Ржавые листья
Шрифт:
Варяжко молчал, быстро обегая горницу холодными серыми глазами. А я слушал Твёрда, а в голове неотвязно крутилась одна и та же мысль: нет, ничего у нас не выйдет. Наш заговор удачей не увенчается уже потому, что у каждой земли и каждого воеводы — своя цель. Радимичу Твёрду потребен совет вятших при киевском князе. Для древлянина Мстивоя Ратиборича главное — уничтожить Киев и никого более не слушать, он в седую старину тянет. Для черниговца Претича — возвысить Чернигов. Для Варяжко — отомстить Владимиру. А для меня — что?
— Потом решим! — отрубил, наконец, Мстивой. — После победы.
Вот-вот. А после победы начнутся раздоры, и вновь все передерёмся.
— Надо выбрать над ратью старшего воеводу, — сказал я, вновь опустив глаза. — Черниговцы признают старшим меня. Остальное решать вам, вятшие.
Варяжко помолчал несколько мгновений, вновь вытянув губы трубочкой, потом кивнул — согласен, мол. Ему-то всё одно, под чьим началом Владимиру глотку резать.
— Ты? — глухо спросил у радимича древлянин. Видно было, что ему это не нравится.
— А, — махнул рукой боярин. — Выбирать-то больше всё одно не из кого. Кабы был здесь хоть Волчий Хвост или Слуд, так я бы ещё подумал…
От таких слов меня даже перекосило, невзирая на всю мою выдержку. Нет, не победить нам, подумалось вдругорядь.
Так вот и стал я старшим воеводой над нашей сбродной ратью.
Великая река плавно набегала на носы лодей, брызгая в стороны бурунами. Скрипели вёсла, дружно загребая воду: а-рвок, а-рвок! И с каждым рывком, лодьи словно выскакивали из воды, прыгая на сажень вперёд. Я сидел на носу головной лодьи, угрюмо грыз калёные орехи и сплёвывал за борт, стараясь, чтобы скорлупу ветром не бросило в лицо. Встречный ветер сердито и задиристо морщил воду, шевелил мои волосы, лаская кончиком чупруна бритую голову.
Для того, чтобы быть угрюмым, были все основания. Волчий Хвост — он и есть Волчий Хвост… не волчий, а лисий! Самое веселье оставил себе, а меня отправил на обходную дорогу. Впрочем, ворчал я больше для вида — где-то в глубине я понимал, что Волчий Хвост прав и я бы на его месте сыграть не смог. Тут уж без спора…
Сверху медленно надвигались высокие земляные валы с бревенчатыми городнями на гребне. Вышгород. Стольный град княгини Вольги, строенный ещё при Игоре-князе. Тогда она себе этот городок для забавы построила, да только вот он у Киева мигом всю черниговскую торговлю перенял. И потом, уже княгиней великой будучи, Вольга в Вышгороде времени больше проводила, чем в Киеве. Благо, и Киев тут тож рядом — не больше часа пути на лодье.
Длинные вымолы Вышгорода, как водится даже об эту, раннюю весеннюю пору, были забиты товарами и лодьями. Но одно место было свободно: оно всегда бывает свободно — княжье место. Туда наш кормчий и направил бег корабля.
Гребцы дружно выбросили с борта мочальные связки — не покалечить бы борт лодьи о суровые сваи вымола.
— Подвысь! — хрипло рявкнул за спиной кормчий. Вёсла дружно поднялись и втянулись, насколько можно, в лодью. Кормчий ловко повернул весло, лодья косо подкатилась к вымолу и мягко стукнула бортом о кромку.
Я не спеша поднялся и спрыгнул на доски вымола, они упруго прогнулись под ногами. Тонковаты, — подумалось к чему-то, как будто это была моя забота.
К лодье уже бежал местный мытник, чернявый Бакун:
— Куда?! Осаживай назад! Нельзя сюда, княжье место!
— Нам можно, — хищно улыбнулся я. — Мы по княжьему слову идём. Не признал меня, Бакун?
Мытник остоялся, прищурился и прикрылся ладонью — полуденное солнце било ему прямо в глаза.
— Гюрята? Рогович, ты, что ль?
— Признал? — улыбка сошла с моего лица. — Вот и ладно. Глянь-ка сюда.
Бакун глянул на бересто с княжьим знаменном у меня в руке и кивнул.
— Добро, причаливайте. Я ж ничего.
— Да мы уж причалили почти, — повеселев, ответил я и велел кметям. — Эй там, кто-нибудь, дайте отмашку на остальные лодьи.
— Отеня-то как, в граде?
— А как же, — охотно закивал мытник. Видно было, что ему хочется почесать язык с досужим человеком. — Ты к нему, что ль послан?
Вот любопытный.
— Да нет, — я не собирался раскрывать княжьи тайны мытнику, пусть и вышгородскому. — Мытников вот на честность проверяем. Как кто что скрадёт, так тут же голову с плеч.
Шутка, однако ко двору не пришлась.
— Так, стало быть, мне с вас и мыта никоторого не будет? — кисло спросил Бакун, до которого только что дошло, что княжьи люди мыта не платят.
— А то, — довольно усмехнулся я. — Да ты не расстраивайся, Бакун, ты своё ещё возьмёшь, подкатит грек какой или урманин…
— Подкатит, как же, — обиженно протянул мытник. — С самого утра только один вестоноша с той стороны проскочил…
— Что ещё за вестоноша? — беспечно спросил я, внутренне весь насторожась.
— Да пёс его знает, — пожал плечами Бакун. — Говорит, что от Слуда воеводы к великому князю… Брешет, как дворовый кобель, хоть знамено у него и Слудово.
— Почто брешет?
— Кабы к великому князю, так впору на челноке до Киева — эвон, рукой подать… А не коню горой ноги ломать.
— Может, спешное что, — возразил я. — Пото и на коне…
— Челноком здесь всё одно быстрее, — отверг Бакун. — Ты же вон, хоть и по важному княжьему делу, не пошёл конно горой, а на лодьях пришлёпал, хоть и против течения.
А ведь торгового человека не обманешь, — восхитился я про себя, не придав, впрочем, особого значения вести, — мало ли что бывает. И как тут же выяснилось, всуе…
За спиной глухо ударилась о вымол вторая лодья, доски сотряслись под ногами.