Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы)
Шрифт:
– Тебя все еще мучит жажда? – Она молча покачала головой. Рональд наклонил бутылку и, смеясь, стал выливать ее содержимое на Рину. – Пей, пей сколько сможешь.
Ей удалось коленом выбить бутылку из его рук. Тогда он схватил ее за ноги, раздвинул их и втиснул между ними свои колени.
– Теперь, моя дорогая маленькая сестренка, это уже не игра, – бешено захохотал он.
– Уже не игра, – напряженно повторила она, смотря ему прямо в глаза. Он снова поцеловал ее в губы и почувствовал, как
Вдруг острая боль пронзила ее тело, и Рина закричала. Рональд зажал ей рот рукой. Резкая боль снова и снова пронзала ее.
Рональд повернулся на песке. Все кончено, завтра мама будет знать обо всем. Во всем обвинят его, родители проклянут его и будут правы. И совсем не будет иметь значения, что он не хотел этого. Тень легла на песок, и он поднял глаза.
Над ним стояла Рина, сквозь ее пальцы текла тоненькая струйка песка.
– Что будем делать?
– Не знаю, – тупо ответил он.
Она коснулась его рукой.
– Я не должна была позволять тебе этого, – прошептала Рина.
– Ты не смогла бы остановить меня, я же словно рехнулся. Если бы мы были просто знакомыми, то могли бы убежать и пожениться.
– Я знаю.
– И даже не имеет значения, что мы не родные брат и сестра, вот если бы они, тебя не удочеряли...
– Но они удочерили, – быстро возразила Рина, – и нельзя их за это осуждать. Это не их вина.
Она стала вытирать слезы, медленно катящиеся по щекам.
– Не плачь.
– Не могу, мне страшно.
– Мне тоже, но слезы не помогут. – Он помолчал немного и добавил: – Даже если ты моя сестра, знай, что я люблю тебя. – Рина молчала. – Я всегда любил тебя, и ничего не мог с этим поделать. Все остальные девчонки ничто по сравнению с тобой.
– Мне кажется, все дело в том, что я ревновала тебя к другим девчонкам, не хотела, чтобы ты был с ними. Поэтому я так и поступила. Я не могла позволить другим мальчикам дотрагиваться до себя.
Он крепко сжал ее пальцы.
– Может быть, все еще обойдется?
– Может быть, – как-то беспомощно произнесла она.
Потом они повернулись лицом к морю и молча наблюдали за волнами, которые уносили с собой их детство.
Рональд сидел у руля небольшой парусной шлюпки и смотрел на мать, устроившуюся на носу. Впереди по курсу шлюпки наплывали тяжелые штормовые облака. Пора было возвращаться. Он начал разворачивать шлюпку.
– Поворачиваем назад? – спросила Джеральдина у сына.
– Да, мама, – ответил он. Странно было видеть мать на борту этой шлюпки, но она сама захотела поехать, как будто чувствовала, что с ним что-то не так.
– Ты был такой молчаливый все утро, – сказала она.
– Мне надо сосредоточиться
– Не знаю, что с вами происходит последнее время? Вы оба такие печальные.
Не отвечая, Рональд смотрел на облака. Он подумал о Рине, потом о себе, потом о родителях. Стало так жалко всех, что на глаза навернулись слезы.
– Почему ты плачешь? – услышал он голос матери. – Он почувствовал, как руки матери прижали его голову к своей груди, как в детстве. – В чем дело, что случилось? – мягко спросила она.
– Ничего, – пробормотал он, пытаясь остановить слезы, – ничего.
Джеральдина ласково погладила сына по голове.
– Я ведь вижу, что что-то случилось. Расскажи мне, что бы это ни было, расскажи мне. Я пойму и постараюсь помочь.
– Тут ничто не поможет, – заплакал Рональд. – Ничто и никто.
– Расскажи мне, и мы посмотрим, что можно сделать.
Рональд молчал, глядя на мать с каким-то странным выражением, которого она никогда не замечала у него раньше. Внезапно она почувствовала страх.
– Это... это как-то связано с Риной?
– Да, да! – закричал он. – У нее будет ребенок, мой ребенок, мама. Я изнасиловал ее, и у нее будет от меня ребенок.
– О, нет!
– Да, мама, – лицо его внезапно окаменело.
Слезы брызнули у Джеральдины из глаз, и она принялась вытирать их руками. Этого не могло случиться с ее детьми, нет, только не с ними. Ведь она жила лишь для них. Через несколько минут ей удалось взять себя в руки.
– Нам, наверное, нужно повернуть назад, – тихо сказала она.
– Мы поворачиваем, мама, – ответил Рональд, посмотрев на руль. И вдруг его словно прорвало. – Не знаю, что со мной произошло, – он смотрел на мать глазами, полными боли, голос его дрожал от напряжения. – Оказывается, стать взрослым – это так ужасно, это просто кусок дерьма. – Он замолчал, смутившись своего выражения. – Извини, мама.
– Все в порядке, сынок.
Они сидели молча, а волны резко ударяли в нос шлюпки.
– Ты не должна обвинять Рину, – повысил голос Рональд. – Она еще ребенок, в том, что случилось, виноват только я.
Внезапная догадка прорвала серую пелену, застилавшую ей глаза.
– Рина очень красивая девушка, в нее нельзя не влюбиться.
– Я люблю ее, мама, – тихо сказал Рональд, – и на самом деле она мне не сестра.
Джеральдина молчала.
– Это ужасно, что я так говорю? Я люблю ее не как сестру, а... – он замялся в поисках слова, – по-другому. Это ужасно, мама?
Джеральдина посмотрела на сына с жалостью, которую трудно было объяснить.
– Нет, сынок, – тихо сказала она, – здесь ничем нельзя помочь.