С/С том 8. Никогда не знаешь, что ждать от женщины. Снайпер. Двойник
Шрифт:
— Вы мисс Малькольм?
— Да, мистер Фергюсон. — Она в упор посмотрела на меня.
— Я надеюсь, вам здесь нравится.
— Спасибо.
Она положила папки на стол.
Вошел Дюрант:
— Так, мисс Малькольм, отпечатайте это соглашение сейчас же.
— Да, сэр.
Я проводил ее взглядом. Мне понравилась ее грациозная походка, стройные бедра и спина.
Когда она вышла, Дюрант подошел ко мне:
— Покажите мне подпись.
Я расписался подписью Фергюсона и подвинул листок
— Подпишите все, что в папках, — сказал он и повернулся к Маццо. — Садись рядом. Он не должен читать то, что подпишет. Ясно?
— Конечно, мистер Дюрант. — Маццо взял стул и сел рядом.
— Будьте осторожны с подписью, — снова обратился ко мне Дюрант. — Не расслабляйтесь.
— О’кей, Джо. — Я потянулся к первой папке.
— Я сам, — сказал Маццо и, вынув из папки письмо, накрыл его содержание чистым листом. — Распишитесь вот здесь, мистер Фергюсон.
Дюрант некоторое время наблюдал за нами, а затем вышел.
Следующие два часа я подписывал бумаги, делая долгие паузы, чтобы закурить и дать отдохнуть руке. Я подписал, должно быть, сотню писем и около пятидесяти документов.
Когда я закончил, Маццо нажал кнопку селектора.
— Заберите бумаги.
Мисс Малькольм тотчас же вошла и забрала бумаги.
— Не желаете ли кофе, мистер Фергюсон? — спросила она, одарив меня улыбкой.
— С удовольствием. Спасибо.
Когда она вышла, Маццо неодобрительно заметил:
— Босс не пьет кофе.
— Слушай, заткнись. Она ведь новая здесь, как и я.
Маццо пожал плечами и сел в сторонке, устало потирая бритую голову.
Я осмотрел стол и панель с кнопками. Я не имел понятия, для чего они, но заинтересовался.
Вошла мисс Малькольм с кофе.
— С молоком или черный, мистер Фергюсон?
— Черный, пожалуйста, и без сахара.
Я наблюдал за ней, пока она наливала кофе, и чем больше смотрел, тем больше она мне нравилась. Сколько ей лет? Может, тридцать, а может, тридцать пять. Обручального кольца нет. Она поставила передо мной чашку.
— Что-нибудь еще, мистер Фергюсон?
Я улыбнулся ей. Больше всего мне хотелось пригласить ее сесть рядом и рассказать ей о себе, но пока здесь был Маццо, это было невозможно.
— Спасибо, больше ничего.
Она вышла.
Едва я закончил с кофе, вошел Дюрант.
— Вы должны позвонить. Здесь написано все, что вы должны сказать, и ничего больше. Ясно? И разумеется, голосом Фергюсона.
— Хорошо, Джо.
Он поднял трубку и набрал номер.
— Соедините меня с мистером Вальтером Берном. — Выждав несколько секунд, он кивнул мне и передал трубку, а сам взял другую.
Читая с листа, который он мне дал, я заговорил:
— Это Фергюсон. Как дела, Вилли?
— О Боже, Джон, наконец-то. Я никак не могу связаться с тобой последние дни, — заговорил голос, который бывает у тучного человека, страдающего одышкой. — Джон! Мои люди работают как лошади, но есть проблемы. На меня нажимают. Говорят, что зарываюсь. Еще бы, тридцать миллионов долларов. Слушай, Джон, мне очень жаль, но многие не довольны.
— Поговори с Джо, — сказал я, читая с листа. — Он занимается этим делом, тебе не о чем волноваться, Вилли. А если твои ребята не хотят получить с тридцати миллионов пятнадцать процентов, я обращусь к кому-нибудь другому. — И, следуя написанному, я повесил трубку.
Дюрант кивнул:
— Хорошо. Теперь можно возвращаться в резиденцию.
В сопровождении Маццо и пяти телохранителей, оттеснявших корреспондентов и фотографов, я сел в «роллс-ройс» и возвратился в дом Фергюсона.
Это было интересное утро. Я познакомился с Соней Малькольм. И пока шофер-японец вел машину по бульвару, я думал о ней. Было в ней что-то притягивающее. Затем я узнал, что корпорация Фергюсона заняла тридцать миллионов долларов и кредиторам не по себе. Я показал Дюранту, что со мной нужно считаться.
Да, очень интересное утро.
Я подумал о человеке, закрытом в левом крыле дома. «Джерри, ты мог бы быть Джоном».
— Да, — сказал я себе, когда машина въезжала в резиденцию. — Если сыграть умно, то можно стать Джоном Мерриллом Фергюсоном.
Глава 5
Мы лежали рядом на громадной кровати. На часах было начало четвертого утра. От ночника над кроватью падали тени. Я видел ее обнаженное тело — тело, которое не вылепил бы и скульптор.
Она молча вошла в комнату полчаса назад. Наша любовь была яростной, но это была не любовь, а похоть. Лоретта была неотразима, но в глубине души я не доверял ей.
Тикали часы. Мы лежали молча, пока не отдышались.
Я потянулся за сигаретой:
— Хочешь сигарету?
— Да.
Я зажег две сигареты и дал ей одну. Интересно, она собирается уходить? Мне хотелось спать.
— Ты прекрасный любовник, Джерри.
— Ты тоже.
Долго еще она будет продолжать эти банальности?
— Дюрант доволен тобой, — сказала она после долгой паузы. — Он сказал, что ты здорово говорил по телефону.
— Мне за это платят. — Я закрыл глаза. Почему она не уходит?
— Джону гораздо хуже, — продолжала Лоретта. — Я видела его сегодня. Он не узнал меня.
— Не позавидуешь.
— Да. — Она помолчала. — Ты должен знать кое-что о его матери. — Огонек ее сигареты загорелся ярче.
Я встревожился:
— Его матери?
— Ты знаешь ее. Она организовала твое похищение. Это беспощадная и опасная старуха.