С «Джу» через Тихий океан
Шрифт:
И погода действительно следует его предсказаниям. После жары и безветрия всю ночь лил дождь. А сегодня снова тепло и дует слабый ветер.
Представляю, как это скучно читать то и дело о погоде. Я сама много читала о путешествиях и теперь понимаю, что спустя годы после твоего плавания в Тихом океане некто, листая перед сном страницы этой книги, станет недоумевать: неужели так важно, откуда и какой дул ветер? Вспоминаю, когда я читала книгу Франсиса Чичестера «Кругосветное плавание на «Джипси Мот», [19] то даже я, человек очень интересующийся путешествиями, еле одолевала абзацы о погоде. Все это мне хорошо известно. Но что поделаешь, если для нас в данный момент нет ничего более жизненно важного. Рассуждения, психологические проблемы, фантазия, мечты – все это кажется мне несерьезным по сравнению с нашим богом – погодой.
19
Франсис Чичестер – английский мореплаватель, в одиночку совершивший кругосветное путешествие на яхте в 1966–1967 гг. – Прим. ред.
В эту ночь дважды что-то очень сильно ударило в корпус лодки. В первый раз это «что-то» ударилось и выпрыгнуло из воды совсем рядом. Думаю, задело лаг. Оно было величиной с крупного дельфина. Все произошло так быстро, что я даже не успела испугаться. Во второй раз вообще никого не увидела, но удар был настолько сильным, что нос лодки метнулся в сторону. Не могу понять: неужели животные не замечают нас или не чувствуют колебаний воды от движения лодки? Видимо, мы скользим очень тихо.
В последнее время я все чаще думаю о наших планах совершить кругосветное путешествие вместе с дочуркой Яной. После минувшей экспедиции я была куда как самоуверенна, а теперь храбрости поубавилось. Не знаю, выдержит ли Яна такое длительное путешествие. А если простудится, если у нее поднимется такая же высокая температура, какая была у меня, да еще хлынут проливные дожди, да целую неделю будут стоять холода, а в рубке все мокрым-мокро? Эти мысли поколебали мою прежнюю уверенность. Непрерывно взвешиваю все «за» и «против». Нет такой экспедиции и даже путешествия вокруг света, которые заставили бы меня расстаться с Яной на целых два года. Кроме того, я обещала Яне, что это последний раз, когда я оставляю ее одну на столь длительное время. Она, правда, едва ли поняла это. Да, но, если я откажусь от экспедиции, неизвестно, как поступит Дончо. Быть может, и он тогда не поедет, а быть может, отправится один. Но и в том, и в другом случае мы оба будем переживать. Так со своими рассуждениями я ни к чему и не пришла. Несомненно одно: если человек избрал жизненный путь, он должен идти по нему до конца. Но с другой стороны, только глупцы не смеют отказаться от чего-то намеченного лишь потому, что о нем уже объявлено во всеуслышание. Ладно, сначала нужно посмотреть, как Яна будет чувствовать себя на яхте, может, все будет хорошо и морская болезнь ее не тронет. И еще одно, что сильно меня беспокоит: мы просто не успеем подготовиться к путешествию до 1979 года. Но это мысли зашли уж слишком далеко – на два года вперед. А мы сейчас болтаемся в самом центре Великого океана. Дончо на вахте промок до нитки и ждет не дождется, когда его сменят, а я тут увлеклась писательством.
Дончо
Я все еще продолжаю удивляться – сколько же может лить дождь. Не вечный же он!
Южная широта 7°31 , западная долгота 123°40 . 27 апреля.
Ветер совсем стих. Лодка еле движется. Это меня очень беспокоит, потому что мы находимся в самом опасном районе. Еще продержался бы ветер дня три, а уж потом пусть себе дует как вздумается.
Не понимаю этого океана. Никак не могу определить, какая погода будет через несколько часов. Она непрерывно меняется – то ясное небо, то облачно, то частят дожди.
Сейчас волны совсем небольшие. Иногда вдруг подует сильный ветер, но волныдостаются по-прежнему маленькие. Это признак того, что ветры местные, что нет посторонних устойчивых влияний.
Безошибочно предвижу ветер. Перед тем как он налетит, слышится специфический шум. А дождь чувствую по запаху, который доносит ветер, по усилившейся духоте, изменению температуры. Но все это – за ближайшие 20–30 минут.
Странное свечение «прожекторов» из глубин океана исчезло. Тьма полная. Нарушает ее лишь слабое мерцание лампочки у компаса.
