Сага о Гильгамеше
Шрифт:
На выходе его встретила мать. Лицо её было разгневано.
– - Что ты сделал с Луэнной?
– спросила она.
Вождь смерил её тяжёлым взглядом.
– - Разделался с предателем, - глухо ответил он.
– - Ты отверг того, кто был верен тебе.
– - Я покарал предателя, - упрямо повторил Гильгамеш.
– - Какой демон вселился в тебя, что ты перестал доверять своим слугам?
Вождь с ненавистью посмотрел на неё.
– - Уйди, - проговорил он, дёргая щекой.
– Уйди, пока я не приказал взять тебя под стражу.
Мать отшатнулась, с изумлением глядя на сына.
– - Что творится
– - Неужто ты думаешь, не найдётся охотников?
– криво усмехнулся Гильгамеш.
– - Будут ли они так же верны тебе?
15
Санга - административный глава храма.
– - Мне не нужна их верность. Собака служит за кость. Пока сила на моей стороне, они не оставят меня.
– Гильгамеш отодвинул мать и зашагал к лестнице.
– - Смотри, как бы эти собаки не съели тебя!
– крикнула Нинсун ему вслед.
Гильгамеш вздрогнул, но не обернулся. Взойдя по лестнице, он прошёл в гостиную и громко хлопнул в ладоши. На зов явился старый раб.
– - Позови сюда Курлиля, распорядителя амбаров. И разошли рабов по городу, пусть объявят жителям, что сегодня за час до захода солнца я буду говорить на площади.
Раб беззвучно отступил в коридор. Через некоторое время прибежал запыхавшийся Курлиль. Лицо его было бледно, руки заметно подрагивали.
– - Господин хотел видеть меня?
– пробормотал он, падая ниц.
– - Встань, Курлиль, - покровительственно сказал ему Гильгамеш.
– Отныне ты - санга. Старейшин, сидящих внизу, держи как пленников. Пусть едят ячменный чурек и лук, пьют одну воду. Воинов же корми вдвойне против прежнего. Закрой все ворота в Дом неба, поставь на стенах верных людей с оружием. Стражам и жителям, которые будут недовольны, скажи - я велел. Поставь по одному дозорному на крышах дворца и храма. Пусть сменяются каждый двойной час и немедленно сообщают, если заметят какое движение возле города. Мастерам, что работают для Инанны, увеличь довольствие и распусти по домам. С торговцами все дела прекрати. Запомнил?
– - Я всё запомнил, господин, - торопливо произнёс Курлиль, не поднимая лица.
– Всё сделаю, как ты сказал. Пусть господин знает: я, как верный осёл, пойду, куда мне скажут и сделаю всё, что велят. Боги да ниспошлют тебе долгую жизнь! Ибо как Солнце дарует всем тепло, так ты даруешь Уруку...
– - Ладно, довольно, - нетерпеливо поморщился Гильгамеш.
– Отправляйся.
Курлиль согнулся в поклоне и попятился к выходу, не распрямляя спины. Гильгамеш в задумчивости сделал круг по комнате, присел на циновку, ещё раз хлопнул в ладоши.
– - Сикеры мне, - приказал он вбежавшему рабу.
Откинувшись спиной к стене, он наблюдал через оконный проём в потолке, как по небесному океану медленно проплывают ослепительно-белые сгустки пены. Разум его постепенно освобождался от остатков жуткого видения. Что хотели открыть ему боги, посылая этот кошмар? Кто была та женщина, что рыдала на берегу Евфрата? И отчего отец его был похож на бесприютную душу? Эти вопросы неотступно преследовали Гильгамеша, заставляя его подозревать
Дождавшись сикеры, он прогнал раба и жадно припал к кувшину, захлёбываясь пьянящим напитком. Живот его набух тяжестью, борода пропиталась пенными струйками, стекавшими по подбородку. Громко рыгнув, Гильгамеш отставил пустой кувшин в сторону, вытер рукой губы и закрыл глаза. Покой нашёл на него, мир представился простым и понятным. "Я - орудие богов, - подумал он.
– Мне не в чем каяться перед Эрешкигаль. Я исполняю волю Энлиля, который карает Киш моими руками". Но тут ему опять вспомнился страшный облик отца и объятый пожаром Урук. Тоска охватила Гильгамеша. Он снова и снова возвращался мыслями к событиям утра, и думал - не напрасно ли всё?
Так он просидел, наверно, целый час. Ладья Уту зависла над оконным проёмом, любопытствующий бог с интересом заглядывал туда, наблюдая за своим потомком. Гильгамеш ощутил лёгкое жжение на коже, взглянул на солнечные зайчики, прыгавшие по стене, и вдруг вскочил, как ошпаренный.
– - Баба! Плакса!
– заорал он, с силой поддевая кувшин.
– Сопляк! Нюни распустил...
Он вышел из гостиной, пинком разбудил прикорнувшего раба.
– - Осла мне, быстро!
Раб, схватившись за ушибленный бок, торопливо захромал к лестнице. Гильгамеш спустился в спальню и приказал слугам переодеть себя в праздничное одеяние.
Глава вторая. Гильгамеш в городе
– - Раб, соглашайся со мной!
– - Да, господин мой, да!
– - Скорей принесли мне воды, на руки возлей! Моему богу принесу я жертву!
– - Принеси, господин мой, принеси! У того, кто приносит жертву, сердце его спокойно. Благо за благом он получает.
– - Нет, раб, не хочу приносить я жертву!
– - Не приноси, господин мой, не приноси! Ибо не приучишь ты своего бога идти за собой, словно собаке, если он то требует обрядов, то говорит: "Не проси!", то желает неизвестно чего!
Диалог о благе.
Он решил встретиться с Энхедуанной, прорицательницей храма Нанше [16] . Святилище богини находилось возле Дома неба, вплотную примыкая к его юго-восточной стене. От дворца его отделяло не более двух верёвок, но Гильгамеш решил отправиться туда на осле, чтобы не являться пред светлые очи богини пешком, подобно неотёсанному мужлану. Вождь облачился в самые торжественные одежды, послал рабов за финиками, хлебом, сикерой и свежайшей колодезной водой. Спустившись во двор, он придирчиво осмотрел ездового осла: обошёл его со всех сторон, проверил зубы, заглянул под брюхо. Тщательно оглядел уздечку и седло. Осмотр удовлетворил его. Даже если богиня не разбиралась в ослах, то золотые удила и кашемировую вышивку на седле она должна была оценить. Он запрыгнул на спину животному, подбоченился и коротко скомандовал стражникам:
16
Нанше - богиня морского рыболовства, толковательница снов и предсказаний, сестра Инанны.