Садовник
Шрифт:
Я не умер, а Миша Чернецов не попал в Германию. Деревенская знахарка, которая пришла взглянуть на меня, горестно покачала головой: не жилец, мол, этот птенец на белом свете. А потом попыталась утешить мать: а если выживет, Настя, будет жить счастливо и долго! Сейчас у меня есть все основания считать, что первая часть предсказания сбылась. Надеюсь еще увидеть своих внуков студентами, но не очень, конечно, рассчитываю. Как карта ляжет. Но здоровьем занимаюсь всерьез.
Почти целый выходной мы провели в этом чудесном парке, а я все думал об этой даме и нашем разговоре. В сущности, она была права - какой бы ни была для меня Америка, нам хорошо здесь всем вместе. В одном двухсемейном доме три поколения: родители, дети и внуки. И в этом смысле мы совершенно не типичная семья для этой страны, может быть, даже единственная в своем роде.
В Америке взрослым детям с родителями жить не принято. А взрослеют здесь рано: закончил High school (наша средняя школа) - и думай о себе сам. В это время дети, как правило, уходят из дома. Живут в университетских общежитиях или снимают одну квартиру на троих. Некоторые учатся на родительские деньги, накопленные для этой цели за десять-пятнадцать лет, но можно взять кредит на учебу от государства или частной компании, можно совмещать учебу с работой. Заработать на жизнь и оплату небольшой квартиры или комнаты можно уже с шестнадцати лет. Вроде бы все замечательно, да вот только молодые люди здесь не спешат жениться, а девушки- выходить замуж и обзаводиться детьми. Государство молодые семьи не стимулирует, на родителей рассчитывать вроде бы даже зазорно. В большинстве своем американцы женятся и выходят замуж после двадцати девяти-тридцати лет, а первенцы у них рождаются еще два-три года спустя. Бабушки и дедушки наезжают в гости с подарками и, поздравив молодых, отправляются восвояси, а внуку или внучке папа с мамой ищут бебиситтера, то бишь няню. Удовольствие тоже дорогое - тысяча и больше долларов в месяц. Американские внучата в большинстве своем совсем не знают, что такое бабушки в русском понимании этого слова. И с детства лишены той безоглядной любви и доброты, что может дать только бабушка. А до американских бабушек и дедушек просто не доходит, зачем эти русские старые дуры бросили все и перелетели океан. Жалко внуков, жалко и бабушек, не знающих, что такое "вторые" дети, как они растут и сколько радости доставляют.
Хотя большинство американцев и американок и доживают до глубокой старости, им не позавидуешь. Потеряв контакт и взаимопонимание с детьми и внуками, они остаются в полном одиночестве. Чаще всего на попечении нанятых детьми за госсчет чужих людей. Галина, наша нью-йоркская приятельница, восемь лет в Америке отработала, ухаживая за такими одинокими, хотя и при детях, старухами. Они одеты и накормлены, живут в аккуратно убранных домах и квартирах, спят на чистых простынях. Трагедия их в том, что поговорить не с кем: близкие отделываются редкими телефонными звонками. Мы с Алей обихаживаем сады вокруг огромных трехэтажных особняков, в которых десятки комнат и спален. А детских голосов там не слышно - населяют их стареющие пары. Жертвой американской традиции жить раздельно с детьми стали наши рижские друзья - Елена и Иван Казьмины, люди уже довольно пожилые. Около пятнадцати лет назад их дочь вместе с мужем эмигрировала в Америку. Поселились они в Бостоне. И дочь, и зять в Америке довольно быстро встали на ноги. Одна из местных газет назвала их в числе двадцати самых преуспевающих эмигрантских семей. Теперь они живут в собственном доме уже впятером - в Америке родились еще дети. Рижские дедушка с бабушкой приехали к внукам два года назад. По американской традиции, дочь предложила родителям поселиться в гостинице, а не в их доме. Родители разобиделись и заявили: в таком случае мы будет жить у друзей. В глубине души они рассчитывали, что дети, конечно же, опомнятся и откажутся от своей гостиничной затеи. Ничего подобного. С аэродрома дочь завезла родителей к нам! За месяц с детьми и внуками они встречались лишь от случая к случаю. По-русски молодые американцы не говорили. Конечно же, и речи не возникало о воссоединении семей. В Риге Казьмины доживают довольно уныло и однообразно в своей двухкомнатной квартире, дочь подкидывает денег. А душой они, конечно, с внуками и детьми. И прекрасно понимают, что новая встреча может и не состояться. В общем-то подобная участь грозила и нам с Наташей, если бы нам не повезло с американским зятем.
Брюс в этом отношении - нетипичный американец. И это даже странно: воспитывался-то он как раз в типичной американской семье и рано, как и его две сестры, ушел из дому. Родители, сейчас уже пожилые и больные люди, вот уже около тридцати лет живут в Нью-Йорке. Вдвоем в собственном доме с четырьмя спальнями. Трое детей и девять внуков разбросаны по всей Америке. Раз-два в год родители берут свою машину (отец уже ходит тяжело и плохо, но за руль садится) и приезжают к нам в Бостон. А останавливаются они, конечно же, в гостинице, хотя в нашем доме места хватает на всех. Зять и мы все очень расстраиваемся, но старики никаким уговорам не поддаются.
