С неба женщина упала
Шрифт:
– Эй!
Продолжая заниматься своим делом, я размяла плечи и опять склонилась над ночной сорочкой.
— Эй, это я! — раздалось снова, и я по голосу поняла, что возлюбленный во хмелю.
Я разозлилась. Вот придурок! Взяв сорочку в руки, встряхнула ее, словно собираясь надеть, но тут Толян до меня добрался.
— Ой, какая у нас де-евочка! — Он обхватил меня сзади, ткнувшись губами в плечо. — Ты меня ждала?
Я резко выпрямилась, сбросив его руки, развернулась и сделала по возможности удивленное лицо.
— Толик, — пела я ласково, но от себя отталкивала, — это ты!
Тут обнаружилось, что в левой руке Толика находится бутылка водки. Как истинный джентльмен, Толик помнил, что дама хотела выпить. Он широко развел руки в стороны, небрежно бросил бутылку на кровать и двинулся на меня со словами:
— Ах ты, моя красавица!
Определенная доля правды в его словах была. Я снова попыталась его оттолкнуть, словно в шутку, Толян развеселился. Отступая, я наткнулась на кровать, опрокинулась на спину, Толик, не раздумывая, грохнулся на меня. Я принялась молотить по кровати ногами и спихивать Толяна. В какое то мгновение я ужаснулась своей затее, решив, что все пропало, план не удался и мое положение иначе как отчаянным не назовешь. Но вот дверь с диким треском распахнулась, я услышала топот, отборный мат, и Толик взлетел с меня, словно был не Толиком, а соколом. Шустро переместившись к дальнему краю кровати, я перевела дух и возрадовалась. С перекошенным от ярости ртом Расул, словно сорвавшись с цепи, сосредоточенно молотил Толика, будто собрался сделать из него отбивную. Толян вмиг протрезвел и быстро понял, что Расул не остановится. Он сумел вырваться, крутанувшись волчком, зарычал и бросился в бой. Мне всегда казалось, что я знала, что такое мордобой. Сейчас я поняла, что глубоко заблуждалась на этот счет. По комнате шел треск, грохот, смачно шлепали кулаки, достигая своей цели. Вскоре лицо Толяна было залито кровью, оба они подвывали и крякали, швыряя друг друга из стороны в сторону,о спинку кровати, о тумбочку и об пол. Потихоньку и я начала завывать, не в силах оторвать глаз от происходящего, в ужасе пригибаясь каждый раз, когда кровать сотрясалась от очередного удара.
Не спуская взгляда с дерущихся, я слезла с другой стороны кровати, взяла заранее разложенные шорты и футболку и стала одеваться. Найдя на ощупь свои спортивные тапочки, я обулась и затихла, решив дождаться окончания боя в дальнем углу комнаты.
Но драка, казалось, была в самом разгаре. Если не считать разбитого в кровь лица Толяна, оба выглядели неплохо и хотя и снизили темп, но совсем чуть-чуть.
— Ублюдок! — взревел Расул, отправляя несостоявшегося любовника в дальний угол.
Я уж было решила, что на этом все и закончится, но Толян, трубя, словно раненый слон, вскочил и снова бросился на Расула. Они с грохотом сшиблись, охаживая друг друга с похвальным рвением. Летела в стороны поломанная мебель, я только моргала и радовалась, что переговоры проходят не в моей квартире. Тут я заметила в дверях мужиков: узнала Кабана и еще одного, имени которого не слышала. Мелькнул вроде Юрий Данилович, хотя в такой суматохе я могла и ошибаться. Но в комнату никто не совался.
И тут вдруг произошло такое, отчего мужики в дверях охнули, но сделать ничего не успели.
