С ними по-хорошему нельзя

Кено Раймон

– Знаешь, мне будет жалко с тобой расставаться.

И добавил:

– А ты на самом деле думаешь о той девице, что наверху?

Кэллехер высвободился из объятий Диллона, не резко, но решительно. И молча. После чего они услышали добродушный голос Гэллегера:

– Ну что, цыпочки, отношения выясняете? Каков ревнивец!

– Я этого все-таки не понимаю, - добавил Кэллинен.

– А вашего мнения никто не спрашивает, - ответил Диллон.

– Ну!
– ввернул Гэллегер.
– В нашей ситуации приходится

мириться. Ничего не поделаешь.

– Мы пришли за ящиком с патронами и несколькими ящиками виски. Там еще осталось?
– спросил Кэллинен.

– Да, - ответил Кэллехер.

– Как настроение?
– спросил Кэллинен.
– Боевое?

– Нам крышка, нет?

Это уже спросил Диллон.

– Погибнем все до одного, - объявил Гэллегер с такой радостной легкостью, что у портного стало тяжело на сердце.

– Что такое, Мэт?
– спросил у него Кэллинен.
– Ты же не струсишь, правда?

– Вот еще.

Гэллегер и Кэллинен обменялись взглядами, пожали плечами и отправились на импровизированный склад.

– Все-таки здорово, что мы зафигачили трупняки в воду, - сказал Гэллегер.
– С той самой минуты я себя чувствую так легко; никаких душевных заморочек.

– Внимание!
– воскликнул Кэллехер, который не отрывал глаз от амбразуры.

Остальные сразу же заткнулись - тюкнулись на дно хрустальной, до звона, тишины.

– Вон они!
– продолжал Кэллехер.
– С белым флагом. А сзади идет офицер...

– Значит, британцы намерены сдаться?
– спросил Гэллегер.

XL

Маунткэттен застал Картрайта склоненным над депешами.

– Все складывается как нельзя лучше, - сказал командор.
– По-моему, восстание захлебнулось. Все объекты, захваченные мятежниками, освобождены. Все или почти все. Я сейчас как раз делаю сверку. Мне кажется, что все. Фор Кортс, вокзал на Амьен-стрит, Главпочтамт, вокзал Вестланд Роу, гостиница "Грэшем", хирургический колледж, пивная "Гиннес", вокзал на Харкурт-стрит, гостиница "Шелбурн" - все это мы заняли. Что остается? Дом моряков? Занят, согласно телеграмме 303-В-71. Бани на Таунсенд-стрит? (Надо же!) Заняты, согласно телеграмме 727-G-43. И так далее. И так далее. Генерал Максвелл славно потрудился и разобрался в ситуации энергично, оперативно, решительно, почти не проявив медлительности, столь характерной для нашей армии.

– Значит, нам не придется стрелять по ирландцам? Это хорошо. К чему зря переводить превосходные снаряды, которым не терпится упасть на гуннов?

– Я знаю вашу точку зрения на этот счет.

Вошел радист с новой телеграммой.

– Минуту. Я заканчиваю сверку.

Он закончил ее.

– Осталось лишь почтовое отделение на набережной Эден, - сказал Картрайт.

Он развернул телеграмму и прочел: "Приказываю бросить якорь у ОТКоннел-стрит".

– Придется зря переводить снаряды, - сказал Маунткэттен.

Командор Картрайт внезапно помрачнел.

XLI

Маккормик и ОТРурки вернулись. Кэллинен, Гэллегер, Диллон и Кэллехер, дождавшись их возвращения, вновь забаррикадировали дверь.

– Ну?
– спросил Диллон.

– Конечно же, они требуют, чтобы мы сдались. Они говорят, что мы остались последними. Восстание подавлено.

– Ложь, - сказал Гэллегер.

– Нет, думаю, что это правда.

– Я думал, что мы ни за что не сдадимся, - сказал Кэллехер.

– А кто говорит о том, чтобы сдаваться?
– сказал Маккормик.

– Только не я, - сказал Кэллехер.

– А на каких условиях?
– спросил Диллон.

– Ни на каких.

– Значит, они нас расстреляют?

– Если им вздумается.

– За кого они нас принимают?
– сказал Гэллегер.

Все задумались над этим вопросом, отчего на некоторое время воцарилась тишина.

– А как же англичанка?
– спросил вдруг Кэллехер.
– В любом случае придется от нее избавиться.

– В любом случае, - заметил Ларри ОТРурки, - если нас начнут размазывать по стенкам прямо здесь, мы не можем втянуть ее в подобную переделку.

– А почему бы и нет?
– спросил Кэллехер.

– Как она нас достала, - сказал Гэллегер.
– Выдадим ее им.

– Я придерживаюсь такого же мнения, - сказал Маккормик.

– Вы командир, - сказал Мэт Диллон.
– Значит, выставляем ее за дверь, и они ее забирают.

– Есть возражения, - произнес ОТРурки.

– Какие?

– Нет, ничего.

Все посмотрели на ОТРурки.

– Выкладывай.

Он замялся.

– Так вот, будет очень плохо, если она сможет что-нибудь про нас рассказать.

– Какие сведения она может сообщить? Она даже не знает, сколько нас.

– Мэт, я имел в виду совсем не это.

– Выкладывай.

Он покраснел.

– Она была девушкой. Так вот, будет плохо, если с ней произойдут какие-нибудь изменения...

– Что ты несешь?
– спросил Гэллегер.
– Ничего не понимаю.

– Это же так просто, - вмешался Диллон.
– Если вы все по ней прошлись, то это плохо скажется на общем деле. Британцы будут вне себя от ярости и уничтожат всех наших товарищей, попавших в плен.

– Я был с ней корректен, - сказал Гэллегер.

– Да и я тоже, - сказал Корни Кэллехер.

– Да и я тоже, - сказал Крис Кэллинен.

– Значит, выставляем ее за дверь и подыхаем как герои, - объявил Диллон. Я приведу ее.

Он сорвался с места и побежал на второй этаж.

– Маккормик, а ты чего молчишь?
– спросил Кэллехер.

– Давайте ее отпустим, - ответил Маккормик как-то рассеянно и растянуто.

– А Кэффри!
– вдруг воскликнул Кэллинен.
– Он там с ней один на один.