Ржавые листья
Шрифт:
Ну а теперь и ехать пора. Волчар свистнул, подзывая коня. Не услышал ответного ржания, обернулся и тут же вскочил, как подброшенный. Буланый уже не стоял и не рыл землю копытом — он лежал, вытянув ноги.
Кметь подскочил к коню. Буланый хрипел, изо рта шла пена. Конь, только что спасший ему жизнь, издыхал и это было ясно, как белый день.
Да что ж это?!
В левом боку коня, у самой подмышки виднелась небольшая рана, края уже почернели, а вокруг неё расходилась опухоль. Яд?! Видно, тот зверочеловек всё ж успел ткнуть Буланого копьём, а рожон
Сжав зубы, Волчар глянул в глаза верному коню и одним движением ножа перерезал ему горло.
Смеркалось.
Волчар шёл по тропе уже больше часа. Она всё вилась и вилась, и конца-краю этому лесу видно не было. Текла мимо стена деревьев, ельник сменялся сосняком, за сосняком стоял белоствольный березняк, за ним — смешанная чаща, заросшая чапыжником.
На невысоком пеньке, закинув ногу на ногу, сидел щуплый старичок-калика. Волчар чуть насторожился, глянул на него. Обыкновенный старик, калика как калика: лапти, верёвка вместо пояса, полотняная шапка с обвисшими полями. Глаза добротой лучатся.
— Гой еси, витязь, — по-доброму улыбнулся старик. — Не устал ещё по лесу-то блуждать? Ась?
— Не устал, — хмуро сообщил кметь. Что-то ему было не по нраву в этом старике. А вот что именно…
— Не дозволишь ли с тобой идти, витязь? Дорога длинная, а одному в таких лесах страшновато. А у тебя вон какой меч да силы пудов десять… меня же, сирого, всяк зашибить норовит.
Хитрил старик, видно было.
— Ладно, — протянул Волчар, всё ещё сомневаясь. — Пошли. Но смотри — отстанешь, ждать не буду.
Старик, на удивление, шагал быстро, и ни на миг не смолкал, хотя говорил что-то неразборчивое и не совсем понятное, часто пересыпая свои слова шутками.
А ощущение тревоги всё росло.
И вдруг Волчар понял. Зипун на старике был запахнут справа налево, верёвка обвязана левым концом поверх правого, оборы лаптей замотаны противосолонь! Леший?!
— Так куда мы идём-то? — внезапно спросил Некрас у болтливого старика.
Тот вдруг с нестарческой прытью отскочил в сторону.
— Догадливый! — прошипел он неприязненно, потом вдруг засмеялся-задребезжал, шагнул за куст чапыжника и пропал.
Всё опричь вдруг дрогнуло и поплыло, лес исказился и вновь выпрямился. Теперь Волчар стоял посреди небольшой поляны, окружённой густой стеной ельника. А под развесистой широколапой ёлкой виднелся «ведьмин круг» — цепочка мухоморов. Завёл-таки, нечисть лесная.
Из-за ёлок раздался довольный смешок. Волчар плюнул в ту сторону, огляделся. Что ж делать-то… Кабы знать ещё, с которой стороны пришли.
Ага! Волчар сбросил сапоги, надел правый на левую ногу, а левый — на правую, стянул кояр, вывернул его наизнанку и опять надел. И двинулся к востоку.
Что-то незримое мешало идти, но с поляны той Некрас всё же выбрался. Когда солнце окончательно скрылось за окоёмом, под его ногами вновь была тропинка.
Спать кметь лёг прямо на краю тропинки, завернувшись в плащ и проведя опричь себя обережный круг.
Зоряна
— Меч! — крикнул Волчар, проснулся и вскочил, как от удара в набат. Огляделся, выматерился шёпотом. Трава опричь была примята, будто семья кабанов жировала, бока болели нещадно.
По спине кметя вдруг побежали мурашки — так беспечно спать в глубине древлянского леса, где издревле невесть кто водится… ОНИ не враги человеку, ОНИ просто другие… но не дело человеку жить там, где ОНИ хозяева. Да и нежити в этих лесах наверняка полно. А уж вчерашняя дебрянь всякой нежити стоит, от той хоть обережный круг провёл…
Вспомнив про дебрянь, Волчар содрогнулся и пугливо огляделся по сторонам. Возможно, их уже нашли, а тогда… зверолюди по следу ходят стойно псам.
Есть пришлось быстро. Тёртое вяленое мясо, кусок хлеба да глоток воды из фляги. И вперёд, вперёд, пока не добрались до тебя косматые лесные следопыты.
Солнце-Дажьбог только ещё осветил окоём, птицы не начали распевать свои песни… Час был зловещий, как иной раз говорят, «меж волком и псом», когда волк уже в логово пошёл, а пёс ещё в конуре сидит. Именно в этот час больше всего и злобится нежить, бездушные мёртвые убийцы, перед тем, как Дажьбог беспощадно гонит её в заморочные укрывища.
Меж тем леший его вчера всё ж таки завёл невесть куда — теперь Волчар никакого понятия не имел, где он ныне и куда надо идти. Умом-то понимал, что вряд ли далеко — не больше трёх вёрст они пройти успели…
Однако надо было поспешать. Змейка Прозора упрямо показала на полуночный восход. Волчар наспех встряхнулся и зашагал в ту сторону, благо тропа туда и вела, а на ней были едва видны следы тележных колёс. Да это никак торговый шлях! С Киевом древляне торговать не хотели, а вот с туровскими купцами… тем паче, что Туров они считали своим городом — говорили, будто он ставлен на древлянской земле и не теряли надежды его отвоевать.
Волчар шёл вдоль шляха уже с час, когда за спиной послышался странно знакомый шум: голоса людей, псовый лай и ржание коней, скрип телег. Не иначе, шёл обоз.
На всякий случай кметь скрылся в кустах и затаился. А вскоре из-за поворота тропы показался обоз. Семь больших пароконных телег с пологами, трое воев для охраны, скорее больше для вида — татей в древлянских лесах не водилось. Всего при обозе было человек с дюжину: три воя, семь возниц, купец-хозяин и приказчик. И был ещё один, вид которого Волчару крайне не понравился. Это был древлянин. Вооружённый. Провожатый чести для, мать его. Он ехал с непокрытой головой, на которой не было обязательного для кметей чупруна. Стало быть, он не кметь, а просто вой городовой варты. И это плохо. Кметь мог видеть Волчара намедни при дворе и мог бы ему поверить, а вот простой вой…