С волками на Вы
Шрифт:
Варя потянулась к лампе, но тут в замке повернулся ключ, и она порадовалась, что не успела потушить свет. Варя вскочила со стула и отступила за кровать. Ещё бы суметь растолкать Костю. Она уже почти коснулась его плеча, но дверь отворилась слишком громко — скрип петель аж по ушам резанул. Так не крадётся тот, кто не желает быть услышанным.
— Почему не спишь?
Теперь Богдан придержал дверь и сделал к кровати гигантский шаг.
— Что вы здесь делаете?
— пропадающим голосом спросила Варя, вжавшись коленками в остов кровати.
— Сказал же, что зайду проверить Константина, —
Варя опустила руку Косте на лоб. Ледяной — лекарство подействовало. Ура! Завтра он сможет сесть за руль. И они отсюда уедут. Гип-гип ура!
— Температуры больше нет, — отчеканила она в надежде, что румын тут же уйдёт.
Как бы не так! Пришлось вжаться в окно, чтобы не встретиться с его плечом, когда он, не поверив ей на слово, склонился над спящим. Его рука слишком долго задержалась на лбу Кости, и Варя успела испугаться, что Богдан сейчас поднимет ему веки.
— Так чего не спишь?
Ночной гость наконец отступил от спящего и подступил к ней. Почти вплотную, и Варя обрадовалась, что осталась в свитере — хоть какая- никакая преграда, а жарко было бы и голой — уши факелами пылали.
— Сказку читала, — пролепетала Варя, решив, что правда никогда ещё не была так уместна.
Всё равно усмешка с губ румына никуда не денется. Только бы эти губы оставались на том же расстоянии, что сейчас — она ведь даже крикнуть не успеет, и окно закрыто — не выпрыгнешь. А он специально встал между ней и Костей. Теперь достаточно выставить руки, и она будет намертво прижата к окну и его телу.
— Пожалуйста, уходите! — голос взвился против воли, как у поднятого за шкирку котенка.
Она такая и есть — беззащитная перед этой громадой волчьей шерсти. Опять этот свитер — да будь он проклят. Только бы с него снова не посыпалась шерсть.
— Уходите! Костя проснётся.
— Если будешь кричать, точно проснётся.
Подоконник почти переломил ей позвоночник, но она продолжала жаться к окну. Богдан не оставил между ними и шага.
— У меня в запасе много сказок, — улыбнулся он, и его шёпот чуть не разорвал барабанные перепонки, в которые долбило одуревшее от страха сердце. — Раз тебе не спится, могу рассказать одну прямо сейчас.
Его ладонь коснулась её горящей щеки — мягкая, точно меховая. Может, у него одна рука была в перчатке, а она просто не заметила? А сейчас смотреть поздно, ведь она вновь не в силах отвести глаз от горящего жёлтым зрачка. Ноги трясутся и подкашиваются. Вот-вот его рука соскользнёт со щеки на талию, и всё — она свалится ему в руки, как тряпичная кукла. «Костя!» — только голос был внутренним, крик не коснулся языка, не слетел с губ. Другой грохот сотряс тишину, но так не могли греметь её кости, когда она скатилась по стене на пол, уворачиваясь от поцелуя.
Даже не попытавшись поднять её, Богдан рванул к двери, выкрикнув:
— Не смей выходить!
Костя и на этот крик не проснулся. Варя нашла силы подняться и чуть ли не ползком добралась до двери. Коридор пуст. Возня переместилась вниз. Она туда не пойдет — она шла за ключом. И вот он здесь, в замочной скважине, а теперь в руке и снова в заветном отверстии, но уже с другой стороны — больше никаких гостей, никаких. Она оскалилась и порадовалась, что не видит себя в зеркале. Из неё тоже получилась неплохая волчица, и без всякого волчьего свитера. Она подлетела к столу, подняла керосинку и начала осматривать грудь — нет, в этот раз никакой серой волосни. Фу…
Утро, где ты? Наступай быстрее. Надо убраться отсюда, пока этот кретин окончательно не испортил ей жизнь. Но прежде проверить окно. Закрыто. А там, на улице, уже настоящая драка — два огромных волка сцепились ненашутку. Богдан не дурак, не полез разнимать — просто выгнал зверьё во двор. Пусть перегрызут друг другу глотки. Только лучше на это не смотреть. Рассудок целее будет!
Варя ещё раз проверила, заперта ли дверь, и на всякий случай вставила ключ обратно в замочную скважину. Потом потушила свет и забралась под одеяло. Однако сон как рукой сняло. Мягкой, волчьей. Неужели лежать ещё два часа, но теперь хотя бы с полной уверенностью, что Богдан не войдёт. Спасибо сбежавшему волку — иначе бы этот придурок выволок её из комнаты, она б и пикнуть не успела. Перчаткой очень легко заткнуть рот. Он это, наверное, и собирался сделать.
— Спасибо, волк! — Варя уже не просто подумала, а произнесла благодарность вслух, утыкаясь носом в спину Кости.
Уехать. Даже без завтрака. Встать и уехать, чтобы не пришлось испытывать Костю на вшивость. Он может её не простить. А она себя уж точно никогда не простит. Вновь на глазах слёзы, будто возможно выплакать эту жуткую боль. Как же так получилось? Как? Как можно было подвесить свою любовь на волчий волос?
Она как сейчас помнила свою улыбку, когда Анна Алексеевна протянула ей книгу — словарь по мировому фольклору на английском языке. Сказала, что это благодарность Константина за пятёрку. Варя тогда покраснела до корней волос за его ложь и за свою тоже, ведь не сказала ж Анне Алексеевне правду, что Костя сам подготовился от А до Я, а на неё только вечер зря убил.
В книге лежала визитка. Явно не просто так здесь забытая. Варя вытащила её дрожащими пальцами и уставилась на цифры телефона. Если она опустит визитку в урну — это будет конец, а если позвонит по этому телефону, то это будет начало, только чего? А если она вдруг опять его неправильно поняла? Или себя?
И Варя решила не звонить и не благодарить. Однако решимости хватило ровно до памятника Ломоносову. Она ещё даже не дошла до Кунсткамеры, а уже набрала номер.
— Поздравляю с пятёркой, — начала Варя дрожащим голосом, радуясь, что городской шум хоть чуточку прикрыл её неуверенность. — Только зачем ты наврал про мою помощь? И зачем книгу подарил?
— Ты сейчас где? — наконец удосужился ответить Костя. — Кофе хочешь? Варя прижала руку к остановившемуся сердцу.
— Я не для этого звоню. Я хочу вернуть книгу.
— Ну вот и вернёшь, — ударил ей в ухо смешок.
«Дура!» — ругала она себя и за то, что согласилась на встречу, и за то, что шла в кофейню семимильными шагами. И за страх, что может не узнать его в толпе. Ведь так старалась забыть его лицо, так старалась! Но волновалась она напрасно. Костя ждал её на улице. Или просто не мог внутри говорить.