Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы

Смирнов Сергей Анатольевич

Итак, положение дел таково. По нашим сведениям, король Ричард угодил в германский капкан неподалеку от Вены (верно, сам Бог наказал его за осквернение австрийского знамени в Акре). Пленивший его австрийский герцог сразу уведомил о своем улове императора Генриха* и, к своей радости, получил от него похвалу, а вовсе не нагоняй. Теперь герцог содержит этого буйного анжуйца* то в одном замке, то в другом. Во всяком случае Ричард вряд ли страдает от скуки и однообразия блюд. Да и по Англии этот анжуец вряд ли тоскует, ведь он и видел ту страну, которой нечаянно правит, глазами заезжего купца, остановившегося переночевать на постоялом дворе.

Нам доподлинно известно, что император непрочь стяжать славу Ричарда и двинуться в Палестину, однако его удерживают

разные обстоятельства и прежде всего замысел окончательно прибрать к рукам Сицилийское королевство. По нашим сведениям, он намерен уже в ближайшем будущем осуществить свою затею, имея в своих руках прекрасное оружие - наследницу сицилийского престола, то есть свою законную супругу. Тогда его владения станут поистине огромными, а притязания - и вовсе непомерными. После захвата Сицилии он начнет представлять для нас действительную опасность. Но мы надеемся, что к тому времени уже соберем достаточно средств и сумеем убедить его, что на это золото, которое он даже не увидит, можно, не рискуя войском, приобрести очень выгодный договор с наследниками великого султанами. Надеемся также, что возможные наследники султана уже поддаются силе вашего убеждения. В конце концов, если Генрих заключит с ними выгодный, пусть даже краткосрочный, союз и получит доступ к вашему Аль-Кудсу, а нашему Иерусалиму, мы избежим всяких семейных междуусобиц и мятежей, в настоящее время не способных принести нам никакой пользы.

Нам также стало известно, что император в отместку за оскорбления, нанесенные его нации в Акре, хочет устроить показательный суд над Ричардом, обвинить его в провале Крестового похода, в измене "священному делу" и засадить его в темницу до конца дней. Это жонглерское представление даст нам еще одну выгодную отсрочку окончательных платежей. При этом мы убеждены, что суд провалится так же, как раньше провалился сам поход. Ричард стяжал славу доблестного воина, славу, которой все остальные, чересчур благоразумные правители могут только завидовать (что они и делают). Ричард будет оправдан любым судом, тем более духовным, поскольку Римский первосвященник опасается притязаний Генриха на власть в Европе больше, чем султан - нового Крестового похода, который могут затеять германцы. (Помним ваши сообщения о том, как страшился султан приближения грозной армии Фридриха Барбароссы, отца нынешнего императора).

Становится понятной странная забота султана о судьбе своего главного врага. Его таинственный замысел просто поражает сердца своим благородством. Если о нем узнают в Европе, то все менестрели забудут свою любимую "Песнь о Роланде"* (был когда-то у нас такой франк, доблестно погибший в битве с воинами Пророка) и начнут распевать "Песнь о султане Саладине и его славных рыцарях". Однако всем доподлинно известно, что тот Роланд только зря погубил свое войско.

Разумеется, мы приняли к сведению все, о чем вы уведомили нас в своем последнем послании. Однако в настоящее время мы обеспокоены событиями, которые и для вас, по всей видимости, стали неожиданностью.

Мы всегда исходили из древнего правила, что судить о происшедшем случае можно лишь по показаниям не менее двух свидетелей, увидевших его с двух сторон света. Свидетель с нашей стороны, коего мы содержим в Яффе, совсем недавно едва не лишился жизни. До него дошли сведения, что на одном из кораблей, а именно генузской галере, должен отплыть под покровом ночи целый сонм генуэзских купцов, о которых раньше никто не слышал. Теперь мы догадываемся, что это были за "купцы" и какая участь ожидала их, согласно вашим предначертаниям. Нам не известно, остался ли в живых кто-либо из ваших свидетелей, поэтому сообщаем показания нашего. Оказалось, что "рыцари султана" знали о грозящей им смертельной опасности и уже приготовились встретить ее лицом к лицу. Человека с особой приметой на лице не было. На его месте оказался кто-то другой. По всему видно, что этот человек, служащий неизвестно кому, знал о нападении и предупредил о нем франков и англичан. Едва корабль отошел от причала, как они собрались вокруг этого незнакомца. По меньшей мере целый час он что-то увлеченно говорил им, а они завороженно слушали его, будто он был Шахразадой и рассказывал

одну из сказок "Тысячи и одной ночи". Вероятно, Золотой Уж был убит этим ловкачем перед началом плавания. Нам донесли также, что в Яффе уже после отплытия галеры был найден неопознанный труп, искусно пронзенный кинжалом. Не тот ли это Золотой Уж?

