Сахва
Шрифт:
Я сперматозоид. Единственным напоминанием о привычной реальности служит информация о том, что взрыв произойдет через одну минуту. Почти все внимание преследующих нас подводников приковано к тягачу. Я собираюсь этим воспользоваться, чтобы попасть наверх. Но ведь тогда тягач не защитит меня от подводной взрывной волны. Все равно! Вверх. Это решено: подлодка покоиться на дне и мы отплыли от нее уже на приличное расстояние. Вперед и вверх! Это может спасти меня. Зачем то я начал цепляться за жизнь.
Подводники стреляют в нас. Виляю в сторону, надеясь на то, что моя хитрость будет спасительной. Так и происходит: ни один из восьми преследователей не увязывается за мной. До ядерного взрыва сорок пять секунд. Вперед и вверх! Восьмерка подводников продолжает мчаться за Нулевым к замершему тягачу, готовому нас спасти. Они рвутся сквозь темно-синюю жижу, от обжигающего холода которой нас спасают костюмы. Мое отсутствие то ли не было замечено, то ли никого не интересует. Большего мне и не нужно.
Мой транспорт оказывается в вертикальном положении и начинает бурить воду, как червь, пытающийся выбраться из яблока. Два восприятия, измененное и привычное, снова «мигают», по очереди внедряясь в разум. Когда я сперматозоид, то полностью осознаю отречение от единственной миссии, признаю свое фиаско. Перемешивать гены своего хозяина с генами яйцеклетки буду не я. Но чем выше я поднимаюсь, тем меньше меня это беспокоит.
Стоп! А куда это я поднимаюсь? Нахожу ответ, лишь снова вернувшись к человеческому способу восприятия. Наверх мне нужно, чтобы встретить там жизнь. Я не знал, успеет ли безоружный Нулевой добраться живым до тягача, но склонялся к тому, что успеет. Этот агент всегда выживал.
Представляю, как сперматозоид и Яйцо швыряют друг в друга по двадцать три хромосомы, и те путаются в новом фейерверке, рождая нечто уникальное и неповторимое. Но свершится ли это? Будет ли вообще оплодотворена яйцеклетка?
Я снова человек. По крайней мере, ощущаю себя в человеческом теле. В толщу нагло тискающей меня воды просачивается лазурь. Жажду оказаться над водой. Пусть животворный кислород спеленает меня. Пусть жизнь вне влаги перережет пуповину, натянутую между двух восприятий и оставит лишь одно – привычное.
В ухе вспыхивают звуки. Нулевой. Что я слышу в его голосе? Уж не тревогу ли? Он спрашивает, где я. Мой ответ – молчание. Из черно-синей вода постепенно превращается в голубую. Свобода от нее все ближе. Не больше тридцати секунд остается до взрыва. Нулевой сообщает, что находится внутри тягача. Я живо представляю, как агенты Один и Ноль обволакивают тела друг друга в радостных объятиях… А я плыву на встречу воздуху и солнцу. Жизнь.
Агенты Один и Ноль делятся… делятся впечатлениями. Наверняка так сейчас и происходит. Они внутри спасительного корпуса тягача, который закрывается и никому больше не позволит попасть в его нутро… Нулевой и Первый. В металлическом яйце, защищенные от оксида водорода, который играючи дает и забирает жизни. Я по-прежнему не выхожу на связь, хотя прекрасно их слышу. До взрыва десять секунд.
Первый уже сообщил, что они больше не могут меня ждать. Они вдвоем, я один. Они вдвоем, включив мощный двигатель тягача, удаляются в заданном направлении. Жизнь – их цель. А я двигаюсь в своем направлении – вверх. Жизнь – и моя цель тоже. Пять секунд до взрыва.
И вот оно. Солнце, кажущееся почему-то фиолетовым сквозь толщу воды. Бесформенное пятно. Светило будто растаяло. А вот и он – воздух. А вот и она – жизнь. Уже через три секунды лопнет ракета, смертоносная мощь смешается с морской влагой несметных массы и размера. Жизнь. Тут же сняв маску, глотаю настоящий кислород, не из баллона. Давлюсь воздухом. Не могу насытиться. Одна секунда. ВЗРЫВ! Я вспомнил это событие так отчетливо, что взрыв, казалось, лизнул перепонки. Это вывело меня то ли из дремы, то ли из транса. Все, что я вспоминал, будто заново было пережито.
За время моего пребывания в пещере концентрация дневного света увеличилась. Небо начало фосфоресцировать серым тенистым светом. Ветки леса, сквозь которые я смотрел вверх, предавали этому небу вид растрескавшегося куска мрамора. Ночь ушла, перестав наводить на меня параноидный ужас. Еж начал забываться, и я покинул пещеру. Сразу начала донимать прохлада, и я возобновил бег.
Я пробежал еще несколько километров, когда правая рука завибрировала. Я не сразу сообразил, что мне звонят. Звонят?! Новое задание?! Но ведь атомный Реактор взорвется только через два с лишним дня. И лишь тогда наше задание можно будет считать до конца выполненным. Не в правилах Организации давать нам новые задания, пока до конца не будут выполнены старые… Я не задумываясь ответил на звонок, плавно перейдя на шаг. Голос Первого. Он никогда не звонил на этот телефон.
– Привет! – произнес Первый весело, как-то развязно, растягивая слова.
– Привет, привет, – ответил я, не скрывая удивления и пытаясь скрыть учащенное дыхание, что получалось плохо.
– А ведь мы так друг друга толком и не поздравили! Так вот, поздравляю тебя с блестяще проведенной операцией! И снова мы сделали это вместе! – Я уловил в голосе собеседника едва заметное дребезжание.
– Аналогично… – ответил я. Мерзкая и тревожная мысль постучалась мне в голову.
– Может, отметим?.. Ты где вообще?
– Вышел анекдот.
– Расскажешь?
– Изумительная история.
– Расскажешь???
– Отчего ж не рассказать? – За несколько секунд оттягиваемого времени удалось придумать историю, качество и правдоподобность которой некогда было проверить.
– Рассказывай.
– Отстал от поезда на одной из станций: я в поезде уже успел наотмечаться! Встречаю, в итоге, одного занимательного персонажа, который был еще пьянее, чем я. Он оказался лесником и пригласил меня в гости. А что, АЭС уже довольно далеко от меня, подумал я, и принял приглашение. И вот мы в его жилье, где-то посреди леса. Представляешь?! – я исторг из себя эту тираду без запинки, пытаясь своей интонацией максимально правдиво подчеркнуть всю комичность придуманной мною только что ситуации. Мысль-тревога быстро переросла в мысль-панику и бесшабашно, без спроса оказалась внутри моей головы.
– П'нятненько, – ответил Первый, пытаясь скопировать Мистера Маки4*, что абсолютно не сочеталось с этим его дребезжанием в голосе, которое, возможно, только я и мог заметить. – Ну так чего? Предлагаю на нашем месте. Я успел соскучиться по кухне «Эдипа». Когда ты там сможешь быть? Давай, как мы любим, засядем на всю ночь! Отметим, как надо! – он давал понять, что отказ не принимается и будет со скандалом раскритикован.
– Взрыва еще не было, Первый. Не рано ли отмечать?
– Это формальности. Через два дня и шестнадцать часов произойдет то, что должно произойти. Это неизбежно.