Одна акула всю ночь плыла прямо у борта лодки. Освещал ее фонарем, но она не реагирует. Дремлет. Я мог бы схватить ее за спинной плавник.
У акул нет плавательного пузыря, и они вынуждены всю жизнь быть в движении. Если хищница остановится, то непременно утонет. Некоторые утверждают, что акулы никогда даже не спят. Моя соседка у борта плыла, но была какой-то оцепеневшей. Может быть, она дремала.
Двое суток назад меня навестили дельфины. Шли они неторопливо, движения плавные. Вода слегка фосфоресцировала. Ни один из них не выпрыгивал, чтобы взять очередную порцию воздуха. Плыли они всего в нескольких сантиметрах от поверхности океана и лишь время от времени всплывали, чтобы подышать. Очевидно, дельфины спали. Я где-то читал, что именно так они спят.
Нас окружают кроткие животные, и ни одно из них еще не атаковало лодку. Раздражают лишь постоянные наши спутники – акулы. Боюсь, как бы кто-нибудь из нас не вывалился за борт. Акулы все время перед глазами. Но было бы кошмарно, если бы мы непрерывно думали о том, что можем стать их жертвами. Постепенно привыкаем к столь опасному соседству.
Ветер переменился и не позволяет нам продвигаться на юг. Если еще несколько дней он не сменит направление, то мы пройдем мимо Маркизских островов.
Ночью шел дождь. На этот раз с перерывами. Поливает временами, наверное для того, чтобы держать нас в напряжении и не позволить нам снять водонепроницаемые костюмы. К небольшим дождям мы уже привыкли. Не обращаем на них внимания. Они нас не беспокоят. При слабом дожде даже лучше: днем температура невысокая и солнце не обжигает зноем. А это идеально для Джу – не мучают головные боли.
Ко всему прочему – полный штиль. Уже несколько вахт паруса беспомощно висят. Грустное зрелище, а наши поникшие паруса – и самое печальное. Они ведь не по нашей лодке – слишком велики.
Уж что только я ни делал, но не могу уберечь паруса от вант. Вечно о них трутся. Появились уже дырки. Джу наложила на них черные заплаты. Больше двадцати.
Мелкие досадные неприятности. Эти новые, аварийные паруса ограничили возможности выбора пути следования. Со старыми парусами спасательная лодка могла менять направление движения до 75°, а сейчас, даже при полном бакштаге, можем маневрировать самое большее лишь в пределах сектора величиной в 80°. И, довольствуясь только этим ограниченным сектором, должны выйти к Фату-Хива. Даже течение нам мешает – тащит на северо-запад. Если нам удастся вовремя вырваться из его самого мощного ответвления, то попадем в попутное течение, которое отнесет нас на юго-запад.
Фату-Хива – остров протяженностью всего в несколько жалких миль. Выйдем на этот остров или проскочим мимо – зависит только от ветра. Сегодня дует самый благоприятный для нас ветер. Полагаю, Фату-Хива в таком случае будет, что называется, у нас в кармане. Первым делом попытаемся добраться до соседнего острова Хива-Оа. Там самое крупное поселение Маркизских островов – Атуана. В нем 600 жителей – чуть больше, чем в самом маленьком болгарском городе Мелнике. Надеюсь, что в Атуане я найду мастерскую и материалы, чтобы привести в порядок «Джу». Лодка совсем обросла ракушками и водорослями, что снижает ее ход, и поэтому ее днище необходимо почистить. Сейчас сделать это не могу: акулы не отстают от нас ни на шаг. Я злюсь, но делать нечего. Придется эту работу выполнять только на Маркизских островах.
Ветер принес запах нефти – чуть сладковатый, сухой и довольно сильный. Этот запах подействовал на меня, как удар бича. Полтора месяца мы дышали чистейшим воздухом.
Проплыли три мили. На поверхности воды не видно никаких признаков нефтяных пятен. Очень хочется, чтобы Тихий океан оказался чистым. Невдалеке от нас проходит морской путь танкеров, доставляющих нефть из Венесуэлы в Австралию и Новую Зеландию. Может быть, какой-нибудь из них натворил бед?
Порубил доску на небольшие дощечки. На каждой пишу «Яна» и бросаю в океан. Потом спохватился, в Великом океане наверняка мало людей, читающих славянское письмо. И стал выводить на дощечках «Jana». Нашей Яне всего два с половиной года, и она, разумеется, читать еще не может. Бессмысленно, глупо бросать в океан адресованные ей послания. Но мне приятно рисовать на дощечках ее имя.