Может, из-за того, что в детстве Брюсу не хватало нежности и ласки, в чем он сам признается, своим детям он решил обеспечить их с лихвой. А потому сказал Юле, что хочет жить в большой семье. Чтобы у детей были и бабушка, и дедушка. Более того, он хотел, чтобы у его детей был и старший брат. А потому выписал в Америку нашего племянника. К сожалению, старшего брата из Лени не получилось. Окончив школу, племянник вдруг так затосковал, что отказался учится в университете и уехал в Ригу. Правда, с хорошим английским, что помогло ему в конце концов попасть на работу в один из частных банков.
К рождению внука мы с женой Наташей прилетели в Бостон. Спустя месяц Наташа превратилась в пламенную молодую бабушку. С тех пор живет в Бостоне. Сразу же было решено, что мать и бабушка будут с ним общаться, рассказывать и читать сказки на русском языке, а отец - на английском. Наташа по мере взросления внука переквалифицировалась в эдакую Арину Родионовну. В результате Андрюша удивляет наших русских друзей отличным русским языком, а американцев - английским. И этот результат просто осчастливил меня: уже с годовалым внуком мы прекрасно понимали друг друга! Я знаю русскую бабушку, которая подолгу живет в Америке, но объясняется со своими внучками при помощи мимики и жестов.
Сейчас Брюс и Юля думают о русском садике, а в отдаленной перспективе не исключена, как я понимаю, и русская школа в Москве или Санкт-Петербурге.
Из Москвы
В начале лета мы отдыхать не поехали. Муж отправился на экономический форум в Петербург. Обсуждал, как поднимать нашу экономику, если она есть, конечно. Я же поехала в Пензу. Стоит она высоко на холме, подковой спускается к реке Сура. Но самое красивое - это парки. Они террасами следуют друг за другом, с фонтанами, скульптурами, памятниками. Это город художников. На площадях продаются картины. На одну, мне понравившуюся, денег не хватило. Художник отдал ее мне, не сомневаясь, что я вышлю ему деньги из Москвы. Конечно, сделал он это не от хорошей жизни, хотя русскому человеку свойствен "широкий жест". Пенза, когда-то богатейший торговый город, сейчас нищая. Нет средств на серьезные ремонты домов, дорог, но город чистится, моется, убирается. Знаешь, как франт, у которого есть манжеты от рукавов, а рубашки нет. Мне хотелось увидеть гимназию, в которой преподавал Илья Николаевич Ульянов, отец Ленина. Этот человек мне очень симпатичен. Иду по нагорной части Пензы и думаю, как бы мне похитрее спросить про гимназию, где работал отец Ленина. Ведь время таково, что Ленина, всех Ульяновых и даже ни в чем не виновный город Симбирск-Ульяновск костят, как только можно. Идет юноша, задаю вопрос, хорошо выговаривая слово "гимназия" и невнятно слово "Ульянов". Но он спокойно мне показал красивое здание и кое-что рассказал о жизни Ульяновых в Пензе. Заметь, это был молодой человек! Неужели вопреки всем идеологическим дрязгам он понял: пока живет человек, его надо любить, умрет - помнить...
С другим моим желанием дело обстояло хуже. Ты, наверное, помнишь, что Пенза славилась своими часами "Чайка"? У многих, купленные еще тридцать лет назад, они и сегодня ходят блестяще. Ну я и решила, что наконец-то куплю в Пензе "кукушку". И уже представляла, как открывается дверца домика, выглядывает эта ленивая птичка, у которой, по мнению моего любимого Бунина Ивана Алексеевича, самый весенний, юный и светлый голосок. Отправилась в фирменный магазин "Часы". Высматриваю "кукушку". Но со стенда смотрят на меня лишь плохого зеленого цвета "лягушки". На мой вопрос продавщица отвечает: "лягушки" из Германии. Пензенский часовой завод обанкротила мафия, решив убрать конкурента с рынка. Стоят цеха, филигранно работавшие мастерицы, чтобы прожить, собирают стеклотару. Представь холодный, не отапливающийся цех на четыреста человек, где работают трое. Из старых традиций - лишь белый халат. Зарплаты, конечно, не получают.
Я зашла в магазин на территории завода, надеясь, что здесь сохранилось что-то из старых запасов. Вместо часов на витрине черные макароны. Зато немецкая "лягушка" чудодейственным способом преодолевает все препятствия на пути из Европы. Боюсь только, что болото не то выбрала: Пенза город сейчас хоть и бедный, но гордый.
Что-то подобное хотят проделать с пензенским заводом "Дизельмаш". Старое, крепкое предприятие, шесть тысяч рабочих, дизеля поставляет в 27 стран. Они прекрасно работают даже в тропическом климате. Нет же, кое-кто едет на Запад, там ему говорят: зачем вам завод? Мы вам поставим готовые детали, а вы только собирать будете. Так и получается: в часовом деле "лягушки", в дизельном - отверточное производство, то есть только отвертки русские.
Но вернусь к нашему отдыху. Едем не на дачу, не в деревню, а в "Марьино". Садимся в странный поезд - в нем меньше вагонов, чем положено. Но мягкие спальные вагоны, бархатные диваны, картины, крахмальное белье и чай. И это сегодня! Оказывается, поезд был "учрежден" советской властью специально для санатория "Марьино". идет до Льгова, оттуда едешь автобусом.
Санаторий переполнен. Отдыхающие из Москвы, Курска, Брянска, с Украины. Это среднего и выше достатка люди. Очень модно и потому одинаково одеты. Обслуживающий и медицинский персонал, которому мало платят, тем не менее очень старается; видимо, в других местах платят еще меньше. Кухня домашняя, так как санаторий имеет огромное подсобное хозяйство.