одна Адка, которой досталось место рядом с водителем. На обочине под пышными кустами Юлия заметила голубенькие фиалки. Умоляюще посмотрела на него. Этот взгляд означал лишь одно: — "Останови". Костя улыбнувшись приказал водителю встать. Вышел якобы перекурить и мигнул своим девочкам: "Собирайте". Курил не торопясь, посмеиваясь, наблюдая над копошащимися в траве женой и дочерью: "Счастья-то, счастья, вагон и маленькая тележка!"
А часики тикают. Стрелки, как и положено времени, бегут. На календаре конец мая. Свежий ветерок колышет листву каштанов. Июнь марширует на месте готовясь к своему боевому выходу. Почти каждую неделю немецкие самолёты нарушают границу. Летают нагло, низко. Свастика видна на хвостах. Такое чувство, что с Запада надвигается огромное, беспощадное, кровожадное чудовище, держа жизнь в оцепенении, и вот-вот всех пожрёт. Отпуск откинул на июль, его дамы согласились подождать. Всё-таки здорово, что у него дочь. Костя подходит к двери, щёлкает замок, и слышит, как его девочки, подбежав, спорят, кто первый обнимет его: "Я первая!" — бросается ему на шею Ада. Юлия улыбается. С малолетства тянется: — "Папуля, на ручки", — он подхватывает, кидает вверх. Потом прижимается щекой к её нежной щёчке. Она, ласково мусоля его, щебетала:- "Папуля, миленький, я соскучилась. Понежь меня". Шли годы, а в девочке ничего не менялось. Завидев его на пороге, она летела со всех ног к нему. Бросалась на шею и целовала не всегда бритые щёки. Сейчас здоровая же барышня, а сиганёт на шею, обхватит ногами бёдра: — "Папуля, я соскучилась, а ты по мне?" Вот так! Сын бы такой нежностью его не одаривал. Но зато они бы с ним ходили на рыбалку и охоту. Адуся тоже не отказывается составить ему компанию, но это не то. Жаль, что с мальчиком не получилось. Он не касается этой темы, не бередит сердечко Люлю. Да ему и жалко прогнать жену вновь через роды. Вспомнить страшно, что он пережил при рождении Адуси, как после тяжёлых родов долго не могла оправиться Люлю. Нет уж, пусть остаётся всё как есть. Они оба безумно любят Аду, она их. Возможно, при их кочевой жизни, да ещё с такими заходами судьбы, как "кресты", одного ребёнка вполне достаточно. Тем более такого, как их дочь. Энергия Адуси без тормозов и хлестала даже из ушей. Она умудрялась: есть, напевать, пританцовывать под столом, занимая всех рассказом. Увлекалась всем и сразу. Двумя, тремя кружками не обходилось, бери выше. Ей хотелось, как петь, так и рисовать. Без танцев и гимнастики, она просто не представляла своей жизни. Всё сведя в одну кучу в день не укладывалась. Рассказывала, что будет лётчицей, моряком и полярницей одновременно. А уж вертеться перед зеркалом, это любимое дело. Вечером, когда Костя возвращается домой, Адуся перечмокав его в обе щёки, вылавливает и, усадив рядом с собой на диван, забрасывает своими школьными новостями. Он был очень внимательным слушателем. Обнимает её, и терпеливо выслушивает ту милую болтовню. Если же на её совести шкода за которую в школу требуют приход родителей, то она бочком его выталкивает в ванную и там прикрыв дверь, чтоб не услышала мама, выкладывает всё на чистоту. Сложив ладошки на груди, просит:- "Костик, будь человеком, спаси…" Он кивает: "Будет сделано… Разберёмся…Только чтоб последний раз". Адка закатывает глаза и честно причестно обещающе кивает. Он точно знает, что не только последний, но даже и не предпоследний, но должен же показать отцовскую строгость, перед тем, как отправиться выручать своё любимое чадо. Наверное, он ей много спускает, просто твёрдость ради твёрдости — не его стиль. В благодарность она звонко чмокает его в щёки. В такой момент он был готов отдать всё, что имел и пройти через ад, чтобы только защитить свою дочь от нелёгкой судьбы, ужасов наступающей на пятки войны, предательства мужчин, которые в её жизни непременно будут…