Упав в очередной раз на кровать, Толян, уворачиваясь от удара, схватил попавшуюся под руку бутылку водки и шарахнул ею Расула по голове. Удар пришелся вскользь, Расул схватил его за руку, в которой была бутылка, и грохнул ею край тумбочки. В следующую секунду он навалился на противника, выкрутил ему кисть и резко полоснул по горлу битым клином, который тот все еще судорожно сжимал в своей собственной руке... Вверх ударил красный фонтан, окатив Расула. Я заорала что есть мочи, а мужики, стоявшие в дверях, ввалились в комнату и замерли. Я забилась в угол у шкафа и затряслась. В комнату, громко матерясь, влетел Никола, растолкал столпившихся мужиков и остановился перед трупом.
Через секунду он развернулся и заорал так, что заложило уши:
— Какого... тут столпились? Вон пошли отсюда, быстро! Пошли вон!
Уговаривать никого не пришлось, все вымелись в одно мгновение. Я мечтала к ним присоединиться, но ноги не слушались, да и, пожалуй, идея была не слишком хороша. Попадись я сейчас под горячую руку — буду выглядеть не краше Толяна. Тот хоть и был последней сволочью, но сейчас мне было его жалко.
Расул меж тем достаточно спокойно взглянул на дело рук своих, потом на меня и направился в ванную, оставив на золотой ручке кровавый след. Никола некоторое время разглядывал Толяна, со злостью пнул его ногой и прошипел:
— Козел, твою мать!
Потом он пошарил глазами по спальне, наткнулся на меня, и по спине моей, галопом и обгоняя друг друга, побежали мурашки. До меня сразу дошло, что не последним человеком в этом происшествии он считает и меня.
Дышать стало значительно труднее, хотя до этого мне казалось, что такое уже невозможно. Сердце забилось в горле, я хотела закрыть глаза, но побоялась.
— Шлюха, — глухо начал Никола, постепенно забирая все выше и выше, — вонючая потаскуха, сука... — Он перевел дыхание и продолжил: — нимфоманка долбаная...
Так как во время этого изысканного монолога Никола медленно, но верно приближался ко мне, я размазалась по стенке и никак не могла вспомнить, что люди делают для того, чтобы заорать во всю глотку.
— Стой! — из ванной выглянул Расул, он успел умыться и перестал походить на вурдалака.
– Никола!
Но идти тут было не три дня, Никола сблизился со мной на минимальное расстояние и, хотя Расул бросился к нему довольно резво, успел, коротко размахнувшись, со всей силы приложить мне ногой под ребра. В глазах завертелись белые бабочки, звук выключили, организм лишился доступа кислорода, я, выкатив глаза и открыв рот, бесполезно задергалась и сложилась у шкафа. К моему безмерному счастью, Расул рванул на себя еще раз размахнувшегося Николу, его нога мелькнула у меня перед носом, но в контакт со мной не вошла. И, слава богу, потому как моя челюсть к такой встрече явно не была готова.
Я лежала тихонечко у дверцы шкафа, никого не трогала, Расул усмирял разошедшегося Николу, который, как я и подозревала, оказался большой сволочью.
Про Толяна все как будто забыли, а я лежала и радовалась тому, что нахожусь с другой стороны кровати, кровать высокая, массивная, на широкой станине, и мне отсюда ничего и никого не видно. Через некоторое время я смогла сделать первый вдох, чему очень обрадовалась. Вместе с дыханием ко мне стал возвращаться и слух, что, согласитесь, для человека немаловажно. Так что в данный момент я испытывала к Расулу чувство, близкое к нежности.
— Тварь это, а не баба! — разобрала я наконец, что орал Никола, но радоваться было рановато. — У нее ж свербит, ей хоть под паровоз! И взялась же, лярва, на нашу голову! Taких, как она, мочить надо, не глядя!
Он перевел дух и принялся за Расула:
— Ты чем думал? Зачем тебе это? Расул, что с тобой случилось, ты ищешь приключения на свою жопу и не только ищешь, но и находишь! Пацана замочил, зачем? Он, конечно, козел последний... Потрох вонючий, вашу мать! Что тебе эта баба? Ну, трахнул бы он ее, она ж сама этого хотела...