Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы
Шрифт:
– А чье имя помянуть?
– напрямую спросил он, глядя казначею в глаза.
– Халифа Багдада, - потребовал Наим ад-Дин Айюб и отошел, ибо час молитвы наступил.
Хатыб был более хитрым и менее трусливым, чем казался на первый взгляд. Услышав суровый приказ казначея, которого не так давно приветствовал сам халиф аль-Адид, он, тем не менее, решил, что сам Всемогущий Аллах дарует ему возможность сберечь голову до следующей пятницы и при этом, однако, никого не оскорбить.
Наим ад-Дин Айюб стал очень внимательно слушать молитву. Каково же было его удивление, когда он услышал
После молитвы отец Салах ад-Дина вновь грозно надвинулся на хатыба и пророкотал громом на всю мечеть:
– Ты не исполнил повеления!
– Напротив, я его исполнил в точности, - не дрогнул хатыб.
– В молитве не было имени халифа.
– Но не было и имени халифа аль-Мустади аль-Аббаси!
– воскликнул казначей везиря.
– Верно, - с поклоном признал хатыб.
– Однако мне не было сообщено полное имя халифа Багдада, а мне оно не известно. В молитве должно быть произнесено полное имя. К тому же мне не было приказано поминать багдадского халифа именно в эту пятницу.
Рзговор шел при невольных свидетелях. Среди них были многие каирские кади и знатоки фикха*. Наиму ад-Дину Айюбу пришлось отступить, чтобы не показаться бесчестным глупцом.
"Этот хатыб оказал мне большую услугу! Позже я награжу его, - подумал Салах ад-Дин, узнав о происшедшем - Сегодня общее недоумение и настороженность лучше прямого столкновения."
Затем он повелел, чтобы больному халифа ни в коем случае не расстраивали новостями.
– Если ему судьба умереть, то пусть этот юноша умрет в блаженном неведении, - сказал он аль-Фадилю.
– А если выздоровеет, то... весть все равно просочится когда-нибудь к нему, как вода через худую крышу.
Однако "крыша" дворца, видимо, уже совсем прохудилась, и еще до наступления сумерек халиф узнал, что ему больше не стоит уповать на молитвы о своем выздоровлении. Он только переспросил недоброго гонца:
– Кого же поминали?
– Никого, - заставил себя ответить гонец.
– Никого из живых... Только праведных халифов.
– Когда я умру, появится новое имя, - с грустью предсказал халиф и велел передать везирю, чтобы тот навестил больного повелителя.
Тут аль-Адид покрылся потом, и когда слуги вытаскивали из-под него потемневшие простыни, то шелк в их руках оказался по весу ничуть не легче, чем сам больной халиф, словно вся его жизнь вышла вместе с этим холодным потом.
– Не ходи во дворец, малик, - убеждал везиря аль-Фадиль.
– Похоже, что тебя пытаются заманить в ловушку.
Спустя еще три ночи Ангел Смерти пришел к халифу, зайдя по дороге к Салах ад-Дину. Ему привиделось, что Асраил вновь смотрит на него, как на совершенно прозрачный сосуд. Губы Ангела беззвучно шевелились. Очнувшись, Салах ад-Дин долго не открывал глаза и напряженно прислушивался к темноте.
Потом он быстро поднялся, велел немедленно собрать сотню телохранителей и в их окружении поспешил ко дворцу. Его мучило предчувствие, что халиф хочет сказать ему что-то очень важное. Вероятно, свою последнюю волю.
Но когда он приблизился ко дворцу, там, подобно распуганным светлякам, уже метались огни.
Последний халиф фатимидской династии аль-Адид скончался в ночь на десятый день месяца муххарама, а по христианскому календарю - с двенадцатого на тринадцатое сентября. Он прожил на свете немногим меньше двадцати пяти лет. В этот же самый день некогда умер шиитский имам Хусейн ибн Али, который был духовным наставником первых Фатимидов. Таково было знамение, данное Всемогущим Аллахом.
Увидев изможденное долгой лихорадкой худое лицо покойного халифа, Салах ад-Дин тихо проговорил:
– Если бы я знал раньше, что он умрет, то подождал бы еще неделю. Небо не упало бы, если бы его имя помянули в молитве в последний раз.
На это стоявший подле своего господина аль-Фадиль заметил шепотом:
– Он бы не умер, если бы его имя осталось в пятничной молитве...
* * *
Рыцарь Джон уже мирно похрапывал, аккомпанируя моему рассказу. Остальные рыцари тоже давно заснули. Смерть юного халифа не тронула их души. Также и Каир почти четверть века назад, на удивление Салах ад-Дина, невозмутимо встретил весть о кончине правителя.
Красный глаз пожара на брошенном корабле тоже начинал закрываться в черной дали моря.
Я провел тайный осмотр всех стражников-греков на корабле и всех гребцов, и пришел к выводу, что среди них нет опасных притворщиков-оборотней. Если таковые и были, то теперь они, как и тот сумрачный "магрибинец", уже успели дважды сменить свои личины, сначала превратившись в рыб, поспешивших к берегу, а потом - в ночных шакалов. Они мчались сообщить своим хозяевам удивительные вести.
Я все же проверил и подбодрил наших собственных часовых, которых теперь тяготила двойная работа: охранять нас как от нападения с моря, так и с самого корабля, хотя стражники-греки, тараща глаза и заикаясь, поклялись верно служить новым господам.
Перед тем, как самому смежить глаза, я тихо помолился о том, чтобы догорающий корабль не появился среди ночи в тревожных снах великого султана.
ЗМЕИНАЯ ПОЧТА
Письмо второе
Мир вам, мудрые Змии Пророка!
Благодарим вас за важное сообщение и, в свою очередь, спешим поделиться с вами более приятной вестью: деньги, пущенные в оборот нашими людьми в Венеции и Генуе, уже принесли немалый доход. Если Всевышний благословит наши общие начинания, то уже через три-четыре года мы смогли бы предложить тем, кто мнит себя сильными мира сего, весьма выгодную сделку, которая представляется нам залогом относительно долгого спокойствия (хотя все на бренной земле временно и зыбко). Наши люди, пользующиеся доверием германского императора уже стали мягко внушать повелителю варваров добрую мысль о том, что дороги к Святой Земле могут быть открыты не мечами, а маленькими золотыми ключиками, ибо даже Моисею Господь явился не в грозе и урагане, а в дуновении легкого ветерка. Итак, если Европу вновь охватит "крестоносная лихорадка" (а это более, чем вероятно в случае кончины великого султана), мы общими усилиями сможем упредить события.