Салават-батыр
Шрифт:
— А тебе самой что сватья подарили? — полюбопытствовал кто-то.
Хозяйка с готовностью достала и принялась не без гордости демонстрировать подаренные ей Салаватом вещи. Увидав шубу, обшитый позументом елян, сарыки со стегаными голенищами и разную посуду, женщины заахали.
— Надо же, какое богатство!
— Не поскупился кейяу на подарки, самые отменные привез!
— По подаркам как раз и видно, кто есть кто!..
Переевшие гости не спешили к застолью. Под звуки курая певец исполнил такмак, построенный на игре слов:
Ялсы, Ялсы, Ялсыгол, ЯрыипсандаК солисту разом присоединились и остальные:
Аргамака б тебе обогнать. Не по нраву девицам лень, А станешь коня выбирать, Бери того, что в безветренный день сам ветер поднять горазд и с ветром поспорить рад.53
После веселой песни на середину комнаты вышел здоровый детина.
— Раз такое дело, давайте-ка как следует разомнемся! Эй, агай, подуй-ка в свой курай! — сказал он, притопывая на месте, и когда кураист заиграл мелодию «Карабая», он встряхнул свое грузное тело и тут же пустился в пляс.
Оказавшись лицом к лицу с одной из Стоящих впереди молодушек, хлопавшей, как и все остальные, в ладоши, джигит, склонил голову и стал пританцовывать, зазывая в круг. Женщины загалдели:
— Давай, давай, килен, танцуй!
— Нечего за спины других прятаться!..
Подруги вытолкнули ее вперед. Та, покраснев от смущения, попыталась увернуться, но не тут-то было. Ее снова выгнали на середину.
Нарядно одетая женщина перестала упираться. Постукивая каблучками, она завертелась в танце, позабыв обо всем на свете.
— Хай! Ну и дает наша енгэ!
— Эх, миленькая, невестушка ты наша маленькая!
— Айда, енгэ, топни разок, топни другой, топни так, чтоб спина зачесалась, чтобы кровь по всему телу разгулялась! — подзадоривала женщину молодежь, дружно хлопая в такт музыке.
Освоившись и привыкнув друг к другу, местные и гости веселились от души, отплясывая то по отдельности, то попарно. Они так разошлись, что не сразу услышали приглашение к табыну.
— Йэмэгэт, прошу всех рассаживаться! — громко повторил аяксы.
Отирая платками вспотевшие лица и обмахиваясь, гости вернулись на свои места, после чего вновь стали подавать подогретый бишбармак.
За едой было выпито много бузы и меда. Но несмотря на это, никто не стал отказываться и от чая. Гости пили, с удовольствием поглощая «тэм-тум» — всевозможные лакомства: тюпэрэ, сэк-сэк и бауырхак, мед, эрэмсек, смешанное с вишней топленое масло, пресный курут, красный творог, блинчики, лепешки.
Тамаде не понравилось, что гости молчат.
— Попрошу не забывать, йэмэгэт, что у нас байрам. Ешьте досыта, пейте вдоволь да всласть, но только и душу свою потешьте! — напомнил он им и обратился
— Уж не спеть ли?
— Спой!
— Что ж, попробую, — сказал Хагынбай и завел песню, посвятив ее гостям:
Ястреб сизый да ястреб белый Взапуски промчатся над горой. Еда, питье — еще не повод для веселья. Праздник славен песней, смехом и игрой.Гости дружно поддержали хозяина:
В белых тапанах добрый вкус у кумыса, До чего ж щедры твои кобылицы! Пить будем, петь и веселиться, И пусть возрадуется с нами хужа.Пир продлился целых три дня.
Когда все разъехались, Гюльбазир стала собирать свои вещи.
Покидая отчий дом, она с каждым тепло попрощалась, а отцу с матерью пропела грустную песенку:
Ай, то ли в лесу, то ли в поле, Выросла на полюшке калинушка. Дай ты мне, эсэй, благословение — Подросла твоя кровинушка. Ай, ай-й-й… Выйди к дочери любимой, атакай, Опереться на свое плечо ей дай. Вижу я, устали плечики держать, В дом чужой меня ты вышел провожать.Когда Гюльбазир умолкла, запели пришедшие на проводы девицы:
Паслась ты, вольная, не ведая уздечки, Вся в браслетах, бусах да в колечках, Покинешь нынче ты своих подруг — На поводке тебя уводят вдруг.Пропев песенку, подружки преподнесли Гюльбазир подарки на память, кто — полотенца-рушнички, кто — платочки, нитки да украшения. Близкие родственники снабдили ее деньгами и живностью-скотинкой.
Так завершился прощальный обряд проводов новобрачной. Подруги нарядно разодели ее и усадили в арбу. Салават поехал верхом. Когда повозка тронулась, женщины долго шли за ней следом, утирая слезы.
XIII
Салават по-молодому страстно любил обеих своих жен, живя в покое, довольстве и благополучии. Но ощущать всю полноту счастья он не мог, зная и видя, как иноземцы топчут, грабят и терзают башкирскую землю, как мучаются в неволе и гибнут его соплеменники. Знакомые с детства протяжные, заунывные песни, которые пела ему мать, Салават воспринимал теперь по-новому. Через них он всем сердцем ощущал боль от тех страданий, которые пришлось вынести его народу за всю его трагическую историю.