Рыцарям удалось захватить трапезундское судно, едва с него начался обстрел их галеры сосудами с горючей смесью. Генуэзская галера сгорела дотла, но отряд рыцарей продолжил свой путь, хотя и понес потери. Нашему человеку пришлось спасаться вплавь, чтобы спасти свою жизнь, поскольку рыцари не позволяли никому из своих бывших "попутчиков" перебраться с "генуэзца" на "грека" (благоразумное решение, явно подсказанное тем "рассказчиком").

Кто он, тот "рассказчик" - вот загадка, над которой, по нашему разумению, вам стоит задуматься. Похоже, что объявился некий Али Баба, имеющий доступ к сокровищам, что хранятся в двух разных пещерах. И он явно знает куда больше, чем одно заветное слово "сезам". Приходится смириться с мыслью, что его направляет некая таинственная сила, и об этой силе до сего дня не знали ни мы, ни вы, ни сам султан и его приближенные. И эта сила явно угрожает нашему общему делу. Дознаться, где ее источник, ныне не менее важно, чем подкупить самого германского императора.

Что касается "рыцарей султана", то, после вашей досадной, но объяснимой неудачи наступает, видимо, наша очередь принимать меры. По всей вероятности, спешка заставит рыцарей двинутся прямо по следам английского короля, и они поведут корабль либо к берегам Венгрии, либо к самой Аквилее. Будьте уверены: не только в любом порту, но и в любом месте на побережье Адриатического моря этим доблестным воинам будут устроена достойная встреча.

Мир и процветание вашим владениям!

Глава 8. О вещих снах и сумрачной яви

Рассказ о деяниях великого султана и о его тревогах, известных очень немногим, прервался на четверо суток. Четыре дня подряд, с утра до захода солнца, на трапезундском корабле разыгрывалось нешуточное сражение, прерывавшееся недолгими "перемириями". Под вечер оглохшие от звона мечей рыцари валились с ног и сразу же засыпали. Какие уж тут занимательные истории на сон грядущий!

Глохли не только воины, но, похоже, и чайки, тянувшиеся вослед "трапезундскому быку". Все они разлетелись кто куда - и к лучшему: меньше примет над морем для враждебно рыскающих взоров. Впрочем, какой-то подозрительный корабль однажды появился вдали. По широкому, сильному взмаху весел и явному пренебрежению к обычным торговым путям, можно было предположить, что нас углядели пираты. Хотя они и повернули нос в нашу сторону, но вскоре заложили крутой поворот и убрались прочь. Вероятно, они подумали, что на чужом корабле тысяча дьяволов стучит от голода железными зубами.

Будь мы на суше, наверняка слетелись бы стервятники и стали бы терпеливо дожидаться добычи.

Рыцари "воевали" и друг с другом, и с греками, которым Джон Фитц-Рауф разрешил попользоваться оружием. Их робкие взгляды красноречиво убеждали нас в том, что нечего боятся коварного нападения с их стороны. Сначала они только защищались, но рыцарь Джон пообещал, что выкинет всех в море, если они будут поджимать хвосты. Почувствовав, что их и вправду не собираются рубить, как бараньи туши, греки осмелели - тут-то и началась славная битва, отпугнувшая и чаек, и пиратов.

На третий день Джон Фитц-Рауф внес в маневры разнообразие. Осмотрительные греки держали на корабле приличную лодчонку. В случае крушения на ней могли бы попытать счастья, если не все званые, то кое-какие избранные. Джон Фитц-Рауф приспособил ее в качестве осадной машины. Рыцари по трое спускались в лодку, а потом брали корабль приступом, будто крепостную стену. Я тоже, в свою очередь, принял участие в деле осады и, как все, успел изрядно нахлебаться в "крепостном рву".

На четвертый день, вскоре после полудня, море стало темнеть, хотя небо оставалось ясным и солнце грело совсем по-летнему. По волнам покатились белые гребешки. Стало качать, и рыцарь Джон из-за качки едва не смахнул голову Анги-Добряку, а потому он прекратил маневры и осмотрелся по сторонам.